Фрося

удовольствием вдыхая чистый морозный воздух.

Она полностью ушла в свои думы, не замечая ничего и никого вокруг.

Вдруг дорогу ей заслонила чья-то тень.

Фрося подняла глаза и увидела злое лицо женщины, которую не столько узнала, сколько

догадалась, что это Александра, бывшая пассия её мужа.

Фрося попыталась её обойти, но та вновь заслонила дорогу:

– Что, дорогуша, не помнишь или делаешь вид, что забыла ту ночь, когда явилась в наш

посёлок зачуханной курицей?...

Женщины были примерно одного роста, но явно было видно, что заведующая столовой на

хороший десяток лет была постарше и на десяток килограмм побольше.

– Нет, я не забыла ту ночь и вас начинаю вспоминать, но мне это не доставляет никого

удовольствия, прошу, дайте мне пройти, а то неровён час зашибу...

– Ах, ах, ах... какие мы гордые!...

А, где была твоя гордость, когда уводила от меня отогретого и откормленного мужика?...

Весь посёлок судачит, что живёте между собой, как кошка с собакой... поганка, сама не

гам, и другому не дам!...

– А чего это он не остался у такой добренькой пригожуньи?

Да и сейчас гвоздём не прибила к себе и верёвкой не связала...

– Ты, польская курва, наверно не понимаешь, с кем связываешься, я же могу и обратиться

кое-куда, про вашу монеточку рассказать...

После оскорбительных своих слов и угроз Александра Кирилловна могла ожидать, что

хочешь, но не того, что Фрося зайдётся заливистым смехом.

А та, уперев руки в варежках в бока, издевательски хохотала:

– Вот уж, дура-баба, кто же тебе поверит или кто признается, что это наша монета, она же

у тебя, вот ты и доказывай, объясняй в органах, где ты её взяла...

А, ну, прочь с дороги!...

И Фрося оттолкнув растерянную Александру плечом в сугроб, гордо подняв голову,

пошла, не оглядываясь.

Приближался Новый год и Фросю всё чаще посещала мысль, что пора возвращаться

домой в Поставы.

Конечно, она понимала, что надо дать Андрею закончить учебный год, а также

удерживало от поспешного отъезда то, что сын всем сердцем привязался к отцу, который

в свою очередь очень много время проводил с сыном, кроме того, что он занимался с ним

по школьной программе, привил любовь к иностранным языкам, уже известным ему

немецкому и польскому, они ещё вместе стали изучать английский.

Читали одни и те же книги, подолгу потом их обсуждая.

Он разделил любовь сына к географии и истории, особенно древнего мира и мифологии, а

также стал приобщать способного парня к философии Платона, Сократа, собираясь в

будущем начать знакомиться и с более современными Вольтером, Кантом и даже

Фрейдом.

Несколько раз муж Аглаи, Николай, брал мальчика на охоту, тот уже сносно бегал на

лыжах и уже имел личные трофеи, подстрелив двух зайцев и куропатку

Душа радовалась за сына, а вот у самой на душе было муторно.

Отношения с Алесем приняли характер холодной сдержанности.

Муж больше не проявлял интерес к жене в постели и даже перебрался в комнату сына,

потому что Фрося поставила ультиматум, не желая терпеть запах водки и перегара в

непосредственной близости от себя.

По-прежнему по субботам Алесь уходил в свою интеллигентную компанию, возвращаясь

только утром в воскресенье под изрядным хмельком.

Фрося уже не пыталась его образумить от пьянства, не напрашивалась в его компанию, а

пустила всё на самотёк.

Фрося часто ловила себя на мысли, что не может забыть ту поездку в город и своего

попутчика, такого невзрачного, но такого симпатичного человека.

До сих пор ей не удавалось встретить его, она не выдержала и стала расспрашивать о нём

Аглаю:

– Аглашенька, а Семён заезжает иногда к тебе в магазин, что-то он мне не встречается...

– А, как же, и довольно часто, всё приветы тебе передаёт, а я забываю их тебе передавать,

это же не конфета...

Подруга, видя интерес Фроси, поведала, хитро улыбаясь:

– А, знаешь, он не женат и даже не слышала, что бы раньше был.

Говорит, что живёт на выселках, где у него есть маленький домик, в окружении двух

охотничьих собак.

Про него много вокруг судачат, ведь одинокий мужик в наших местах редкость, баб то

хоть поле засевай, хочешь верь, а хочешь нет, а дыма без огня не бывает, но говорят, что

он вовсю обхаживает молодух.

Одиноких баб хватает в Сибири, мужики то спиваются, то гибнут в тайге, то, как уедут и с

концами.

А вот, что к замужним подруливает, я такого не слышала...

И Аглая залилась смехом.

Потом она посерьёзнела:

– Фросенька, мне на все эти слухи наплевать, а мужик он очень хороший, душевный и

отзывчивый, всегда придёт на выручку, поможет и словом, и делом, а надо и деньгами...

Вдруг она взглянула в упор на зардевшуюся Фросю:

– А, что это подружка, ты так Сёмкой заинтересовалась, неужто в вашей совместной

поездке сладенькое было, он ведь, говорят, обычно, к замужним не пристаёт... то-то, тут

намедни тоже про тебя спрашивал, не собираешься ли ты уезжать в родные места и с чего

это он взял...

Лицо Фроси вдруг окончательно залила краска смущения, и она отвернулась, что бы уйти

и услышала вдогонку:

– Ой, мила душа, да тут не всё просто и с мужем вы, как не родные, уже весь посёлок

судачит...

глава 75

Одновременно отметили наступление нового года и день рождения Андрейки.

Гостей было немного, семья Аглаи и Фроси, а также пригласили участкового

милиционера, Василия Митрофановича, с которым у Фроси сложились хорошие

отношения, он пришёл с женой и с сыном, одноклассником Андрея.

Получилась большая компания с детьми и поэтому собрались в доме у Аглаи.

Минут за десять, перед тем, как часы должны были пробить двенадцать, раздался стук в