Гастарбайтер

Чипс заворожено смотрел на расправу; парализованный животным страхом, он не сделал попытки спастись, только с ужасом следил за происходящим. Говорят, за миг до смерти человек видит всю свою жизнь, чуть ли не с момента зачатия. Ничего подобного Игорь не увидел, лишь яркая вспышка извергающегося вулкана, холодным огнём пронзившего руку, которой он пытался отгородиться от смерти.

Отстрелив палец, первая пуля вошла ему в шею, разорвав артерию. Тёмная, почти чёрная кровь хлынула из раны, заливая салон. Вторая попала в голову, и Чипс осел на руль. Убийца дёрнул его за рукав, откинув на сидение. Натянув вязаную шапочку до глаз, Рощин вышел из машины, растворившись в подворотнях района. А в расстрелянной «копейке» звучал с надрывом голос Розенбаума, песни которого так любил Вадим.

***

– Очкарик ошибся лишь раз – когда у него кончились деньги, позвонил Вадиму с домашнего, только поэтому его взяли через четыре дня. Сейчас на ПЖ сидит. А так бы сроду не нашли, Вадим ведь скрытный был, царство ему небесное, – закончила Люся. Сигарета давно была докурена и она сидела, закинув ногу на ногу, зябко кутаясь в мохеровый халат. – Алёна позвонила Вадику, потом Неле, сестре моей, а та уже в милицию.

– А как их нашли?

– Люди сообщили, ещё ведь не поздно было. Из Чипса вся кровь вытекла, под машину натекла целая лужа. Стогний об этом фильм снял.

– Ты видела?

– Нет, Неля говорила. Его часто по СТБ показывают.

– Где Вадика похоронили?

– На Лесном.

– Как пойдёте к Вадиму, меня с собой возьмите.

– Да мы только были недавно, – произнесла Люся, провожая его. – Разве что в ноябре, на два года.

Они распрощались, и Женя пошёл по бульвару Перова на свой объект.

Глава седьмая

Очкарика он знал по единственному совместному делу и выглядел тот именно так, как описала его Люся. «Работу» ту давала знакомая Вадима, Настя.

Она была на три года старше Вадима, на четыре дня моложе Жени и хотя была почти одного роста с последним, смотрела на него так, словно он был на голову ниже. Больше всего на свете Настя Полевая любила две вещи – деньги и себя. Когда пахло большой суммой, она принимала стойку, как матёрая охотничья собака, сразу определяя, стоит игра свеч или нет. Банковские купюры стали её допингом и смыслом жизни и если звон меди в карманах сменял шелест купюр, Настю «ломало» от самого этого факта.

Себя она считала красивой, а свою привлекательность непогрешной, ни желая учитывать возраст и всякие мелочи, вроде здорового образа жизни. Красота или есть, или нет, как и талант её не пропьёшь – свято верила Настя в выведенный постулат. Длинные светлые волосы она перетягивала сзади резинкой, но в основном они ниспадали волной на хрупкие плечи. Дополнял образ нежного создания голос девочки из «Секс по телефону». Слыша её интимное ти-ти-ти, Женька всякий раз опускал руки в карманы брюк, ругая себя за излишнюю чувствительность. В маленькую от природы грудь девушка вшила силиконовые имплантаты. Женя полюбопытствовал у Вадима, какова она на ощупь; тот задумался, вспоминая свои ощущения и ответил:

– Как варёная колбаса.

Немного портили общий вид широкие бёдра, но хозяйка силиконового бюста не особо расстраивалась по этому поводу, утешаясь мыслью, что крохотные недостатки только подчёркивают её совершенство.

Родом Настя была из ПГТ в ста километрах от Киева; родители работали на сахарном заводе, души не чая в красавице дочери. После школы она поступила в Киевский техникум и после второго курса вышла замуж. Муж Лёша был старше её на пять лет, сантиметров на десять ниже, любил выпить, но это не смущало новобрачную – главное, у неё была теперь киевская прописка. Жизни в деревне, как презрительно называла она родной посёлок, Настя не представляла и либо спилась бы от тоски, либо удавилась, напившись для храбрости. Только в большом городе у неё был шанс реализовать свои амбиции, и девушка собиралась его использовать.

