Галактика Интернет

Каким образом такой образовательный дисбаланс связан с цифровым разрывом? В основном это происходит на четырех уровнях. Во-первых, поскольку учебные заведения территориально и институционально (государственные/частные) дифференцированы по классовым и расовым признакам, между ними существует глубокий раскол в том, что касается использования технических средств. Во-вторых, доступ к Интернету требует наличия высококвалифицированного преподавательского состава и тем не менее уровень подготовки преподавателей (несмотря на их индивидуальную мотивацию, нередко оказывающуюся весьма высокой даже в самых бедных школах) разнится от одного учебного заведения к другому. В-третьих, различная педагогическая направленность учебных заведений порождает разницу между системами, которые обращают внимание на интеллектуальное и индивидуальное развитие ребенка, и системами, которые в основном озабочены поддержанием дисциплины, опекой над детьми и их подготовкой к экзаменам. И эти противоположные педагогические стили имеют тенденцию коррелировать с социальным статусом учебного заведения, а также с культурной и экономической способностью родителей оказывать давление на учебные заведения. Разумеется, авторитарная школьная система, принятая, например, в традиционной французской школе (и в частности, экспортируемая в зарубежные страны), оказывается ничуть не лучше той, что распространена в районах со школами для представителей низших классов, когда дело доходит до подавления детской инициативности независимо от выдаваемой им дозы «высокой культуры». Тем не менее в учебных заведениях для представителей высших и средних классов стремятся уделять больше внимания развитию умственных способностей учащихся, чем в школах, находящихся в бедных районах. В-четвертых, за неимением адекватной подготовки преподавателей и педагогической реформы в учебных заведениях родители берут на себя немалую долю ответственности за обучение своих детей и оказание им поддержки в новом мире технологий. В этом случае возможность получения доступа к Интернету в домашних условиях и наличие более или менее образованных родителей, имеющих достаточный культурный уровень, чтобы наставлять своих детей (зачастую в то время, когда они сами учатся пользоваться Интернетом),приобретает весьма важное значение.

В совокупности все эти четыре уровня неравенства обусловливают огромные различия в результатах использования Интернета в образовательном процессе. Хотя исследований по данному вопросу слишком мало и они не позволяют прийти к каким-либо определенным заключениям, вполне может оказаться, что в ситуации, когда способность обрабатывать информацию в Интернете и при помощи Интернета начинает играть решающую роль, дети из семей, испытывающих материальные затруднения, будут еще больше отставать от своих одноклассников с лучшими навыками в области обработки информации, которые те приобретают благодаря родителям с более высоким образовательным уровнем (Gordo, предисловие). Дифференцированные образовательные возможности при более или менее схожих интеллектуальных и эмоциональных условиях коррелируют с культурным и образовательным уровнем семьи. Если эти тенденции подтвердятся, то в отсутствие корректирующих мер использование Интернета — как в учебных заведениях, так и в профессиональной жизни — может углубить социальные различия, проистекающие из классовой и этнической принадлежности, уровня образования и пола. Это может оказаться наиболее важным измерением цифрового разрыва, возникающего на заре эпохи Интернета.

Глобальный цифровой разрыв

Быстрое распространение Интернета происходит по нашей планете неравномерно. В сентябре 2000 года из примерно 378 миллионов пользователей Интернета (представлявших 6,2% населения Земли) на Северную Америку приходилось 42,6% и на Западную Европу — 23,8%, в то время как в Азии (включая Японию) насчитывалось 20,6% от общего числа пользователей, в Латинской Америке — 4%, Восточной Европе — 4,7%, на Ближнем Востоке — 1,3% и в Африке — 0,6% (при этом большинство пользователей находились в Южной Африке) (онлайновые исследования NUA, 2000). Полученные результаты, конечно, резко контрастируют с картиной распределения народонаселения мира по отдельным регионам. Степень проникновения Интернета в развивающихся странах была несопоставимо ниже: так, Индия, при всей рекламной шумихе по поводу ее высокотехнологичной промышленности и значительного роста численности пользователей, в 2000 году насчитывала всего лишь 1,5 миллиона подключенных к Сети, что составляло 0,16% от ее населения — в противоположность 41,5% домохозяйств в США, 30,8% — в Великобритании и 24,7% — в Германии. Если взять абсолютные числа, то Соединенные Штаты с их 139,6 миллиона человек, располагавшими онлайновым доступом из своего дома, и Япония с ее 26,3 миллиона пользователей являлись самыми крупными членами Интернет-общества. Таким образом, мир, глобальная экономика и сети коммуникаций сейчас видоизменяются при помощи Интернета и на его основе, игнорируя подавляющее большинство населения планеты — 93% в 2000 году. Действительно до 1999 года свыше половины жителей Земли никогда не пользовались телефоном, хотя в настоящее время эта ситуация быстро меняется.

