Ганфайтер. Дилогия
Шрифт:
– Это психотинамический ресонанс! – прокричал фон Штромберг.
Не слушая Гюнтера, Тимофей кинулся к «шварцу», распластавшемуся в двух шагах от него, и подхватил оброненный бластер. Вскинув оружие, Сихали увидел, как пастор обернул к нему бледное лицо. В этот момент Браун мог прожечь вражине переносицу, но он прицелился чуть левее…
Бластимпульс сбрил половину уха – и батарейку псиэкрана. Тонкий поросячий визг покрыл даже вой «Schwarze Sonne». Хватаясь за голову и пуча глаза, Помаутук зашатался и упал на колени, рухнул на бок, извиваясь и корчась.
– Это нетолго, – громко сказал фон Штромберг, –
Пастор, божокнеудачник, дёрнулся и замер в скрюченном положении. Пять секунд спустя вой гипноиндуктора оборвался – наступила тишина, перебиваемая лишь гудением вентиляторов, вытягивавших вонючий дым, струившийся изо всех щелей «оружия возмездия». «Чёрное солнце» зашло.
Волнуясь, Гюнтер сказал:
– Психорезонанс не распространяется тальше ста метроф!
– То есть те, что остались снаружи, не пострадали? – правильно понял его Сихали.
– Йа, йа!
Машинально пощупав карман с поглотителем излучения, Тимофей отдёрнул руку – приборчик сильно нагрелся. Грудь пекло, как горчичником.
– Уходим!
Похватав оружие, фридомфайтеры с эсэсовцами совершили вторую попытку к бегству.
Выбраться наружу через служебный вход оказалось легче всего. На пыльном заводском дворе никого не было, а вот со стороны города поспешала целая толпа «шварцев» – лучи десятков фонарей подпрыгивали и скрещивались на бегу.
– Шнелле, шнелле! – проорал Гирин, подгоняя эсэсовцев.
Сзади свистнула ампулка, ударилась в каменную стену – и разбрызгала алые капли расплава.
– Шнелле!
Отряд спустился в сухое русло, добежав по нему до высокой плотины, огораживавшей край полости. Гюнтер первым вцепился в ржавые скобы, вделанные в бетон, и полез наверх.
– Не отставайте!
Сихали долез почти до самого верха плотины и лишь тогда оглянулся. По их следам топотали «шварцы», числом никак не меньше полусотни.
– Лезем, лезем!
Плотина огораживала ещё одну пещеру, когдато служившую водохранилищем, а нынче собиравшую мелкую лужу на заиленном дне.
– Нам туда!
Теперь рифлёные скобы вели вниз, во влажную полутьму бывшего пещерного озера.
– Шнелле… – пыхтел Максим, перебирая скобы. – А то они нас сверху почикают, как стоячих…
Когда «шварцы» объявились на верху плотины, беглецы уже миновали половину пути в обход вонючей лужи. Импульс бластера угодил прямо в воду, разбрызгивая её с шипением и скворчанием, поднимая пар.
– Сюта! – придушенно крикнул фон Штромберг, подзывая новых и старых друзей.
Дальше путь лежал узким коридоромперетоком. В прыгавшем свете фонарей взблёскивали бугристые стены, сочившиеся влагой.
– Под ноги смотрите!
– Мы где?
– Это место насыфается Фотопат! Фон оттута поступала фота!
Луч фонаря протянулся вверх, охватывая широкий колодец, уходивший вверх. Туда же вели металлические трапы, на вид – проржавевшие насквозь.
– Нам тута!
– Я – вперёд, – сказал Харин, ступая по дырчатым ступенькам.
– За перила лучше не хвататься, – предупредил Максим, – они еле держатся.
С грехом пополам шестнадцать человек взобрались на самый верх и ступили на гладкую каменную поверхность протока. Из глубины дохнуло холодом, а снизу донеслись громкие голоса обозлённых «шварцев».
– Граната есть у
кого? – спросил Сихали, наводя фонарь на эсэсовцев.Циммер быстренько отцепил с пояса гранату«лимонку» и протянул её Тимофею.
– Мошет не фсорфаться, – озаботился Гюнтер, – ей польше ста лет.
– А мы сейчас проверим!
Вывернув предохранительный колпачок, Браун «дёрнул за верёвочку» [186]и швырнул гранату вниз. Рвануло, заглушая крики, вверх по колодцу взметнулись клубы светящегося дыма, забарабанили по трапам осколки и отбитые камешки.
– Двигаем, чего встали!
Дно протока было гладким и мокрым. Спотыкаясь на ровном месте, поминая нехорошим словом Помаутука и его подручных, беглецы пробирались вперёд – и вверх.
– Стесь то нас никто ещё не пыл, – сказал фон Штромберг, задыхаясь от бега. – Только саключенные…
– Ясное дело, – буркнул Купри.
Достаточно углубившись в недра, Сихали не заметил позади отсветов погони, но глухие голоса доносились неразличимым эхо.
– Быстрее!
Теперь бежать было ещё и скользко – пышная изморозь выступила на стенах, покрывая колючим ковром дно. Осторожно ступая, Тимофей поднялся по скользкому склону на берег громадной полости, но уже не подземной, а подлёдной. Огромное озеро блестело перед ним гигантским зеркалом. Холодная пелена тумана висела над водой, окутывая узкие ледяные берега. Водоём напирал на бугристую перемычку из смёрзшихся глыб мутного льда, не слишком толстую и не очень прочную – коегде уже сочились струйки. Несерьёзная плотинка. Если прорвёт, потоп «шварцам» обеспечен…
– Осторожно, – буркнул Купри, – а то навернётесь…
– А перемычкато… – задумчиво потопал по льду Сихали. – Видать, изза неё и пересохло ваше водохранилище – глыбы забили сток, да и смёрзлись. Нука, отойдите подальше.
Трижды выстрелив под ноги из бластера, он пощёлкал пальцами:
– Гранаты! Три штуки!
Рыжеволосый эсэсовец, чей цвет волос не поблёк в пещерных потёмках, протянул гранаты на длинных ручках. Сунув их в ямки с тёпловатой водой, вырытые бластом, Браун связал «верёвочки» гранат и косынку, одолженную у Алисы, удлинил её парой оружейных ремней – бласты и в руках держать можно – отошёл подальше и крикнул:
– Ложись!
Распластавшись на гладком льду, он потянул за ремень и тут же прикрыл голову руками. Грохнуло знатно – лёд под Тимофеем вздрогнул – и тут же громы взрывов сменил шум истекающей воды. Озеро прорвало хилую перемычку и ринулось в протоку, торжествующим рёвом разнося весть об освобождении из ледового плена.
– Смыло «шварцев»! – восторженно взвыл Белый.
– Держитесь! – крикнул Сихали. – А то и вас смоет!
Вода неслась уже сплошным потоком, втягиваясь в канал, как в трубу, со свистом и гулом.
– А мы, случайно, не дураки? – прокричал Купри. – Если вода не сойдёт, мы тут останемся закупоренными!
– Не дождутся! – заорал Шурик.
– Прорвёмся, – кивнул головой Максим.
– А город не затопит?
– Нет, – помотал головой Гюнтер, – там глубокий сброс.
– Эй, а нука, потушите все фонари! – громко сказал Олег Кермас.
Один за другим гасли лучи, и вскоре настала тьма.
– Кажется, я понял… – медленно проговорил Тимофей. – Подождём, пока глаза привыкнут.