Гарри Поттер и Фактор Неопределённости

— Да, возможно, — она огляделась. — И где мы сейчас? — в путешествии по этому месту... чем бы оно ни было, они видели и подземелья, и большие залы для собраний, и нечто похожее на жилые комнаты, и множество комнат с камерами. Сейчас они снова находились в промозглом слабоосвещенном коридоре. Бродя по коридорам, они прошли мимо нескольких человек; похоже, строение это было довольно большим, а членов в Круге было относительно мало.

Квинн осматривалась вокруг и хмурилась:

— Знаешь, по-моему, у меня есть идея насчет нашего местоположения.

— И где же мы?

— Возможно, это Лекса Кор.

Гермиона нахмурилась:

— Старая тюрьма?

— Да. Ее списали, когда был построен Азкабан, шестьсот лет назад, кажется.

— Помню, я о ней слышала, но я не помню, где она.

— Этого никто не знает. В день, когда Азкабан открыл свои двери, Лекса Кор исчез с лица Земли. Вот он был, стоял себе в долине, а на следующий день в долине остались одни овцы. Никто не знает, что с ним случилось.

— Так как мы тут оказались? И где это тут?

— Некоторые думают, что Лекса Кор украли темные колдуны, и заточили его в карман.

— Это сложно. Любой может взять точку пространства и расширить ее физические границы, — сказала Гермиона, вспомнив заднее сиденье старого Уизлевского Форда Англии, — но нужно много магии, чтобы сделать такой большой карман, в который влез бы целый замок.

— Но подумай о преимуществах. Они расширяют довольно маленькую точку пространства, помещают туда замок, и он фактически становится невидимым! Его не будет видно на картах, и в него будет невозможно попасть — только если знаешь, куда аппарировать. — она огляделась. — Да, думаю, я права. Я, может, даже смогу вспомнить его план: у меня есть о нем книжка, — она обернулась кругом, выглянула из окна, прошлась туда-сюда по коридору, таская за собой Гермиону. — По-моему, мы у внешней западной стены.

— Это бы очень помогло, если б мы знали, куда идти.

— Надо посмотреть в основных людных местах... штаб и комнаты для собраний у Аллегры, скорее всего, там. И эта чашеобразная комната, которую мы видели в самом начале, это же у нее камера для демонстрации пыток! Дура, надо было раньше догадаться, — она схватила Гермиону за руку. — Пошли. Сюда.

Квинн спешно вела Гермиону по коридорам. У У-образного перекрестка они приостановились. Квинн раздумывала, куда идти, когда обе женщины испуганно вскинули головы: до них донесся жуткий звук. Это был крик, ужасный щемящий крик, шедший словно из глубин чьей-то души, это был звук абсолютного страдания. Гермиона резко вдохнула и похолодела:

— Это Гарри, — прошептала она.

— Ты уверена? — прошептала Квинн в ответ.

— Абсолютно.

— Боже мой, ну и крик! Никогда ничего подобного не слышала!

— А я слышала, — мрачно отозвалась Гермиона. — Он раньше лишь однажды так кричал. Представить себе не могу, что могло вызвать этот крик сейчас, — она взволнованно посмотрела на Квинн под плащом. — Пошли. Нужно до него добраться.

— По-моему, звук шел оттуда, — сказала Квинн, указывая на правый проход. Гермиона согласно кивнула, и они быстро прошли перекресток; нужда торопиться в них боролась с нужной не шуметь.

В голове у Гермионы все смешалось, а они все шли и шли по коридорам. Что она с ним делает? думала Гермиона. Пытает? Каким-нибудь заклинанием, которое сводит его с ума и вызывает всякие глюки? Она постаралась не думать об этом, а просто сосредоточиться на его поисках.

Наконец, они дошли до большой двойной двери. Квинн остановилась перед ней:

— Думаю, это лазарет. Можно пройти через него, так будет быстрее, — она прижалась ухом к двери. — Ничего не слышу.

Гермиона посмотрела вперед, потом назад, и открыла дверь; они быстро шмыгнули в комнату и закрыли за собой дверь. Комната была большой, угнетающей, с рядами кроватей и стальных столиков. Казалось, в воздухе эхом раздавались крики раненых, измученных, умирающих.

— Пошли быстрее, — прошипела Гермиона. — Тут жутко, — она схватила Квинн за руку и потащила вперед. Гермиона не поднимала глаз, не желая смотреть по сторонам, так что когда Квинн коротко вскрикнула и встала на месте, она от неожиданности чуть не упала. — Что? — прошептала она.

Глаза у Квинн расширились от шока:

— Смотри! — прошипела она, указывая на нечто вроде стола для вскрытий.

Гермиона ахнула и прижала руки ко рту, чтобы не вскрикнуть. На столе лежало тело... ее тело.

— Боже мой! — дрожащим голосом выдавила она. — Это же... я!

Квинн вынырнула из-под плаща и подошла к телу, потом ткнула его пальцем в ногу.

— Ну, оно настоящее... и, действительно, похоже на тебя, — Гермиона заставила себя подойти ближе. Одето тело было так же, как и она, только вот она не была измазана в крови. — Ее закололи, — сказала Квинн, указывая на зиявшую в груди трупа рану. Они с Гермионой посмотрели друг на друга через стол. — Думаю... — она вздохнула, — думаю, я знаю, почему Гарри кричал.

Со всем испытанным удивлением Гермионе даже в голову не пришло, что это значило, но от правдивых слов Квинн — пришло, и чуть ли ни с слышимым звуком.

— О нет, — выдохнула она. — Аллегра убила ее у него на глазах, чтобы он считал меня мертвой! — она в ужасе посмотрела на Квинн. — Никогда бы не подумала, что она может так ужасно с ним поступить.

— О, конечно нет. Только потому, что она нападала на невинных людей, убивала тех, кто шел против нее, и планирует обратить всю жизнь твоего парня, совсем не обязательно думать, что она способна на что-то злое.

Гермионе хотелось быть раздраженной сарказмом Квинн, но из-за ее правоты она не могла.

— Гарри был прав, — пробормотала она. — Я в этом деле и дня не протяну. Я, и вправду, всегда ищу вещам самое приятное объяснение.

Квинн потыкала тело в руку:

— Как, думаешь, она это сделала?

— Ну, это не может быть Оборотное зелье, для него нужно быть живым. В момент, когда эта женщина умерла, она бы снова стала собой. Должно быть, это гламур, его можно на что угодно накладывать.

Квинн подскочила, будто только что что-то вспомнила, запустила руку в один из множественных карманов своего плаща и извлекла большие, жутко некрасивые очки в роговой оправе в стиле семидесятых с блестящими серебряными линзами, как тонкие пленки из ртути.

— Что это?

— Старая следовательская уловка. Это Гламурные Очки. Надень их и сможешь видеть сквозь любой гламур, — она надела их и оглядела тело лже-Гермионы. — Ага. Гламур. Самый обыкновенный.

— Кто она?

— Я ее не знаю. Но вот, посмотри сама. Еще одно свойство Гламурных Очков. Просто дотронься до заколдованного объекта, пока очки на тебе... — она положила ладонь на руку трупа, гламур зарябил и спал, — ... и все снято, — женщина на столе была Гермионе не знакома. На вид ей было лет тридцать пять, одета она была в темно-красную мантию. — Наверное, кто-то, кто не достаточно высоко подпрыгнул, когда Аллегра велела изображать лягушку, — Квинн сняла Гламурные Очки и грустно покачала головой. — Зачем ей это? Зачем эта фальшь?