Однако если мы рассмотрим существующие тенденции во временной перспективе,то здесь обнаружится более сложная картина. С января 1997 года по август 2000 года число пользователей Интернета в мире увеличилось в четыре раза, что сопровождалось значительным изменением соответствующей доли, приходящейся на каждый регион мира. Доля Северной Америки резко сократилась — несмотря на быстрое распространение Интернета в США и Канаде — с 62,1 % от общемирового количества пользователей до 42,6%. Большинство же других регионов демонстрировали впечатляющий рост как в абсолютных цифрах, так и по своей относительной доле. Так, Азия увеличила свою мировую долю с 14,2 до 20,6% и сейчас близка к достижению уровня Европейского Союза по абсолютному числу пользователей, несмотря на возрастание доли европейских стран с 15,8 до 23,8%. Восточная Европа опередила по скорости роста все остальные регионы — ее доля возросла с 1,8 до 4,7%. Австралия увеличила свою долю умеренно, с 2 до 2,4%, с достижением одной из самых высоких степеней проникновения в мире по отношению к численности ее жителей. Прирост на Ближнем Востоке происходил в диапазоне от 0,8 до 1,3%, в то время как Латинская Америка почти удвоила свою относительную долю — с 2,3 до 4% — при общем количестве пользователей свыше 15 миллионов человек. Индия насчитывала к концу 2000 года только около 1,5 миллиона пользователей, однако этот показатель резко контрастирует с всего лишь примерно 270 тысячами пользователей в 1999 году. Что касается Африки, то она хотя и увеличила втрое число своих пользователей (с 700 тысяч до 2 124 800 человек), ее доля слегка уменьшилась (с 0,9 до 0,6%). Это служит подтверждением того факта, что при такой скорости изменений технологической парадигмы медлительные страны вынуждены стремиться к тому, чтобы превзойти наиболее передовые общества в попытке добиться для себя улучшения своего положения: если они останутся там, где есть, они откатятся назад. Далее, основной количественный показатель для Африки — это 1,8 миллиона пользователей, сосредоточенных в Южной Африке, в то время как на весь остальной континент приходится только 325 пользователей, хотя последняя цифра, вероятно,занижена, поскольку, согласно другим данным, общее число африканских пользователей Интернета оценивается в 3,1 миллиона, из которых 1,3 миллиона находятся за пределами Южной Африки. Здесь следует также заметить, что в развивающихся странах, и в частности в Африке, узлы доступа к Интернету (даже если они учитываются в качестве индивидуальных пользователей) совместно используются группами связанных между собой лиц, так что обычные исследования могут и не дать точной картины фактического распространения Интернета в Африке н других бедных регионах мира.

В общем если иметь в виду обеспечение доступа к Сети, то вполне вероятно, что в ближайшие годы мы станем свидетелями быстрого распространения Интернета почти по всему земному шару. Основная масса новых пользователей, несомненно, будет представлена жителям развивающихся стран только лишь потому, что на них приходится свыше 80% населения Земли. Восточная Азия является наиболее быстро развивающимся регионом мира в том, что касается использования Интернета. К концу 2000 года лидером здесь стала Южная Корея с 42% жителей, имеющих доступ к Сети, включая 25% пользователей, имевших возможность высокоскоростного подключения к Интернету у себя дома. Степень проникновения на Тайване составляла свыше 36% и почти 30% — в Гонконге. На Пекин приходилась треть всех китайских пользователей Интернета,

