G.O.G.R.

Но Николай был не лопух: он успел поставить ногу в дверной проём и помешать дружку от него отгородиться.

– Ну, совсем негде жить… – просительно пролепетал он, подавляя брезгливость. – На недельку хотя бы, пока ксиву не заготовлю.

– Ты что, с дуба грянул?? – перепугался Черепаха, выпихивая Колину ногу из своей квартиры. – Неделька?? Какая тебе неделька, крендель? Мне жить, может быть, день, или два осталось, а ты – «неделька»!

– У тебя что, рак? – прогудел Коля, удерживаясь в дверном проёме.

– Убьют меня, пельмень! – взвизгнул Черепаха и сделал отчаянную попытку избавиться от Коли, толкнув его обеими руками. – Тупой ты, как баклан! Набегут бандюги с пушками – БАХ! БАХ! – и готово! И меня и тебя порешат, как курят! И хату запалят. Этого хочешь? Нет? Давай, проваливай!

Порешат, как курят? Ха! Колю вон, уже сколько раз собирались то порешить, то забить в тюрягу! А он выкрутился: и от Серёгина отбоярился и «рейхсфюрера» Артеррана с носиком оставил! Вот, только, спать негде… Всё, надо заходить – надоело мыкаться туда-сюда.

– Пшёл! – процедил Коля и сурово втолкнул дружка в убогую мизерную прихожую.

– А-ай! – пискнул Черепаха и от неожиданности даже шлёпнулся на пол около рассохшейся тумбочки под битым зеркалом.

– Ну, да, с такой мускулатурой тебя и гномик Вася завалит! – Коля отпустил жёлчную шуточку по поводу физической формы тощего Черепахи и продвинулся дальше, на кухню.

На кухне царил почти такой же «образцовый порядок», как и у Хряка: в заквецанной раковине высится «Джомолунгма» грязной, уже засохшей посуды, на столе – вообще, хаос, обои чем-то заляпаны… Ладно уж, на стенках – но на потолке-то почему?

– Хоть бы убрал свой кавардак! – крикнул из кухни Коля, думая, что не сможет съесть тут и кусочка: стошнит.

– У меня – депрессия, бо мне жить осталось с гулькин нос! – проныл Черепаха, притащившись из прихожей. – Я же сказал, проваливай, а ты: «Пшёл», «Пшёл»! Живи теперь, раз узурпировал, не смею мешать!

– Ух, будь у меня пистолет – сам бы продырявил тебе одно место! – рыкнул Коля, брезгливо взяв грязную кружку двумя пальчиками. – Уделал бы тебе гудок с проволокой, чтоб не паясничал мне тут, «крендель»! Или ты – «баклан»? На кого нарвался-то?

– На Бобра! – буркнул Черепаха. – Хотел Бобр, чтобы я ему «Мерс» отгрузил по сходной цене. Я отгрузил, а он – «с рыбкой »! Звонил он мне вчерася и сказал, что завалит. Я мобилку в Кальмиус скинул, чтобы не пропас! Связи у меня теперь ни к чёрту нету, а ты впёрся тут со своими претензиями!

– Смотри, что отгружаешь! – заметил Коля, и развалился на одном из советских деревянных стульев. – А мобилки у меня у самого нету. Есть давай, кишки гудят!

– Нечего есть – отказался Черепаха. – Тушёнка одна, а это – мне! Неприкосновенный запас! Мало ли, сколько мне тут отсиживаться придётся – вот и припас!

Коля не ел тушёнку: тушёнка – пища не его класса и не его уровня. «Король воров», как и всякий король, предпочитал деликатесы вроде лягушачьих лапок да акульих плавников. Однако сейчас, в военно-полевых условиях, когда враг может «жахнуть» в любой момент – перебирать харчами не придётся. Вот и научится Коля есть всякую гадость.

– Тащи свою кошатину! – разрешил Коля.

