G.O.G.R.

– Плохое соединение, – буркнул Серёгин, надевая куртку – Вот и вся «нечисть»! Не бойтесь, Сабина Леопольдовна, здесь вас никакая нечисть не тронет.

Кажется, у неё там что-то уже подгорает… какие-то подозрительные флюиды вылетают из кухни… К счастью Серёгина Сабина Леопольдовна обратила на них внимание и побежала спасать свои пирожные от пригорания. Воспользовавшись этим, Серёгин выскользнул из дома.

Пётр Иванович созвал совещание. В его кабинете вокруг стола расположились Сидоров, Муравьёв, Усачёв и Казаченко. А на столе лежали бумаги: результаты экспертизы зубов Ярослава Семенова и разводного ключа погибшего в катакомбах сантехника, протокол вчерашней беседы с Валерией Ершовой и фоторобот Альфреда Мэлмэна.

– Я считаю, – говорил Пётр Иванович, – что в первую очередь нам нужно поймать Светленко, и – параллельно с этим – разыскивать «Геннадия» Ершовой.

Ершова должна была подъехать сегодня к ним, в райотдел и помочь составить фоторобот таинственного Геннадия.

– Чеснока тоже можно взять, – предложил Муравьёв. – Одного того, что он сжёг квартиру Ершовой достаточно, чтобы упрятать его.

– Рано пока хватать Чеснока, – возразил Серёгин. – Он ещё не навёл нас на Кашалота. А сейчас мы сделаем вот что – выпустим Батона и заставим его связаться со Светленко. Пускай наш «Гарри Поттер» выманит его из логова – тогда мы сможем его накрыть.

Казаченко притащил из изолятора Батона. Батон был грустен и угрюм. Он сидел, глядя в пол и рюмсал, что бедная его жена «останется вдовой при живом муже».

– Не бойся, Батон, не останется, – заверил Серёгин. – Если поможешь следствию, тебе, может быть, условно дадут.

– То есть, выпустят? – произнёс Батон и взглянул на Петра Ивановича полными надежды большими глазами.

– Можно и так сказать, – кивнул Серёгин, складывая валяющиеся в беспорядке бумаги в аккуратную стопку. – Выпустят.

– А что я должен сделать? – казалось, Батон согласен проявить отвагу матроса Железняка и прыгнуть на любую амбразуру, лишь бы его не сажали, и «бедная жена» не приходила на позорный суд.

Пётр Иванович объяснил Батону его задачу. Батон задумался и стал похож на Софокла, или на Эммануила Канта – до того интеллектуальное лицо имел этот рецидивист и закоренелый картёжник.

– Это – как Штирлиц, что ли? – изрёк он, закончив скрипеть мозгом. – Значит, я, как бы, на «папашу Мюллера» работаю, а сам – на вас?

– Ну, в общем, да, – согласился Пётр Иванович. – Ты должен будешь дозвониться до своего Коли и договориться о встрече, а потом – сообщить мне.

– Я-а попытаюсь… – протянул Батон. – Бежать не буду, – заверил он после паузы. – Мне семья дороже нар.

– Вот и хорошо, – одобрил Серёгин. – Приступаешь сейчас же.

А потом Пётр Иванович, взяв с собою Сидорова, отправился на квартиру Сабины Леопольдовны. Очень уж Серёгин хотел поговорить с её мужем и добиться от него, кому он сдал жену – наверняка, похитителям Синицына.

Первое, что бросилось в глаза ещё на улице – это то, что окно в нужной квартире до сих пор оставалось выбитым – как Светленко разбил его, когда бежал – так никто стекло и не заменил.

– Странно, – пожал плечами Серёгин.

Но они с Сидоровым, всё же, поднялись на второй этаж и… Дверь до сих пор оставалась сломанной и валялась в прихожей кучкой досок. Квартира была абсолютно пуста. Сидоров хотел сделать шаг и переступить порог, но Пётр Иванович его остановил и присел на корточки.

– Смотри, – сказал он, показав на коричневый пол прихожей.

– А? – удивился Сидоров и тоже присел.

– Пыль собралась ровным слоем, – объяснил Серёгин. – Значит, сюда не заходят. Муж Сабины Леопольдовны не возвращается домой уже достаточно давно.