Однако условия, при которых происходит распространение Интернета в большинстве стран, способствуют углублению цифрового разрыва. Главные городские центры, глобализированные виды деятельности и высокообразованные социальные группы включаются в поддерживаемые Интернетом глобальные сети, в то время как большинство регионов и большинство людей исключаются из них. К примеру, в Южной Африке использование Интернета расширяется весьма быстрыми темпами: с октября 1999 года по октябрь 2000 года число пользователей Сети подскочило с полумиллиона до 1,82 миллиона человек (NUA Surveys, 2000). Однако при этом значительное большинство пользователей было представлено лицами моложе 25 лет, относящихся к группам с высоким уровнем доходов. Действительно, в 2000 году из 9 миллионов домохозяйств Южной Африки 5,9 миллиона не имели обычного домашнего телефона, а 2,1 миллиона проживали, не имея телефонов в радиусе 5 километров от своего дома. Располагали собственными телефонами менее 1% домохозяйств, проживавших в сельской местности; имели телефон 90% домохозяйств, состоявших из белых, и лишь 11% — состоявших из черных (Gillwald, 2000). В Чили, где происходит быстрое распространение Интернета, данный процесс имеет социальные и территориальные ограничения: на Сантьяго (в котором проживает 40% населения) приходится 57% телефонных линий и 50% пользователей Интернета, 26% чилийцев из групп с высоким уровнем доходов представляют 70% всех подключенных к Сети. В Боливии, где распространение Интернета началось в конце 1990-х годов, лишь 2% жителей в конце 1999 года имели доступ к Сети из своего дома, причем основная масса таких домов располагалась в Ла-Пасе, и разрыв в масштабах использования Интернета посредством телефонной линии между обитателями Ла-Паса и остальными жителями страны продолжал увеличиваться (Laserna, Morales Anaya, and Gomez, 2000).

Такая дифференциация использования Интернета в развивающихся странах обусловливается огромным разрывом в том, что касается телекоммуникационной инфраструктуры, Интернет- провайдеров и контент-провайдеров Интернета, а также стратегиями, применяемыми с целью ликвидации этого разрыва. Во-первых, столкнувшись с императивами глобальной коммуникации, организаторы ключевых видов деятельности во всех странах мира (кредитно-финансовые учреждения, медиа, международный бизнес, правительственные организации высокого уровня, военные, международные отели, транспортные системы и т. п.) не могут позволить себе дожидаться проведения дорогостоящей и долговременной модернизации всей телекоммуникационной системы,зачастую сопровождающейся необходимым, но медленным и противоречивым процессом приватизации и дерегулирования. Поэтому потребности солидных клиентов удовлетворяются при помощи систем специального назначения, нередко соединяющихся со сложными локальными сетями посредством передачи данных через спутник. Исследование российского Интернета, проведенное Киселевой и Кастельсом (2000), документально показывает, как российские банки и иностранный международный бизнес соединяли основные российские центры с остальным миром при помощи специальных телекоммуникационных лннлй, большей частью обходя устаревшую коммуникационную инфраструктуру России. Во-вторых, поставщикам услуг Интернета свойственно пребывать в зависимости от американской или европейской инфраструктуры, что обусловливает повышение уровня расходов и сложности, а также возникновение трудноразрешимых проблем в области проектирования и технического обслуживания сети. В-третьих, как это продемонстрировал Мэтью Зук посредством своей глобальной картографии Интернет-доменов (см. восьмую главу), отмечается весьма высокая концентрация кон- тент-провайдеров Интернета в нескольких мегаполисных зонах развитого мира (к примеру, Лондон имеет больше Интернет- доменов, чем вся Африка в целом). Подобная концентрация н значительной степени отражается на приемлемости и уместности использования Сети в глобальных масштабах. Она, несомненно, начинается с языка, поскольку 78% web-сайтов представлены только на английском языке, что создает существенный барьер для большинства жителей планеты (согласнодругим источникам,этот показатель еще выше). Однако она также соотносится и с характером контента, который пользователи могут найти в Интернете, и с проблемой заимствования этой технологии людьми, не имеющими соответствующего образования, знаний и навыков, сообразно своим интересам и представлениям. Разумеется, все эти препятствия не являются непреодолимыми, а гибкость Интернета допускает возможность альтернативных областей использования и адаптации к пользователям при наличии надлежащих технологических, институциональных, образовательных и культурных условий. Но как раз в этом и заключается суть самого вопроса. А именно, каким образом Интернет и цифровой разрыв, ассоциирующийся в настоящее время с дифференциацией распространения Сети по всему миру, связан с процессом глобального развития?

