Гарпия с пропеллером (Долг платежом опасен)

Говорил он это с улыбкой, а потом, вздыхая, добавлял: "Только где же ее найти?"

И вот сейчас господь послал ему идеальную спутницу. Еще Ростислава устраивало, что у Милены не было подруг. Она не висела часами на телефоне, не бегала по магазинам и не грузила спутника служебными проблемами. Впрочем, никаких подробностей о месте работы Милы Приходько тоже не знал. Будущая жена сообщила, что является журналисткой на вольных хлебах, в штате не состоит, а просто пишет статьи для разных изданий.

И вот теперь, после ее смерти, выяснилось, что у Милены есть сестра.

Ростислав съездил на Сомове кое кладбище, нашел у самой ограды холмик, засыпанный пожухлыми букетами, увидел табличку с фамилией Титаренко, фотографию Милены, выпил бутылку водки за помин ее души и.., впал в запой. "Отгудев" месяц, он пришел в себя, огляделся вокруг, познакомился с новой пассией. Жизнь потекла дальше. К Милене на могилу Ростислав больше никогда не ходил.

– Женой она мне не была, - оправдывался он сейчас, - обязательств никаких я не брал, да и сестра у нее есть, небось следит за могилой. Эх, жаль деньги пропали! Сейчас бы они мне пригодились, сумма была приличная, в долларах! Я все думал, кто ее спер? Менты, которые тело нашли, или сестричка родная?

Я спустилась на улицу и, вытащив из кармана куртки сигареты, пошла к машине. Приходько видел могилу Милены? И погибла она пять лет назад?

Интересно, каким образом Милена ухитрилась воскреснуть и ограбить несчастного Олега? Сдается мне, хитроумная девица сама организовала собственную кончину, чтобы не отдавать тугрики.

А роль сестры исполняла какая-нибудь очередная ее знакомая, которой бойкая Мила наплела с три короба.

Я влезла в "Пежо" и включила радио. "Ты знаешь, мама, - понесся заунывный напев, - он такой, он не такой, как все..."

Я поежилась, голос был въедливый, настырный. Он такой, он не такой... Вот и Милена такая, да не такая. И могилку себе подготовила! Ладно, сейчас уже поздно, завтра съезжу на Сомовское кладбище, найду это захоронение, а там посмотрим, может... И тут ожил мобильный. Ожидая, что это Маруська или Кеша, я схватила трубку. Но услышала совсем незнакомый баритон:

– Дарья Ивановна?

– Слушаю вас.

– Беспокоит Ильичев.

Я удивилась. Андрон Георгиевич - один из управляющих банка, в котором мы держим часть денег.

– Что-то случилось?

Андрон Георгиевич замялся:

– Можете сейчас подъехать ко мне в офис?

– Да, но...

– Извините, по телефону не могу.

В полном недоумении я развернула "Пежо".

Что за неприятные новости приготовил мне Ильичев? Его банк больше не кредитоспособен? Хочет объявить о банкротстве? Конечно, это неприятно, но не смертельно. Львиная часть наших средств размещена в Швейцарии. Кто-то подобрал код и снял через банкомат некую сумму с моего счета?

Ладно, беспокоиться зря не стану. Ясно одно, речь идет о радужных бумажках, которых у нас много, впрочем, и когда их было мало, из-за денег мы не расстраивались.

В относительно спокойном расположении духа я добралась до банка, улыбнулась охранникам и поднялась на третий этаж, где расположен роскошный кабинет Ильичева.

Андрон Георгиевич, нервно улыбаясь, предложил:

– Чай? Как всегда - с лимоном?

– Лучше будет, если вы сразу приступите к делу. Впрочем, кажется, я догадываюсь, что случилось. Вы банкрот?

Ильичев поперхнулся и замахал руками:

– Господь с вами! Дело в другом.

– В чем же?

Он замялся:

– Дарья Ивановна, мы с вами знакомы не первый год, и смею вас заверить, второго такого клиента у нас нет: неконфликтного, некапризного...

– Можете не продолжать, сама знаю, что я замечательная во всех отношениях особа.

– Бога ради, простите, если совершаю бестактность, - продолжал выписывать кренделя Ильичев, - в общем...

Он щелкнул рычажком. Один из телевизоров, стоящих у стены, ожил, его экран замерцал голубым светом, потом возникло изображение комнаты.

– Узнаете?
– спросил Ильичев.

Я кивнула:

– Конечно, это ваша VIP-гостиная, я всегда там ожидаю большую сумму.

– Да не про помещение речь, - внезапно потерял свою приторную вежливость управляющий, - на кресло поглядите, то, которое в углу!

Я всмотрелась в экран и постаралась сохранить спокойствие.

– Машка! Там сидит моя дочь!

– Вот, - утирая пот со лба безукоризненно белым платком, сказал Ильичев, - поэтому я и позвонил.

Я слушала его рассказ, чувствуя, как меня охватывает тревога.

Часа полтора назад в банк явилась Маруська и попросила ни больше ни меньше как.., двести тысяч долларов. Девочку здесь отлично знали, ее карточка в полном порядке, но служащий, увидев запрос, насторожился. До сих пор Маруська снимала не более пятисот "американских рублей".

С вежливой улыбкой клерк сказал:

– Прошу вас подняться в VIP-гостиную и подождать, пока подготовят эту сумму.

Манюня не удивилась, мы не раз с ней вместе лакомились пирожными, которые тут подают особо дорогим в прямом и переносном смысле клиентам. Поэтому она спокойно прошла в помещение и сейчас, если верить изображению на экране, лопает корзиночку со взбитыми сливками.

Управляющий же, узнав о гигантской сумме, счел необходимым поставить меня в известность.

– Извините, если я совершил бестактность, - оправдывался он, - но, сами понимаете...

Я быстренько сгребла в кучу остатки ума и сообразительности. Так, пусть уж лучше Ильичев считает меня дурой, чем Манюню воровкой.

Изогнув бровь, я уставилась на управляющего.

– Хотите сказать, что наш счет иссяк?

– Нет, - растерянно ответил Андрон Георгиевич.

– Тогда почему не даете деньги?

Ильичев окончательно растерялся:

– Но.., такая сумма.., ребенок...

– Маша - взрослая девушка, остальные члены семьи заняты, вот ее и отправили в банк.

– Взять двести тысяч?!

– Подумаешь, - я старательно изображала "новую русскую", - эка невидаль! Просто удивительно, что вы оторвали меня от важных дел из-за такой чепухи!

Андрон Георгиевич сменил цвет лица с красного на зеленый. Я решила закрепить успех и заявила:

– Конечно, замечательно, что вы проявляете бдительность, но, ей-богу, не стоило заставлять меня нестись через всю Москву.