Галактика Интернет

(2) Образование, информация, наука и техника становятся главными источниками создания стоимости в условиях основанной на использовании Интернета экономики. Образовательные, информационные и технические ресурсы характеризуются крайне неравномерным распределением по земному шару (UNESCO, 1999). Хотя количество учащихся в учебных заведениях в развивающихся странах значительно увеличилось, обучение в большинстве случаев сводится к простой опеке над детьми, поскольку многие преподаватели сами не имеют соответствующего образования, получают низкую зарплату и при этом еще вынуждены перерабатывать. Кроме того, системы образования в большинстве стран являются технически устаревшими и забюрократизированными в институциональном отношении. Хотя в последнее время телекоммуникационные системы во многих регионах мира подверглись соответствующим усовершенствованиям, все еще продолжает сохраняться значительный разрыв между отдельными стра- нами, а также между отдельными областями внутри стран в том, что касается качества инфраструктуры и плотности дальней связи. Передача данных через спутник и беспроводная телефония позволяют перескочить через ступеньки последовательного складывания традиционной технической инфраструктуры, однако в большинстве регионов мира просто нет финансовых и людских ресурсов для подобных инвестиций в развитие новых технологий. Недостаточный уровень образования и отсутствие информационной инфраструктуры ставит большую часть жителей планеты в зависимость от эффективности работы немногих глобализованных сегментов их экономик. Поскольку большинство людей не может быть занято в этом секторе ввиду нехватки у них соответствующих навыков, профессиональная и социальная структуры во все большей степени раздваиваются. Так, например, в Южной Африке в 2000 году уровень безработицы превышал 35%, однако предложение было не в состоянии удовлетворить спрос на десятки тысяч рабочих мест, требующих наличия высшего образования: в 1995—1999 годах спрос на подобного рода рабочую силу возрос на 325%. В то же самое время многие профессиональные работники покидали страну, будучи не в состоянии или просто не желая терпеть тяготы приспособления к новым общественно-политическим условиям.

(3) Это прогрессивное подсоединение к глобальной экономике становится все более уязвимым к воздействию вихря глобальных финансовых потоков, от которых в конечном итоге зависят национальные валюты и оценка национальных фондовых бирж. Дая периода системной финансовой неустойчивости характерны повторяющиеся время от времени финансовые кризисы различной интенсивности. Каждый такой кризис истощает трудовые ресурсы, обесценивая людей, которые едва ли смогут вновь встать на ноги. Они заканчивают свою жизнь уходом в трущобы выживания, которые являются фундаментом неофициальной экономики.

(4) Поскольку новые технологии, новые производственные системы, новые мировые рынки и новая институциональная структура мировой торговли игнорируют традиционное сельское хозяйство (в котором тем не менее занято около половины трудоспособного населения планеты), отмечается гигантских масштабов исход сельских жителей (в частности, в Азии), в результате чего сотни миллионов новых мигрантов становятся участниками болезненного процесса поглощения их экономикой выживания перенаселенных мегаполисных зон, уже находящихся на пороге экологической катастрофы (Roy, предисловие).

(5) Государственные власти во все большей степени попадают под воздействие глобальных потоков капитала и информации, подвергаются санкциям со стороны проводников политики свободной циркуляции этих потоков (таких, как Международный валютный фонд) и ограничиваются в своих действиях наднациональными институтами, которые они создавали в качестве механизмов защиты процесса глобализации. Возникающий в результате этого кризис управления ведет к ломке существующей системы правил, при этом под ударом оказываются даже слаборазвитые государства, живущие за счет кредитов. Общественный договор между различными социальными группами, где бы он ни существовал, подвергается сомнению. Рабочая сила индивидуализируется, и прежняя система производственных отношений, строившаяся на коллективных договорах между предпринимателями и работниками, находит пристанище в государственном секторе, что способствует возникновению нового социального раскола между немногими защищенными работниками, использующими свои возможности торговаться с позиции силы для выкачивания ресурсов из всего остального общества, и массой неорганизованных тружеников, зачастую оказывающихся занятыми в неофициальной экономике.

(6) В посткризисный период, при наличии широких сегментов населения, не способного реализовать себя в продуктивном, конкурентоспособном секторе экономики, кое-кто пытается проверить на практике новую разновидность глобализации: глобальную криминальную экономику,основывающуюся на транснациональных сетях, занимающихся каким-либо видом незаконной торговли, который может приносить прибыль (нередко -— с использованием Интернета), а также электронным отмыванием денег на финансовых рынках. Глобальная криминальная экономика проникает в политику и государственные институты, дестабилизирует общество, развращает и дезорганизует государственную власть во многих странах мира — и не только в случае обычных подозреваемых.

(7) Испытывая сильнейшее давление сверху и снизу и постепенно лишаясь поля для маневра в рамках глобализированной системы, государственная власть переживает глубокий кризис легитимности. Так, согласно результатам глобального опроса общественного мнения, проведенного институтом Гэллапа для ООН в 1999 году, две трети респондентов считали, что управление их страной осуществляется не по воле народа (Аппап, 2000). Ослабление политических институтов сокращает возможности общества по корректировке и нейтрализации негативных воздействий, порождаемых переходом к новой технико-экономической системе, тем самым способствуя усилению эффекта таких воздействий.