– Ну, я же сказал, что это – мне! – обиженно напомнил Черепаха. – Мало того, что впёрся – так ещё и объедаешь! Я же на осадном положении, бакланчик! Или невъездон?

– Тащи кошатину! – повторил Коля с подтекстом типа: «Морду набью».

– Ну ладно, ладно, – передумал Черепаха, завидев крепкий Колин кулак. – Так бы сразу и сказал, что с голодухи пухнешь!

Черепаха отполз к престарелому холодильнику «Донбасс», раскрыл его поцарапанную дверцу. Коля заглянул через его кособокое узкое плечо и увидел, что все полки холодильника под завязку забиты этой самой тушёнкой. Холодильник, переполненный и обиженный, натужно выл, пытаясь охладить все эти съестные богатства до температуры +2.

– Это ты называешь «нечего есть»? – прошипел Коля, пихнув дружка в костлявый бок. – Целый клондайк! Давай, раскошеливайся!

Коля с долей отвращения цеплял на вилку жирную тушёнку из надколотой тарелки и думал о том, потянут ли его финансы новую ксиву. Кажется, нет, маловато будет, и придётся снова идти на дело. Сейчас, когда он якобы погиб – это не так уж и трудно. Он украдёт по минимуму, не оставит следов, и это дело будут рыть годами до тех пор, пока не повиснет. Магазинишко какой-нибудь надо будет пошустрить, вот тут вот, в этом зашмыганном райончике, где менты не особо зубастые. Да и в гараж наведаться не помешает – там осталось кое-что на билет.

Николай Светленко разработал целую стратегию, сочинил целую тактику, просчитал все ходы и выходы, ненавязчиво расспросил Черепаху про местную милицию и понял, что там просиживают штаники одни толстые чайники. Даже магазин приметил – «Калинка». Всё, этой же ночью у него заведётся «капустка»!

Коля даже не знал, что в эту самую секунду Казаченко положил на стол Недобежкина отчёт о результатах экспертизы из сгоревшего такси. А в этом самом отчёте чёрным по белому значилось, что среди обнаруженных на месте происшествия тел нет ни одного, которое принадлежало бы Николаю Светленко.

====== Глава 97. Недобежкин стучится в “Росси-Ойл”. ======

Милицейский начальник перечитал этот отчёт два раза.

– Блин! – выплюнул он и отложил отчёт подальше, чтобы не уронить на него кус колбасы из своего бутерброда.

Да, наверное, теперь этот голубец Интермеццо далеко ускакал, пока никто не разыскивал его. Ищи-свищи ветра в поле – не найдёшь и не поймаешь. Снова ушёл, вот это – вор! Ладно, хорошо… Оставим пока его. Объявим в республиканский розыск и оставим. Нужно заняться более крупной рыбой, чем этот подлещик – назвать Колю «пескарём» Недобежкин почему-то не мог: слишком уж хитёр. Милицейский начальник решил нагрянуть не куда-нибудь, а в «Донецкое представительство международной корпорации «Росси – Ойл»». Кто там директором? Поликарпович… Отчество – не стандарт, вот и запомнилось. А как его зовут-то? Пётр? Фёдор? Да, скорее, Фёдор. Фёдор Поликарпович. Да, вот к нему-то и стоит наведаться сегодня же с Серёгиным, Сидоровым, Ежонковым… Да и Смирнянского придётся вернуть из опалы – пригодится на всякий пожарный. И Синицын не помешает. Плохо, что Кораблинский с ума сошёл – а то бы и он мог пользу принести.

Недобежкин собрал волю в кулак, стиснул зубы и набрал номер Смирнянского. Нет, извиняться он не станет – милицейские начальники не извиняются. Он просто оторвёт бывшего коллегу от праздного шатания и призовёт к делу.

Смирнянский почему-то долго не желал выходить на связь, всё сбрасывал и сбрасывал звонок. Только на шестой раз соизволил он поднять трубку и прогнусить сонное:

– Алё?

– Э, ты что, спишь? – навалился на него Недобежкин, зажав трубку между головой и правым плечом.