– У друзей, наверное, завис, – пробормотал Сидоров, разглядывая эту сломанную дверь и пыльный пол. – А может… Всё равно они свою пещеру закопали. Спускать теперь некуда.

Пётр Иванович постучался в соседние квартиры. Двери в них были такие же плохие, как и в этой. Скорее всего, соседи такие же пьяницы, как и муж Сабины Леопольдовны. В двух квартирах висела ватная тишина, словно там все вымерли ещё в эпоху динозавров, а из третьей выпростался худой мужичок в какой-то непомерно огромной жёлтой футболке с надписью «Sun kid». Почесав щетинистый подбородок, он ответил на вопрос Серёгина так:

– Лёха? Так вин як с окошка скакал, так и не явилси… С бомжём Васей наверное, торчит.

– А где живёт этот бомж Вася? – поинтересовался Серёгин.

– «Мой адрес – не дом и не улица, мой адрес – планета Земля»! – пьяно и бухтяще пропел сосед и добавил: – Всюду.

Понятное дело, раз бомж – значит и живёт «всюду». Квартира Сабины Леопольдовны пока не пригодна для жилья, а значит, она продолжит жить у Петра Ивановича, пугаться каштана в спальне и раскочегаривать плиту на кухне.

Сидоров считал, что разыскивать бомжа Васю бесполезно – где там его найдёшь? Но Пётр Иванович всё-таки, решил искать. Первым делом они с Сидоровым отправились в опорный пункт к участковому. Опорный пункт «поселили» на первом этаже девятиэтажного дома. Снаружи он выглядел так: металлическая дверь неопределённого сизого цвета, к которой ведёт невысокая лестничка из восьми металлических ступенек – тоже неопределённого сизого цвета. Рядом с дверью к серой стене дома привинтили табличку – тоже сизую – а на ней белыми буквами сообщалось: «Опорный пункт милиции № 23».

– Приехали, – сказал Серёгин, довольный тем, что опорный пункт он нашёл быстрее, нежели жилище Ершовых в Александровке, и вылез из кабины под нетёплое осеннее солнышко.

Сидоров вышел из служебной «Самары» в след за Петром Ивановичем и так же, за ним, поднялся на высоту восьми ступенек к сизой металлической двери. Пётр Иванович взялся за ручку двери, собираясь открыть её, как дверь распахнулась сама собой, и оттуда выскочила некая дородная пожилая дама в балахонистом, мешковатом платье, цвета «вырви глаз». Серёгин едва успел отпрыгнуть назад, иначе был бы стёрт и размазан по земле тяжестью двери и дамы. Испуская слово «Ох!», дама усеменила во двор, шаркая по лужам растоптанными галошами. Огорошенный её появлением Пётр Иванович медленно подполз к болтающейся на петлях открытой двери и осторожно заглянул за неё, опасаясь новых сюрпризов. Из-за его спины выглядывал не менее огорошенный Сидоров. Не заметив опасности, Серёгин решился на первый шаг и переступил порог. Сидоров немного потоптался на металлической площадочке перед дверью, но, увидев, что Пётр Иванович углубился в темноватый и сырой коридор, поспешил сделать то же самое. Оказалось, что пожилая дама, выскочившая из опорного пункта, была там далеко не одна. Все стулья вдоль стены коридора заполняли разногабаритные и разноцветные старушки, которые галдели, словно на птичьем базаре, и даже замахивались друг на дружку посошками и котомками. А иногда – пытались без очереди ворваться в кабинет, крайний слева.

– Штурмуют, – заметил Сидоров, наблюдая, как пышнотелая и высокая мадам, отпихнув парнишку с повязкой дружинника на рукаве куртки, рывком устранила со своего пути серую дверь и проникла в тот самый кабинет.

– Что-то у них уже случилось, – констатировал Пётр Иванович, слыша, как она там орёт писклявым голоском:

– Та, до каких пор это будет продолжаться?!

– Кажется, мы не вовремя пришли, – заметил Сидоров, когда у того же кабинета плотной толпой сгрудились остальные старушки и разгалделись так, что могли заглушить старт ракеты, где громкость звука 190 децибел.