(8) В крайних случаях кризис легитимности и политическая дезинтеграция порождают крупномасштабный бандитизм и гражданские войны, которые порой приводят к массовой бойне, исходу сотен тысяч беженцев, голоду и эпидемиям. Подобная ситуация была типична для Африки, однако в момент написания этих строк такая значимая на международной арене страна, как Колумбия, переживала нечто похожее на бесконечную гражданскую войну между представителями различных группировок, Перу и Эквадор испытывали потрясения, вызванные крахом своих политических режимов (в надежде на лучшее будущее), Индонезия находилась на пороге тотальных региональных войн, а законно избранный президент Филиппин был вынужден уйти со своего поста, когда выяснилось, что он являлся «королем королей игорного бизнеса».

Может показаться, что все это имеет мало общего с цифровым разрывом и, собственно говоря, с Интернетом. Однако это именно то, на что я хочу обратить особое внимание. Способность основанной на Интернете экономики и поддерживаемой Интернетом информационной системы объединять сетью сегменты различных обществ по всему миру позволяет связать между собой основные узлы в виде динамичной планетарной системы, при этом игнорируя те сегменты обществ и те места действия, которые представляют мало интереса с точки зрения создания стоимости. Однако эти отвергнутые элементы располагают возможностью контролировать население и местные ресурсы в своих странах, а также свои политические институты. Поэтому элиты пытаются использовать свое господство над людьми и территориями для обеспечения глобальных сетей денег и власти доступом ко всему тому,что еще осталось ценного в данной стране, в обмен на подчиненное участие этих элит в таких глобальных сетях. Что касается людей, которые в ходе данного процесса маргинализуются, то они стремятся использовать целый ряд стратегий, причем не обязательно несовместимых. Они продолжают существовать в условиях неофициальной экономики на локальном уровне. Они пытаются конкурировать в глобальных масштабах на базе сетей криминальной экономики. Они мобилизуются для заимствования ресурсов у глобализированных местных элит, оказывая давление на эти элиты с целью совместного использования выгод, извлекаемых из их участия в глобальных сетях. Или же они мобилизуются для создания своего собственного органа, посредничающего с глобальной системой, бросая вызов государству либо путем отделения, либо путем правопреемства.

Главный цифровой разрыв измеряется не количеством подключений к Интернету: он определяется последствиями как подключения, так и отсутствия такового. Ибо Интернет, как было показано в настоящей книге, это не только технология. Это и техническое средство, и организационная форма, распределяющая информационные возможности, генерацию знаний и способность организации сетей по всем областям деятельности. Таким образом, развивающиеся страны оказались в запутанной ситуации. С одной стороны, отключение от Интернета либо поверхностное подсоединение к Сети равноценно маргинализации в условиях глобальной сетевой системы. Дальнейшее развитие без Интернета — это все равно что индустриализация без электричества в промышленную эпоху. Поэтому часто звучащее утверждение о необходимости начать с «реальных проблем третьего мира» (подразумевается под этим здравоохранение, образование, водо- и электроснабжение и т. п.), прежде чем переходить к Интернету, демонстрирует полное непонимание существующих проблем развития. Ибо без базирующихся на Интернете экономики и системы управления у любой страны будет мало шансов создать ресурсы, необходимые для покрытия связанных с ее развитием потребностей на постоянной основе — постоянной в экономическом, общественном и природоохранном отношении.

За неимением глобальной экономической и технической интеграции стран мира было бы целесообразно рассмотреть альтернативные модели развития, менее техноемкие и, быть может, характеризующиеся более низкой продуктивностью и не столь быстрым совершенствованием материалов, однако более близкие истории, культуре и природным условиям каждой из стран и, возможно, способные в большей степени удовлетворить большую часть их жителей. Но для такого рода безмятежных размышлений уже слишком поздно. Основанные на Интернете экономика и информационная система, развиваясь со скоростью Интернета, уже включились в траекторию развития с ограниченным выбором. Если не принимать в расчет возможность глобальной катастрофы, представляется маловероятным, чтобы существующие в мире общества свободно реализовывали нетехнические формы развития — в числе прочих причин потому, что интересы и идеология элит глубоко коренятся в действующей модели развития. И в случае выбора в пользу участия в глобальных сетях логика Интернет-производства, конкурентной борьбы и управления становится необходимым условием будущего процветания, свободы и независимости.

Однако это может также обернуться кризисом и маргинализацией, в пользу чего говорит приведенная мною выше аргументация. Действительно, опыт первых лет эпохи Интернета указывает на возможность именно такой перспективы, однако она является следствием развития не Интернета самого по себе, а цифрового разрыва, образовавшегося между индивидуумами, фирмами, государственными институтами, регионами и обществами, располагающими материальными и культурными предпосылками для существования в условиях цифрового мира, и теми, кто такими предпосылками не располагает либо не желает адаптироваться к скорости происходящих изменений. В сложившейся ситуации сетевая логика опирающейся на Интернет глобальной системы «сканирует» планету в поисках благоприятных возможностей и связывает между собой все то, что ей требуется для достижения запрограммированных целей, — и только то, что ей действительно необходимо. При этом происходит фрагментация обществ и государственных институтов, сопровождающаяся динамичным процессом объединения в сеть высоко оцениваемых фирм, торжествующих индивидуумов и остающихся на плаву организаций.