Фрося. Часть 4

А я ему — так пусть он съездит к ней в Таёжный.

А он мне в ответ — слюшай, нэ надо шутыт так со старым Мырабом.

И положил трубку…

— И это всё, ничего мне не передал?

— Мам, я же тебе сказал, что он звонил два раза.

Фрося от нетерпения, не могла даже устоять на месте, переступая с ноги на ногу и крутя в руках не в чём не повинный шнур от телефона.

— Сёмочка, ну, не томи душу.

— Мам, если бы ты не лезла со своими вопросами, я бы тебе уже давно всё рассказал.

Второй раз, когда он дозвонился ко мне, а это было вчера, то сообщил: «пэрэдай своей маме, что её друг в конце мая уже нэ сможэт с нэй поговорыт».

— Всё ясно, спасибо сынок, ты мой настоящий друг, постараюсь в ближайшие дни ещё раз с тобой связаться, до свиданья.

— Целую тебя мамуль, пока.

После того, как Фрося положила трубку на рычаг, она замерла, уставившись в никуда, не в силах сдвинуться с места.

Из этого ступора её вывела Аглая:

— Фросенька, я поняла, что у тебя не самые лучшие новости, но нам к восьми, а уже без четверти, если никуда не пойдём, так я раздеваюсь, а если посещение ресторана остаётся в силе, то пора поторопиться и не абы как.

Фрося вначале невидящим взглядом оглянулась на подругу, не соображая, что она от неё хочет.

Затем, волевым усилием заставила себя отмежеваться от потрясшей её новости, выкарабкалась из нахлынувших мыслей, резко отмахнувшись от них, ещё будет время подумать на эту тему, а пока надо срочно вызывать такси и мчаться на встречу новым приключениям.

К ресторану «Огни Владивостока» они прибыли уже в четверть девятого, почти не надеясь, что их ещё поджидают у входа, но опасения были напрасны.

Один из встреченных ими на набережной офицеров, стоял возле колонны, внимательно вглядываясь в лица проходящих мимо людей.

Он сразу же заметил выходящих из такси двух женщин, в одной из них узнав Фросю и поспешил к ним на встречу:

— Прошу пане.

И элегантно подавая по очереди руку дамам, помог женщинам выбраться из такси.

В сопровождении молодого человека, Фрося с Аглаей вошли в ярко освещённый холл, на них сразу же пахнул обычный для ресторанов запах мастики и острых кушаний.

Под сводами большого, но уютного зала плыла негромкая приятная музыка из магнитофона, оркестр ещё не вступил в дело.

На встречу подошедшим к накрытому столу гостям, поднялись пять мужчин разного возраста, на все лады приветствуя женщин, называя свои имена и звания.

Глава 34

Каждый из приветствующих их польских офицеров, знакомясь с женщинами, почтительно целовал им руку и пытался с обворожительной улыбкой подарить комплимент на русском языке, извиняясь за плохое произношение.

За столом с приходом женщин с самого начала возникла доброжелательная атмосфера.

Мужчины учтиво ухаживали за дамами, справляясь об их вкусах и желаниях.

Аглаю взялся опекать не молодой уже офицер, назвавшийся паном Яцеком.

Это был коренастый мужчина с пышными пшеничными, обвисшими усами, который довольно сносно изъяснялся на русском языке и Аглая не почувствовала себя в этой компании иностранцев изгоем.

Фрося вовсе плавала, как рыба в воде, окунувшись в благодатную атмосферу.

Она с удовольствием говорила на языке детства и юности, ведь в их доме, да и в деревне большинство жителей говорили по польски.

Для Алеся польский язык был родным, но они общаясь редко переходили на него с русского.

А вот, с Вальдемаром говорили довольно часто, особенно, когда надо было что-то скрыть от подрастающих детей, хотя не редко ловили с их стороны понимающие взгляды.

В Поставах жило немало поляков, но Фрося крайне редко с ними общалась и только на базаре иногда приходилось переходить на родной язык, стараясь угодить покупателю.

До переезда в Москву речь Фроси не отличалась чистотой, слышался не то белорусский, не то польский акцент, да и непроизвольно она часто вставляла слова из языка детства.

Ещё в Таёжном на её выговор обращали внимание люди, а Семён сразу же определил, что она полячка, потому что в лагерях, где он отбывал срок, часто встречались заключённые из Западной Белоруссии и из самой Польши.

Мужчины попеременно приглашали Фросю танцевать, потому что Аглая отказалась выходить в круг танцующих категорически.

Фрося в двух словах объяснила недоумевающим офицерам о беде недавно постигшей подругу и те тут же перестали донимать женщину приглашениями.

Фрося к своей радости обратила внимание на то, что Аглая только чуть пригубливает из своей рюмки, при этом увлечённо беседует с боцманом Яцеком.

Время пролетело незаметно для развеселившейся компании.

Ресторан закрывался и женщины в сопровождении польских офицеров с шумом и смехом вышли наружу.

Мужчины целовали на прощание новым знакомым руки и договаривались через два дня встретиться на набережной, чтобы вместе отобедать.

Фрося внимательно следившая за подругой, видела, как Яцек, что-то быстро шептал той на ухо, а та в ответ с серьёзным видом кивала головой.

Подоспевшее такси мигом домчало их до гостиницы и уставшие подруги скоро оказались в своём роскошном номере.

Фрося с радостью скинула туфли на высоких каблуках, всё же ей пришлось немало в этот вечер потанцевать.

Она для себя отметила, что столько много никогда не танцевала, ведь ей редко приходилось быть вместе с Марком в ресторанах в большой компании.

И даже когда такое случалось, Марк не любил выпускать её из своих рук.

Нельзя сказать, что он был ревнив, да и поводов Фрося не давала, но у него была жилка собственника.

Фросе всегда импонировало особое внимание её мужчины, да кроме него в общем-то, ей в тот момент никто и не нужен был, она никого и не замечала.

Фрося со смехом, буквально, упала в широкое гостиничное кресло:

— Подруга, ты сегодня была на высоте, пан Яцек, похоже, на тебя запал, а ты мне ещё говорила о своей будущей никчемной жизни.