Гарпия с пропеллером (Долг платежом опасен)

– Ладно, - хмыкнул "преследователь", - мне, кстати, тоже на это шоссе, в Кропотово, знаешь?

– Конечно, оно сразу за Ложкином.

– Тогда погоди минутку, я вперед поеду, еще опять придумаешь, что хочу тебя съесть, - сказал шофер и стартовал с места.

Я тихонько поехала следом. У страха глаза велики. Ладно, все хорошо, что хорошо кончается.

Чувствуя, как липкий ужас покидает тело, я нажала на газ и без всяких проблем докатила до поста ГИБДД, повернула, оказалась на узком шоссе, проехала несколько сот метров и увидела вишневый "БМВ" с открытым капотом и парня в кожаной куртке.

– Что случилось?
– крикнула я, притормозив.

– Вы меня преследуете, - рассмеялся юноша, - небось задумали ограбить.

Я тоже рассмеялась:

– Точно, давно промышляю разбоем на большой дороге. Сломались?

Парень кивнул:

– Не добрался до Кропотова совсем чуть-чуть.

Похоже, в аккумуляторе конденсатор накрылся.

И народу никого!

Я кивнула:

– Тут ездит мало народу. Только в Ложкино, Кропотово, Третьякове, дальше дорога заканчивается. Могу вам чем-нибудь помочь?

Юноша кивнул:

– Может, трос найдете?

Я вышла из машины, открыла багажник и забормотала:

– Честно говоря, не знаю, вполне вероятно, что тут он и лежит. Да вы не волнуйтесь, я сейчас...

Но тут откуда ни возьмись прилетела пчела и со всей дури укусила меня чуть пониже спины.

Я не успела даже взвизгнуть, как свет померк.

Последней мыслью, пронесшейся в голове, было:

"Это не насекомое, пчелы не летают в феврале".

Глава 32

– Вы уверены, что она очнется?
– спросила Зайка.

– Давление низковато, - сообщила Оксана.

Я открыла глаза и увидела свою лучшую подругу, хирурга, которая стояла в ногах кровати, одетая в светло-зеленый халат и такие же тапочки.

– Вот!
– воскликнула Оксана.
– Добрый день! Добро пожаловать!

Я хотела было ответить ей, но язык отчего-то не слушался, потом на голову кто-то набросил одеяло.

– Эй-эй, - донеслось из темноты, - можешь сказать, как тебя зовут? Ну, ну, открывай рот!

– Если мать молчит, значит, ей совсем плохо, - вклинился голос Аркадия.

– Хорошо, - простонала я, - очень хорошо.

Глаза открылись, и я снова увидела Оксану, на этот раз в белом халате.

– Ты кто?
– резко спросила она меня.

– Даша.

– Фамилия?

Удивляясь странному разговору, я все же ответила:

– Васильева.

– Замечательно, - обрадовалась подруга, - теперь быстро скажи, сколько будет трижды восемь?

– Сорок восемь.

Оксана с тревогой посмотрела на меня.

– Ну ты нашла, что спросить, - хмыкнул Аркадий, - да она никогда таблицу умножения не знала! Надо другим поинтересоваться. Мать, быстро сообщи, сколько стоит стомиллилитровый флакон твоих любимых духов?

Я попыталась сесть, потерпела неудачу и, борясь с головокружением и тошнотой, спросила:

– Тебе зачем?

– Будь человеком, ответь.

– Две тысячи четыреста пятьдесят два рубля.

Но это с учетом накопительной скидки на моей дисконтной карте. Вообще говоря, флакон стоит дороже, но...

– Видишь?

– торжествующе заявил Кеша.
– Она все помнит! А ты про трижды восемь поинтересовалась.

– Как зовут нашего мопса?
– влезла Маня.

– Хуч.

– А что больше всего любит делать полковник на отдыхе? поинтересовалась Зайка.

Я наконец-то справилась с дурнотой и села.

– Дегтярев ловит рыбу, вернее, ему кажется, что ловит, потому что несчастные создания, добытые им в водоеме, следует немедленно отпустить домой, настолько они маленькие и тщедушные.

Вы что, все с ума посходили? Отчего задаете глупые вопросы?

– Ясно, - процедил Кеша и, резко повернувшись, вышел.

– Да уж, - покачала головой Оксана и тоже удалилась.

За ней выскочила Зайка.

– Мусечка, - закричала, плюхаясь на кровать, Маруська, - ты лучше изобрази, что умираешь, а то плохо будет!

Я оглядела просторную больничную палату, набитую аппаратурой, и удивилась:

– Зачем мне прикидываться и вообще, как я сюда попала?

– Вот-вот, - закивала головой Маруся, - уже лучше, тут все так перепугались! Еще до того, как ты проснулась, Аркадий сказал Зайке: "Если мать сейчас нас не узнает, я просто разревусь, как маленький". А Зайка ему в ответ: "Не волнуйся, все будет хорошо, Дашку так просто не свалить".

Манюня замолчала.

– Ну и дальше что?
– поторопила ее я.

Маня ухмыльнулась.

– Дальше Кеша заявил: "А если выяснится, что с матерью ничего не случилось, я просто убью ее!" Кстати, вчера Дегтярев пообещал то же самое.

Между прочим, Оксана на их стороне, предательница! Тоже шипела: "Наказать, отнять машину, запереть в Ложкине!" Одна я с тобой. Никогда тебя не предам.

Я осторожно попыталась встать, но тут обнаружила, что от меня тянется какая-то трубка, уходящая под кровать, испугалась и откинулась на подушки.

– Тебе плохо?
– забеспокоилась Маня.

– Мне хорошо, - пробормотала я, - будь другом, раздобудь сигарету.

Маруська озабоченно вздохнула и убежала.

Я посмотрела ей вслед. Очень похоже на Аркадия, сначала переживать за мое здоровье, а потом, поняв, что мне полегчало, разозлиться и метать в меня снаряды. Нет уж, Маруська права, нужно изобразить крайнюю степень недомогания!

Я слегка пошевелилась в кровати, устраиваясь поудобней, и застонала. Так, кажется, хорошо получается, прикидываться несчастной больной очень даже просто.

Целых три дня я, стоило кому-нибудь заглянуть в палату, закатывала глаза и издавала жалобные звуки. И Зайка, и Аркадий, и Дегтярев тут же начинали бормотать:

– Ладно-ладно, ты скоро поправишься!

– Уходите, - лепетала я, - голова кружится.

Как только домашние исчезали, я вытаскивала из-под подушки очередной детектив, а из тумбочки пирожное. И духовной, и физической пищей меня исправно снабжала Маруська.

В пятницу в палату вошла Оксана. Я, едва успев сунуть книгу и надкушенный эклер под одеяло, мигом смеживала веки.