G.O.G.R.

– Додин Виктор Герасимович, – с готовностью ответил Додик.

– Та-ак, – протянул Серёгин, записывая, и снова спросил:

– Где работаем?

– Да, сантехник я! – в который раз выкрикнул Додик.

– Сантехник… – повторил Пётр Иванович.

Заполнив «шапку», следователь перешёл к большой графе «Показания».

– А знаком ли ты с гражданином по фамилии Белов? – спросил он, в упор посмотрев на арестованного.

– Неа, – замотал головой Додик. – Впервые слышу!

– Врёшь! – выкрикнул Сидоров, вскакивая со стула.

– Чш! – ещё раз шикнул Серёгин.

– Ну, ведь, врёт же! – обиделся сержант.

– Не вру, не вру! – заволновался Додик.

– Врёшь, – заключил Серёгин. – Я сам за тобой наблюдал. Да, и видел, как ты, Додик, разговаривал с Беловым в пивбаре под названием «Корчма», пренеприятнейшее местечко, скажу я вам. А в аварийном бюро я узнал, что сантехником ты уже три года, как не числишься.

– А? – до этого уверенный в своей неуязвимости, Додик перепугался, смотрел выпученными глазами.

– И не смотри так, – продолжал Серёгин. – Белова мы задержали, и он всё про тебя рассказал. А тебе остаётся только дополнить. Кстати, ты не знаешь, кто это его пристрелил у нас в КПЗ?

Додик сразу же растерял весь боевой пыл. Больше не пытался ни напирать, ни оправдываться, а только сидел неподвижно, смяв в правой руке носовой платок, и тихонько ныл:

– Му-у-ы…

Потом замолчал, уставился в пол, задумался.

– Я помогу следствию! – внезапно бодренько изрёк он.

– Вот и хорошо, – кивнул Пётр Иванович, и спросил:

– Кто такой шеф?

– Иначе, бить будем! – добавил Сидоров.

На этот раз Серёгин не шикнул, а многозначительно добавил:

– Именно.

– Ладно, – сказал Додик и откинулся на спинку стула. – Знаете, я уже и сам не знаю, что там за шеф такой.

– Правда? – удивился Пётр Иванович. – А Гарик сказал, что ты лично знаком с шефом.

– Да, – подтвердил Додик. – Но только, был знаком. Раньше у меня был один шеф – Сумчатый его звали.

– И что же с ним случилось?

– Ничего. Только он теперь – не шеф. Там какие-то американцы появились… И, в общем, Сумчатый теперь сам у них – шестёрка на побегушках. И ещё Утюг, и Чеснок, они теперь тоже на них работают.

– И кто они, эти Утюг и Чеснок?

– Наши бывшие конкуренты и враги.

– Имена, фамилии?

– Не знаю. У нас никто не говорит имена – только клички.

– Точно? – Сидоров встал и пересел на другой стул, поближе к Додику.

– Угу, – кивнул тот.

– И что это за американцы такие?

– А я и не знаю даже… – мрачно ответил Додик. – Крутые… Всех подминают. Они никогда не показываются, только руководят.

– И это тебе американцы приказали старые машины доставать?

– Ага! – закивал Додик. – Они, они. Американцы. Раньше я киллеров вербовал для Сумчатого. Но они сказали, что я слишком тупой для этого, и сначала хотели от меня совсем избавиться. А потом придумали эти машины.

– А для чего они их придумали?

– Перепродают? – вставил Сидоров.

– Да, не, – ответил Додик. – Они на них новые номера цепляют, перекрашивают, меняют старые моторы на новые. А потом какой-то ихний «жук» едет и убирает авторитетов разных, кого прикажут, понимаете?

– А как же не понять? – сказал Пётр Иванович. – Что за «жук»?

– Американский «жучила», – ответил Додик. – Я не знаю, кто это. Но знаю, что это он в «Дубке» застрелил этого, как его?.. Забыл… Ну, в законе.

– Понятно, – кивнул Серёгин.

– А потом, – продолжил Додик, – из машины вытаскивают новый мотор, ставят тот, что был и бросают где-нибудь.

«Так я и знал! – подумал Пётр Иванович. – Всё сошлось. Утюг, Чеснок, Сумчатый. Нужно узнать, кто такие».

– Расскажи-ка нам про Сумчатого, – сказал следователь.

– Сумчатый – мой шеф… Ой… – Додик запнулся. – То есть, бывший шеф. Как его зовут, я не знаю. Меня с Сумчатым ещё давным-давно познакомил Дантист…

– Кто этот Дантист?

– У Дантиста настоящая фамилия – Зубов…

– Так, Зубов, хорошо, – Серёгин усиленно работал ручкой. – Где живёт этот Зубов?

– Раньше жил на Калинкино, – ответил Додик. – А сейчас… Дантист пропал.

– Пропал?

– Ага, – кивнул Додик. – Американцы, наверное. Они говорили, что Дантист слишком медлительный.

– Опиши мне Сумчатого, – сказал Серёгин.

– Он – толстяк со шрамом на левой щеке, – быстро ответил Додик. – Носит очки от близорукости и ездит на шестисотом «Мерседесе» чёрного цвета.

– Ты не про «Мерседесы», а про Сумчатого рассказывай! – в который раз вмешался Сидоров.

– А, про Сумчатого… – сконфузился Додик. – Он жил – Любавина, сорок. В частном коттедже. А потом продал его и съехал, не знаю пока, куда. Но узнаю обязательно. Вы же знаете, я готов активно помогать следствию, – широко улыбнулся Виктор. – И мне известен один большой-большой секрет.

Додик встал и подался вперёд, ближе к Серёгину, перейдя при этом на таинственный шёпот.

Сидоров, на всякий случай, подошёл с наручниками, чтобы, если что, утихомирить словоохотливого преступника.

– И что это за секрет? – спросил Серёгин.

– Я знаю, что случилось со следователем прокуратуры Синицыным, – загадочно прошептал Додик. – Однажды Дантист, он тогда ещё не пропал, разнюхал где-то, что американцы собираются убрать Синицына. Чтобы не рыл, понимаете?

– И после этого Дантист исчез? – вставил Сидоров.

– Ага, – кивнул Додик. – Вы представляете, он мне рассказал, и на следующий день – фью-ить! – сгинул! Так, это не всё. Я там случайно подвернулся. Я в тот же магазин ходил, что и он. В «Засядько», там хлеб дешёвый. И шёл назад тоже за ним. Но я ещё за пивом зашёл в «Родник», есть там такой, в подвале. И отстал чуток от Синицына. А потом увидел типа какого-то. Он сигаретку у Синицына стрелял. Но я догадался, что что-то не так. Вспомнил Дантиста и – спрятался. Залёг в кучу листьев. Я понял, что тот типочек и есть американский «жучила». Он прижучил Синицына, а потом затащил в машину и уехал. Я знаю, что это была за машина. Я сам угнал эту «Волгу».