Гарпия с пропеллером (Долг платежом опасен)
Шрифт:
Ростислав Приходько жил на севере Москвы.
Искренне надеясь, что фотограф не сменил за эти годы квартиру, я покатила по Ленинградскому шоссе, повернула за метро "Сокол" направо, на этот раз по всем правилам, под стрелку, и была остановлена звонкой трелью. Очень удивленная, я вышла из машины и увидела улыбающегося "пончика".
– Михаил Александрович! Вы выздоровели!
Милиционер пошевелил плечами:
– Болит, зараза!
– Зачем же вышли?
"Пончик" улыбнулся:
– Я на работу, как на праздник.
– Я опять что-то нарушила?
– Нет, спасибо хотел сказать за подарок.
– Такая ерунда!
–
– Этот-то, на черном "Запорожце", теперь старается где надо повернуть. Вот бедолага, по шесть-семь раз по проспекту круги нарезает, пока впишется. Вы ему скажите, я зла не помню, пусть уж в платный поворот катит, отвернусь в сторону.
– Спасибо, - ухмыльнулась я, - только я ничего ему не передам, он надо мной постоянно смеется и хвастается своими шоферскими навыками, вот пусть и тренируется.
Михаил Андреевич захохотал. Его лицо освещали красно-синие, быстро мелькавшие огоньки, которые отбрасывали фонари, установленные на крыше патрульной машины.
– Ну, рад был встрече, - начал было постовой и вдруг, выбежав на проезжую часть, резко замахал жезлом.
Роскошный джип, только что нагло проскочивший на запрещенный сигнал светофора, затормозил прямо возле моего "Пежо" и патрульного автомобиля. Дверь открылась, из салона выползла совершенно пьяная девица в мини-юбке и коротенькой норковой курточке. Покачиваясь на километровых каблуках, она икнула, мутным взглядом оглядела красно-синюю мигалку "Форда", потом навалилась на Михаила Андреевича и хрипло спросила:
– Слышь, толстый, ну-ка скажи, на какой я дискотеке? А еще лучше, притарань мне водки.
Постовой побагровел, но не растерялся. Распахнув дверь милицейской машины, он велел пьянчужке:
– Садись, там у нас стол стоит!
Девица, еще раз громко рыгнув, неловко завалилась на заднее сиденье.
– Видала?– спросил постовой.
– Да уж, - покачала я головой, - вы ее не отпускайте.
Он нахмурился:
– Кто же смерть на дорогу выпустит! Думаете, раз по пятьдесят рублей за поворот беру, так я на все способен? Нет, знак там, на проспекте, никому не нужен, так, мелкое нарушение, а это... Да она сама разобьется и с собой на тот свет людей прихватит.
Помахав ему рукой, я уехала. Надо же, мне и в голову не могло прийти, что абсолютно пьяная девица сядет за руль. И как только она не попала в аварию. Хотя, говорят, алкоголиков бог бережет.
Приходько оказался дома, более того, он сам открыл дверь и на мой вопрос: "Ростислав тут живет?" - ответил: "Ну, слушаю".
От фотографа исходил резкий запах спиртного, лицо его покрывала трехдневная щетина, глаза были красными, волосы встрепаны, и, похоже, он спал прямо в верхней одежде, потому что и его брюки, и рубашка были измяты донельзя.
– Что хотите?– весьма неприветливо спросил он и поскреб грязными ногтями подбородок.
– Заказ примете?
– Чего?– нахмурился Приходько.– Тут частная квартира, вы перепутали, прачечная на первом этаже.
Он хотел захлопнуть дверь, но я быстро сказала:
– Вы же фотограф Ростислав Приходько?
– Ну, - буркнул хозяин.
– Мне сказали, что вы можете поработать на свадьбе, мы заплатим.
Приходько скривился:
– Кто такую глупость-то сморозил? Я давно не снимаю, болею очень, давление у меня.
Судя по амбрэ, которое вырывалось изо рта Ростислава,
давит на него в основном алкоголь, причем не лучшего качества.– Меня отправила Милена Титаренко.
– Милка?– удивился пьяница.– Она жива?
– Конечно, а почему вас это удивляет?
– А ну заходи, - велел хозяин и посторонился.
Глава 29
Квартира напоминала сарай. Я попала только на кухню, но думаю, комнаты выглядели не лучше. На грязном окне вместо занавески серела газета. На столе вперемежку валялись огрызки хлеба, смятые пакеты из-под чипсов, стояли две вспоротые банки с остатками дешевых рыбных консервов и несколько чашек, давным-давно не мытых.
Пол был затоптан, вот тараканов не наблюдалось, или они ждали ночи, чтобы выползти из нор.
– Так Милка жива?– повторил Ростислав, плюхаясь на табуретку.
– Она молодая женщина, чего ей умирать.
– Вот.., ядрена Матрена, - забормотал Приходько, - а мне сказали, тапки откинула!
– Кто сказал?
– Да баба приезжая, объяснила, умерла Милка, я страшно расстроился! Такие деньги!
– А при чем тут деньги?– осторожно осведомилась я.
Приходько широко зевнул, обнажились черные обломки зубов.
– Эх, пивка бы, - пробормотал он и уставился на меня.
– Давайте куплю.
– Во-во, сбегай, - оживился Ростислав, - прихвати светлое. Другое не люблю.
Я пошла в магазин. Прожив определенное время с алкоголиком Генкой, хорошо знаю, как тяжело приходится сильно пьющему человеку, если он не "примет на грудь". Алкоголизм сродни наркомании, начав регулярно прикладываться к бутылке, через какое-то время вы не сумеете остановиться, организм будет требовать спиртное, вас станет "ломать" и "корчить". Вот почему около магазинов и на площадях, где массово стоят ларьки, трясутся "синяки", выпрашивающие рубли.
Им и впрямь плохо. Но я, честно говоря, не понимаю, отчего алкоголизм считается болезнью. Если вы, к несчастью, заболели раком или туберкулезом, это ужасно. Болезнь падает на голову, как нож гильотины, и вы совсем не виноваты в произошедшем несчастье. А пьяница-то сам берет бутылку, никто же не вставляет ему в горло воронку и не вливает водку насильно. Человек собственноручно превращает себя в слабоумного идиота, ладно бы, делай он это в одиночестве. В конце концов, каждый портит собственную жизнь как умеет. Но у подавляющего большинства алкоголиков имеются жены и дети. Каждый вечер превращается в пытку, когда, вслушиваясь в шаги на лестнице, они с ужасом думают - ну какой он сегодня явится? А походы в гости? Все мужчины примут немного, для веселья, и беседуют, поют или пляшут. А ваш безостановочно опрокидывает рюмку за рюмкой, ругается с хозяевами, пытается затеять драку. Хуже всего приходится на следующее утро, когда начинают звонить подруги и фальшиво сочувствовать:
– Дашутка, бедняжка, ну как ты с ним живешь? Мне тебя жаль!
У вас нет приличной одежды, обуви и еды, ваш ребенок боится отца, и частенько приходится, схватив малыша, бежать ночью на улицу, потому что добрый супруг и папа бушует в квартире. И уж совсем нестерпимо объяснять потом все понимающим сослуживцам: "Да вот, поскользнулась вчера, подбила глаз".
Легче становится, когда пьяница переходит в последнюю стадию "косеет" от чайной ложки и спит сутками. Впрочем, зря радуетесь, если ваш супруг доехал до этой остановки, следующая, как правило, носит название: "Белая горячка".