G.O.G.R.

На границе образовалась солидная очередь. И стояли они, похоже, долго и без продвижения. Некоторые водители вышли из кабин. Стояли на улице, курили и ругались. Другие курили и ругались прямо в кабинах. Один бродил по обочине и курил. Ещё один бросил сигарету и отправился за кустик. Сидоров не курил, но ругался. Радио выключил: раздражать начало. Кто-то сказал, что на таможне перерыв, или выходной. Тогда Сидоров вспылил: стукнул по рулю двумя руками и громко чертыхнулся. Как же, он тут стопорится, сидит, прозябает, а в Гомеле в это время!.. Однако сержант быстро взял себя в руки.

Очередь Сидорова подошла глубокой ночью, даже, кажется, уже под утро. Часы на магнитоле высвечивали три, или четыре часа. А если учесть, что он встал в эту очередь в «19:23», то проторчал сержант в ней почти полусуток. За это время Сидоров успел сделать некоторые выводы о работе таможни. А именно, что пропускают они не всех и не сразу.

– Ваши документы! – рявкнул усатый громила, протянув богатырскую ручищу.

– Вот, – Сидоров отдал всё, что у него было.

Тот выхватил, надвинул очки на широкий хохляцкий нос.

– Выйдите из машины, – приказал ещё один, подошедший с другой стороны. И лицом, и повадкой он напоминал робота.

Сидоров вышел. Откуда-то взялись ещё трое. И они все, вместе с «роботом», обшарили все закоулки его старенького голубого «Москвичика». Толстый-усатый штудировал каждую бумажечку. Сидоров топтался, не зная, что сказать.

– Хм… – густо хмыкнул он, сдвигая очки на кончик носа. – Что-то у вас не так…

– А? – удивился Сидоров.

– Пройдёмте! – выплюнул толстяк.

Сидоров икнул:

– Н-но?..

– Пройдёмте, пройдёмте! – вторил «робот» и ещё и подтолкнул Сидорова в спину.

Ошарашенный, сержант, молча, поплёлся за ними. Шли по тропинке. Вскоре за соснами замаячило приземистое одноэтажное здание. Над его коричневой деревянной дверью значилось: «Таможенный пост № 3». «Робот» открыл дверь.

– Входите.

Сидоров поднялся по ступенькам. На трёх ступеньках споткнулся четыре раза. Вошёл. Внутри было темно и сыро. Пахло плесенью. Сидоров не успел ничего рассмотреть, как перед ним распахнулась следующая дверь.

– Сюда, – механически показал «робот».

Сидоров сделал шаг из темноты коридора в свет кабинета. Кабинет был заурядный. Обои старые. Мебель – тоже. Большую часть площади занимал письменный стол. За столом сидел дородный седовласый майор.

– Садитесь, – майор указал на стул.

Сидоров тупо сел.

– Сигарету? – поинтересовался майор.

– Я-а н-не курю… – выдавил сержант.

Мимо него просвистел усатый. Отдав честь, он шваркнул на стол перед майором документы Сидорова.

– Подделка, – коротко пояснил он.

– Как это?! – возмутился Сидоров. – Я же сержант милиции! Сидоров Александр Александрович, уголовный ро…

– Не кипятитесь, – спокойно перебил майор. – Сейчас мы пошлём запрос и всё выясним.

– Но, что тут выяснять? – Сидоров встал. – Вот, удостоверение, – он откопал его в куче других документов и протянул майору.

Майор, молча, взял и, не глядя, отложил.

– Садитесь, садитесь, – бесстрастно повторил он.

Делать было нечего. Сидоров сел. За его спиной безмолвно стоял «робот». Майор взял лист бумаги и ручку.

– Сидоров Александр Александрович, говорите? – спросил он.

Сержант кивнул. А майор записал.

– И в каком же отделении милиции вы работаете?

– В Калининском районном, – ответил Сидоров

Майор опять записал, а потом минут пять что-то списывал с документов сержанта. А Сидоров обалдело наблюдал, хлопая глазами. В зарешеченное окно заглядывали тёплые и приветливые утренние лучи. Разлапистое растение на грязноватом подоконнике цвело. Сквозь приоткрытую форточку в кабинет вливался сосновый аромат, и неслись заливистые трели скворцов. В природе всё было отлично, но…

Майор прекратил писать и отложил ручку. Придвинулся к компьютеру.

– Сейчас, я пошлю запрос в ваше Калининское районное отделение и всё про вас узнаю.

– Я спешу… – промямлил Сидоров.

– Как ответ придёт, так мы вас и отпустим, – майор указательным пальцем тыкал в клавиатуру, набирая по одной букве за несколько минут. – Может быть, – «обнадёживающе” прибавил он.

– А когда придёт этот ответ? – осведомился Сидоров.

– Может, сейчас прямо, а может и через неделю.

– Не-де-лю! – Сидоров обвис на стуле…

3. (Приключения Серёгина в городе Донецке).

Первым Пётр Иванович решил отработать Коровкина. Поэтому от Подклюймухи следователь отправился прямо в магазин «Юта», где работала его сестра. Магазин находился недалеко – на углу улицы Пролетарской и Раздольной. Он был небольшой, но светлый и уютный. Сначала «Юта» была крошечной, но постепенно к ней пристроили ещё два отдела. Об этом расширении напоминала разноцветная плитка на полу магазина. Возле входа, на стенке висело большое зеркало. Посетителей было немного. Возле отдела игрушек, в котором работала нужная Серёгину Коровкина, стояла одна пожилая дама в стандартной одежде для пожилых дам: красная блузка и чёрные брюки. Она усиленно крутила в руках игрушку: щекастую куклу на пони.

– А что, пупс от лошадки не отдирается? – скрипуче изрекла она, брякнув игрушкой о прилавок.

– Э-э-э... – Коровкина пришла в замешательство. Затем покачала головой.

– Какая скучная и отупляющая игрушка! – грубовато сунув пупса Коровкиной, дама удалилась, еле волоча ноги, обутые в туфли на высоких каблуках.

Коровкина выглядела блёкло и устало. Пупс на лошадке – захватанно. Наверное, дама была не первой, кто вернул его назад, узнав, что он «от лошадки не отдирается»...

– Здравствуйте, Екатерина Тимуровна, – поздоровался с Коровкиной Пётр Иванович.

Коровкина, увидав его удостоверение, вся сжалась, побледнела.

– Что-то с Владиком? – испуганно пролепетала она.

– Нет, нет, – возразил Серёгин. – С вашим братом всё в порядке. Я просто хотел узнать, с кем он дружит, какой образ жизни он ведёт. Работает? Учится?

– О-он что-то сделал? Опять угнал? – всхлипнула Екатерина. На глазах у неё выступили слёзы.

– Нет, пока он ничего не угнал, не волнуйтесь, – успокоил Коровкину Пётр Иванович. – Я просто хочу побольше узнать о вашем брате, что бы окончательно исключить его из списка подозреваемых.