На протяжении 1990-х годом, отмеченных бурной революцией в области информационных технологий, возникновением экономики нового типа и распространением Интернета, мир стал свидетелем значительного углубления имущественного неравенства, поляризации, бедности и социальной сегрегации, что нашло документальное подтверждение, в числе прочих источников информации, в ежегодных отчетах «Human Development Reports», составлявшихся в рамках Программы развития ООН (UNDP, 1999, 2000, 2001). Разумеется, существующие тенденции различаются по странам и регионам мира. К примеру, в Китае и Чили произошло значительное сокращение доли населения, проживающего в бедности. А индустриализация ряда стран и крупных мегаполисных зон в некоторых государствах позволила существенно поднять уровень жизни десятков миллионов китайцев, индусов, корейцев, малайцев, бразильцев, аргентинцев, чилийцев и других народов в различных районах мира. Однако, с другой стороны, крах переходных экономик, тяготы, связанные с финансовыми кризисами в Мексике, Бразилии, Аргентине, Эквадоре, Индонезии, Таиланде, Южной Корее и прочих азиатских странах, затяжной экономический и социальный кризис в Африке и на Ближнем Востоке, а также действие моделей социальной сегрегации в большинстве стран мира привели к появлению несметных легионов обреченных на смерть или на борьбу за выживание. На рубеже тысячелетий почти 50% населения мира пытались сводить концы с концами, расходуя менее двух долларов в день, что намного превышает процент людей, живших в аналогичных условиях десятилетием раньше. С другой стороны, 20% жителей планеты распоряжались 86% мировых богатств. Еще большее неравенство существует в отношении молодежи, ибо четыре пятых лиц в возрасте до 20 лет проживают в развивающихся странах. А женщины продолжают нести бремя бедности, неграмотности и проблем со здоровьем, взвалив на свои плечи всю тяжесть борьбы за каждодневное выживание своих семей.

В целом разрыв в производительности труда, используемых технологиях, величине доходов, социальных пособиях и уровне жизни между развитыми и развивающимися странами в течение 1990-х годов увеличился, несмотря на впечатляющие успехи в экономическом развитии прибрежных районов Китая, в высокотехнологичных отраслях промышленности Индии, экспорте промышленных товаров из Бразилии и Мексики, экспорте аргентинских продуктов питания и экспорте вина, рыбы и фруктов из Чили. Ухудшилось состояние окружающей среды как по части природных ресурсов, так и в связи с быстрым ростом городов в развивающихся странах, которые, согласно прогнозам, в течение ближайших 25 лет дадут приют половине своих жителей.

Разумеется, корреляция — это не причинная обусловленность, и поэтому вполне могло оказаться, что все вышеперечисленные проблемы никак не зависят от прогресса глобализации и поддерживаемого Интернетом экономического развития. Так могло бы быть, однако дело обстоит иначе. Можно доказать, что при ныне преобладающих в нашем мире социальных и институциональных условиях новая технико-экономическая система способствует неравномерному развитию, одновременно благоприятствуя как богатству, так и бедности, росту производительности труда и социальной сегрегации, причем ее эффекты дифференцированно распределяются по различным регионам мира и различным общественным группам. А поскольку Интернет является основой новой социально-технической модели организации, глобальный процесс неравномерного развития, возможно, становится наиболее впечатляющим проявлением цифрового разрыва. И аргументация здесь будет следующая.

(1) Предельная социальная неравномерность процесса развития связана с сетевой логикой и глобальной сферой охвата новой экономики. Если всё и все, способные стать источниками создания стоимости, могут быть легко подключены, а когда он/она/оно перестанут приносить пользу — столь же легко и отключены, то в этом случае глобальная система производства оказывается состоящей одновременно как из высокоценных и производительных людей/объектов, так и из людей/объектов, которые таковыми не являются (или больше уже не являются), однако продолжают в ней оставаться. Вследствие динамизма и конкурентоспособности новой экономики другие виды производства деструктурируются и в конце концов сходят на нет либо трансформируются в неофициальные экономики, зависящие от неопределенной, изменчивой связи с динамичной глобальной системой. Мобильность ресурсов и гибкость системы управления позволяют такой глобальной системе оставаться в значительной степени независимой от специфики тех мест, где проживают люди.