Гамбит смерти

Зрителей поприбавилось - окружили монитор в фойе, шумят, подсказывают. Я протолкнулся к экрану. А, это компьютер. Доска на экране, угловатые фигурки и пульсирующая надпись: "Программа Садко".

– Стольник, - уговаривал собравшихся бритоголовый владелец чуда, - стольник за уникальный шанс сразиться с лучшей отечественной программой! Победителю - пятьсот!

Очередной храбрец уселся перед сонитором.

– Дешевка, наперсточники, - буркнул кто-то у меня над ухом.
– В лучшем случае этот металлолом тянет на первый разряд.

– Сыграл бы сам, - подзуживал другой.

– Сыграю, не бойся. Спорим, прибью железяку!

Ох, к чему это мне? Я выбрался на волю.

– Простите, вы - Денисов?
– порывистый юноша вгляделся в карточку на шнуре.

– Он самый.

– Я - корреспондент газеты "Левый Берег", хочу взять у вас интервью, если не возражаете.

– Интер... простите, что?

– Интервью. Побеседовать, то есть. В пресс-центре ваша партия с Поповым произвела сенсацию.

Ура. Я знаменит. Рановато, ну да свинью в мешке не утаишь.

– "Левый Берег"? Из Приднестровья, что ли?

– Нет, местная, городская газета. Тираж семьдесят тысяч, весьма популярная, - он настойчиво вел меня под сень кадковых пальм.

– Нет, нет, - воспротивился я.
– Какое интервью?

– Всего несколько вопросов, - он включил диктофон.
– Вы как, профессиональный грибник?

– Что?
– удивился я непритворно.

– Ну, часто ходите по опята?

– Не понимаю.

– В прошлом номере мы дали статью мастера Максимова-Черного. Он образно пишет, профессионалы - что грибники на опен-турнирах. Понимаете, каламбур: опен-турнир и опенок.

– А-а... Смешно, - протянул я.
– Используя вашу левобережную терминологию я, скорее, опенок.

– Опенок, смертельный для грибников!
– рассмеялся корреспондент.
– Ложный опенок.

– Бледная поганка, - подсказал я.

– Не обижайтесь, я в хорошем смысле. Вы давно играете в шахматы?

– С трех лет.

– И когда пришел первый успех?

– Год спустя. Второе место первенства двора, улица Фрунзе, дом двадцать восемь. Мама долго гордилась.

– Часто потом вы радовали маму?

– Боюсь, не очень.

– Ваши цели в "Аэро-Турнире"?

– Подзаработать.

– О! Хотите разбогатеть?

– Разумеется, - я встал. Репортер меня не удерживал.

Разболтался, старый Мазай, растаял. Распустил язык. Девятый час, пора лекарство принимать. Три раза в день, после еды. Следовательно, придется есть. В буфете, взяв свои бутерброды и салат, я застыл в нерешительности. Все места заполнены, одно лишь свободное - в компании трех благодушных мушкетеров тридцать лет спустя.

– Не стесню?
– я поставил свою ношу на столик.
– Очень неудобно, что жеребьевки утром проводят, вы не находите?

Старший, Атос, буркнул неразборчиво под нос, а остальные вообще не реагируют. Спесьевато. Я жевал бутерброд, а троица пила кофе - крепкий, пахучий.

– Это вам не Амстердам, - уронил Портос, а Арамис закивал согласно:

– Никаких сомнений, Николай Николаевич, не Амстердам.

Я, прячась за бутербродом, прочитал их бэджики. Ого! Известные люди, а Атос - вообще кумир моего детства. По его партиям я пытался освоить премудрости эндшпиля.

– Не Амстердам, - подтвердил и Атос, кладя на блюдце чашечку вверх дном.

Они одновременно поднялись и гуськом промаршировали вон. Красиво отшили выскочку. Пренебрегли. Я уткнулся в салат. Тоже мне, мушкетеры. Поросята-перестарки, вот вы кто. Наф-Наф, Нуф-Нуф и Ниф-Ниф.

Пойду я отсюда. Туда, где ждут. Лишь узнаю, есть ли такое место.

Внизу - маленькая группа избранных у монитора.

– Слон на е три с ничьей - тонкий голос Ниф-Нифа комаром влетел в ухо. Назло подойду, парвеню, так парвеню. На экране - давешняя иностранка, Элис Мак-как-то. Она спокойно смотрела, как белый слон противника переместился на предсказанное место. Толстенький джентльмен явно заграничного вида, засунув руки в карман пиджака, невозмутимо попыхивал сигарой. братцы-поросята одобрительно закивали:

– Элементарно.

Заставим себя уважать, даже ценой тысячи-другой клеток. Не пришлось и отключаться, разве чуток:

– Выигрыш, - бросил я, - единственным способом, конь Анна шесть.

И, словно услышав, Элис взялась за коня.

– Ерунда, - мэтр Ниф-Ниф по-прежнему не смотрел в мою сторону.
– Ладья анна три, и полный отлуп.

Соперник Элис, южный парнишка, моментально сходил по Ниф-Нифовски.

– И что теперь?
– наконец-то одарил меня взглядом мэтр.

– Что-что...
– я прикрыл глаза, вспоминая ответ. Легонько, легонько, один только ходик.
– Пешка эф четыре.

Джентльмен даже вздрогнул от моей непочтительности, как с гроссмейстером разговариваю. Зато Элис последовала моей рекомендации. Славная девочка.

– Дальше действительно элементарно, - процедил я. Тщеславие. Дешевые эффекты дорогой ценой. Сам себе противен.

Юнец на экране монитора задумался. Ниф-Ниф тоже наморщил лоб, а милый джентльмен нервно передернул плечами.

Такова жизнь, ребятки. Я вышел на улицу. И пятнадцативаттная лампочка может гореть ярче сотки, если напряжение поднять. Правда, перегорит быстро. Слишком быстро. Но если она в себе невольна ...

После того, как я обнаружил способность нечувствительно решать этюды из книги Надераишвили с результатом, намного превосходящий мой скромный уровень кандидата в мастера, и родилась идея - поиграть в турнире. Сублимация агрессии, как объяснил доктор Дима. Чем на людей кидаться... И на лекарства подзаработаю.

Час я ждал трамвая. Такси выдергивали из толпы более состоятельных горожан, но я крепился. Не выйду из сметы, тресну, но не выйду.

Раздраженный ожиданием, я решил пойти пешком. Мост - километра три, пустяк. Давно бы был на правом берегу, пил бы чай с медовыми пряниками.

Фонари не горели. Разбиты или обесточены. Вода по обе стороны моста отражала звезды. Покой. Штиль. Марс злобно светил из созвездия Тельца, яркий красный диск небесного светофора. А дружок Сатурн - все нахлобучивает кольцо на лоб?