Жили они в двух комнатах коммунальной квартиры у метро «Дарница», доставшихся мужу от родителей. Через пару лет времена изменились, и Настя уехала за кордон, в сытый чистенький швейцарский город Базель на границе с Германией. Числилась танцовщицей, но часами вертеться у шеста – это для лошиц, её новая профессия называлась Эскорт Леди, то был высший пилотаж, а не какой-то секс за деньги. Дешёвых проституток Настя презирала, считая, что те позорят лучшую половину человечества и только путаются под ногами.

Большую часть года она проводила за границей. Ненадолго возвращаясь на родину, навещала родителей, делая им королевские подарки. С Алексеем они по-прежнему были мужем и женой, но отношения их напоминали жизнь посторонних людей – у неё была своя комната, у него своя. Лёха сыграл отведённую роль в её жизни, она оттолкнулась от него как от ступени, и стал больше не нужен, хотя нет, он понадобится ей ещё раз. Время шло, чем больше его уходило, тем меньше нравилось Насте положение вещей. В детстве она мечтала о принце на белом коне, теперь цвет роли уже не играл, и девушка боялась, что скоро будет согласна даже на коня. Вроде Лёши. Пока попадалась одна мелочёвка, а если в её сетях и оказывалась достойная рыба, то о серьёзных отношениях речь не шла. Но быть всю жизнь второй так не хотелось!

Вернувшись в очередной раз, Настя сказала мужу, выбрав время, когда тот был не особо пьян: – Делай Лёша загранпаспорт и жди моего звонка. Перед отъездом получишь триста долларов и ключи.

Алексей посмотрел на неё больными с похмелья глазами, не задавая вопросов – он был уверен, жена знает что делает.

В далёком от Киева Базеле Настя снимала квартиру с девочками-землячками. Занимались одним делом, жили вместе и, сдружившись, стали лучшими подругами. Через месяц она позвонила и Лёха, выпросив у брата бизнесмена подержанный «Опель» отправился в путь. Срочную он служил в авто-бате, так что с правами проблем не возникло, они появились только на границе, с оформлением трёхдневной визы. Истратив полдня, кучу нервов и оставшиеся «баксы» Лёша всё-таки получил право на въезд. Путь на Базель был открыт и он ехал, сверяя направление с картой, да иногда останавливаясь для дозаправки.

Прибыв на место в три дня по местному времени, Алексей нашёл оставленный женой адрес и, припарковавшись напротив, ждал ещё два часа, пока девчонки весело болтая, не вышли из дома. Поймав такси, они уехали на работу, а Лёха, выждав десять минут зашёл в парадное. Поднявшись на последний этаж старого пятиэтажного дома, он, на всякий случай позвонил в нужную квартиру, приложив ухо к двери. Не услышав ничего подозрительного, отомкнул дверь и вошёл внутрь. Лёша знал, где искать, потому без труда нашёл сбережения жиличек. Деньги были в разных местах и валютах, собрав всё воедино, он насчитал восемнадцать тысяч долларов и почти пятьдесят тысяч дойчмарок. Разложив добычу по карманам, визитёр перевернул всё вверх дном, имитируя случайную кражу. Оглядев произведённый погром, Алексей, остался доволен работой и, стряхнув с рукава зацепившееся пёрышко, вышел на лестничную площадку.

Через пару недель приехала Настя, забрав деньги, которые Лёха уже начал тратить. Больше ни копейки из них он не увидел, а жена купила себе, оформив на маму, двухкомнатную квартиру на правом берегу. В её планах настало время для последней части затянувшегося замужества, и звучала она – развод. Мужа Настя поставила перед фактом, сказав просто:

– Будем, Лёша, разводится.

Но эта идея Алексею не понравилась. Он стал говорить, что половина привезённых из Базеля денег принадлежит ему по праву…

– О каком праве ты говоришь, альфонс? – гневно перебила жена, и глаза её недобро блеснули. – Ты семь лет сидишь на моей шее, я кормлю тебя, обуваю, одеваю, удовлетворяю твою похоть. В конце концов, это мне надоело. Что же тут странного?

Лёха удивлённо взглянул на неё – они не спали вместе почти со дня свадьбы. Может она его с кем-то путает?

– А ты знаешь, Лёшенька, что общая недвижимость супругов при разводе подлежит разделу, и я вполне могу забрать эту комнату, – Настя ткнула себе за спину большим пальцем. – Но не делаю этого по доброте душевной. Считай, ты её отработал.