Гамбит некроманта

Голову Василю он все же снес — отнюдь не из-за злобы, а желая не позволить себе отступить, закончить все очень быстро и наверняка. Заставил электрический жгут уплотниться, засиять размерено и ярко, резанул, поморщившись от ударившей в ноздри вони паленого волоса и рухнул на пол также, как и лишенное сил, магии и жизни тело противника. Рука все же дрогнула, и Роман не перерубил шею, а снес Василю половину черепа вместе с волосами и мозгом — электрическому клинку без разницы: кожа, сухожилия, кости или камень на пути.

Роман закусил губу до крови, свернулся в клубок, подтянув колени к подбородку и обхватив себя руками. Он обливался слезами, нисколько не задумываясь о гордости и стыде за столь вопиюще недостойное ни рыцаря, ни просто мужчины проявление чувств. Он не плакал так никогда в жизни: ни в детстве, ни в сознательном возрасте, лишившись родных, ни осознав себя обреченным на медленное увядание, ни от предательства Некра, ни лишившись наставника. Ему положено было бы испытывать удовлетворение, если не радость от победы, облегчение и гордость от содеянного, а он оплакивал отнятую жизнь, не ощущая ничего, кроме сильнейшего сожаления.

Наверное, блаженные, которых во все времена и во всех культах без исключения превозносили то как милостивых и всепрощающих богов, то святых, на самом деле являлись некромантами. И их цинизм по отношению к людям — ничто иное чем защитная реакция и желание оградить себя от подобной боли. Некр — последняя скотина, раз позвал в ученики перед поединком и не предупредил о последствиях. И он, пожалуй, сделал абсолютно верно, поскольку иначе Роман поиграл бы: остановился, не стал убивать, а у Василя рука не дрогнула бы и сожалений точно не возникло.

Роман лежал, рыдал и все сильнее подступал к Бездне, Грани, Рубежу — все равно как называть… Переходу. Но вместе с овладевшим им отчаянием ощущал и другое: как дергается, вибрирует, натягивается нить, связывающая «якорь» и… — а вышние силы и те вряд ли разберут — еще один «якорь»?.. Некр слишком часто говорил, что жив лишь благодаря Роману, а он то сам как? И не покинул бы он Явь, добровольно шагая в потусторонний мир, уйди туда Некр раньше? Вряд ли сейчас стоило об этом думать.

«А когда, если не сейчас?» — хмыкнуло в голове чужим голосом. А затем нить окрепла, окончательно преобразовавшись в стальной канат или даже цепь и потянула — аккуратно, настойчиво, неумолимо — все дальше и дальше от пропасти. Еще несколько мгновений, и Роман даже начал различать чужой голос, более не повторяемый его собственными мыслями. Некр говорил с ним. Правда, по большому счету грязно ругался на всех известных им обоим языках и диалектах. Их было немало, а потому и поток брани мог не иссякать вечно.

***

— Чего тебе?! Не наслушался?! — Некр с такой силой сжал несчастный смартфон, что внутри ни в чем не повинной полезной человеческой поделки сгорел какой-то очень важный чип. Связь, впрочем, не прервалась. — Озвучить вербально, проклятый пустозвонный бездарь с ведром на голове, в которую ты только ешь, абсолютно не умея пользоваться мозгом?! Хотя, о чем это я? Он у тебя с горошину величиной! В нем одна извилина и та прямая — недоразвитая! — голос дрогнул, будто ножом резануло по горлу, и он закашлялся.

— Если в брани возникла осмысленность, ты почти остыл, — заметил Роман насколько сумел хладнокровно, испытывая немалое облегчение от того, что с ним вообще заговорили, а не заблокировали звонок или переправили на кого-нибудь другого: Дерк в ассистентах у Некра не просто так числился, обычно очень вежливо и холодно отсылая-направляя-посылая в различных направлениях тех, с кем глава Гильдии не желал знаться.

С Некра сталось бы в сердцах снова проклясть, но, в конце концов, Роман однажды уже проходил через подобное и на этот раз точно выжил бы (прочие гильдейцы ведь ничего, держатся, и он научится). Главное, Некр не решил исчезнуть из его жизни лет на пятьсот, остальное переживут.

— А ты не радуйся, — проговорил тот устало, а перед внутренним взором Романа сама собой встала темная комната без окон, одинокая свеча на столе, глубокое кресло и до предела уставший некромант, которого не могло не шибануть откатом от эмоций, недавно испытанных «якорем».

«А ведь раньше ничего подобного между нами не случалось, — подумал Роман. — Снова связь ученическая или для некромантов подобные видения естественны?»

— После тобой устроенного я могу хоть на голове стоять, хоть пихать самые важные и интересные части тела в пасть кокодрийо! — заметил Некр.

— Крокодилу? — уточнил Роман.

— А я как сказал?! — вызверился тот, помолчал, осознавая, фыркнул и закончил: — В праве рисковать головой и перед тобой никак не отчитываться. Понятно?

— Более чем, — согласился Роман, — только, прошу, не убейся мне назло.

Некр снова фыркнул и прикрыл запавшие глаза со свинцовыми синяками под ними.

— Вот еще… было бы ради кого…

— Ты можешь ответить: почему?

— Ох только не говори, что звонишь из одного любопытства.

— И все же. Ты убиваешь и не испытываешь мучений и вдруг со мной такое…

— Ну так я и своих не трогаю, — бесцветно обронил Некр. — Попробуй я поднять руку на соплеменника, уйду-не воротишь.

Роман нахмурился.

— То есть рыцари для меня все равно свои? И ты знал?!

— Ты у нас полукровка. Ну… — Некр запнулся, — по сути перерождения.

— Я понял.

Удивительно, но он умудрился нащупать именно ту тему, которая сейчас требовалась. Некр, похоже, больше не злился, а может, просто смирился со случившимся.

— Это уязвимость, но и сила. Понимаешь почему?

— Лучше не убивать ни некромантов, ни рыцарей. Однако, убив, не умру, если сам себя не подтолкну к этому.

— В точку, — проронил Некр, слегка улыбнувшись. — Так вот, будь добр, не подталкивайся больше. Я слишком самолюбивая сволочь с уязвимым чувством исключительности и собственничества, чтобы снова осознавать неважность.

— Это то тут при чем? — удивился Роман, но продолжить ему, разумеется, не дали.

— Надо же было так плюнуть в душу, Ромуан! Моя жизнь, оказывается, стоит для тебя всяко меньше существования тупой перекаченной скотины, умеющей лишь убивать. Благодарю сердечно! Спасибо, что лишил амбиций!

— О Господи… — опешил Роман.

— Какой из?

— Некр, я даже не подумал… — а вот это было уже серьезным. Если Некр действительно разочаровался, решил будто…

— Вот о том и речь...

— Не язви, пожалуйста. Я поклясться готов! Чем угодно, как хочешь и на чем хочешь и… Прости.

Тишина была ответом, но зловещей все же не казалась.

— Я могу приехать?

— Приехать ты, конечно, можешь, — задумчиво протянул Некр. — Наши тебя подлатают всяко лучше ваших коновалов. Только вряд ли ты меня застанешь.