Гаты Заратуштры

Развиваясь на протяжении почти трёх тысяч лет, провозглашённое Заратуштрой вероучение, остававшееся живой религией, претерпевало разительные изменения. История зороастризма излагается во многих работах, из которых на русском языке рекомендуется обратиться к многократно издававшемуся в русском переводе обобщающему труду Мэри Бойс «Зороастрийцы» (см.: [Бойс 2003]) и книге В.Ю. Крюковой «Зороастризм» (см.: [Крюкова 2005]).

Гаты Заратуштры были включены позднее в канон Священного Писания зороастризма как самая почитаемая, исполняемая во время богослужений часть этого Священного Писания – Авесты.

4. Авеста. Гаты

И слово вещее – не ложно,

И свет с Востока засиял,

И то, что было невозможно,

Он

возвестил и обещал.

Владимир Соловьёв. Ex Oriente Lux

Авеста – собрание священных текстов зороастризма, доисламской религии Ирана, последователи которой парсы (в Индии) и гебры (в Иране) живут теперь также в Западной Европе и Северной Америке. Название Авеста (этимологически, видимо, древнеиранское *upa-stāvaka– ) можно перевести примерно как ‘вос-хваление’.

Открытие Авесты – одна из самых ярких и драматичных страниц в истории востоковедения и вообще гуманитарной науки. Про Зороастра, как уже указано, было известно со времён античности, что это великий маг и мудрец-астролог (ассоциации с греческим астрон – звезда). Молодой (ему было тогда 25 лет) французский востоковед Анкетиль дю Перрон, который увидел в 1754 г. несколько листков рукописи Авесты, привезенных из Индии из общины парсов (зороастрийцев, убежавших в Индию от преследований мусульман из Ирана) в Бодлеанской библиотеке в Оксфорде, загорелся неистребимой мечтой прочесть их.

Бедный аристократ, он, как бы мы теперь сказали, не смог заручиться поддержкой богатых спонсоров, завербовался простым солдатом в полк Ост-Индской компании (Франция и Англия в то время соперничали за владение Индией) и осенью 1755 г. добрался до Индии. После многочисленных приключений (пленение, нападения разбойников и хищных зверей) ему удалось попасть в общину парсов (зороастрийцев, покинувших Персию после мусульманского завоевания), войти в доверие к жрецам, научиться читать под их руководством Авесту и даже приобрести несколько рукописей.

Вернувшись в Париж в 1762 г., Анкетиль дю Перрон издал в 1771 г. свой перевод Авесты в трех томах: «Зенд-Авеста, сочинение Зороастра… перевод на французский язык с зендского оригинала с примечаниями…». Теперь даже из этого названия ясно, что Анкетиль слишком доверился парсийской традиции, своим учителям жрецампарсам, которые не всё понимали в бывших для них уже давно мертвыми и языке Заратуштры, и комментариях к его вероучению. «Зэнд» – букв.: ‘знание’ – это уже не сама Авеста, а переводы и примечания к ним на среднеперсидском языке (пехлеви). Издание Анкетиля получилось изобилующим многочисленными повторами и поразило современников, надеявшихся прочесть возвышенные Откровения древнего мудреца и пророка, перечислением мелочных ритуальных предписаний и несуразных, с европейской точки зрения, обрядов. Оно было воспринято как мистификация и фальшивка. «Или Зороастр не писал того, что ему приписывают, или у него не было здравого смысла, – писал Вольтер. – Нельзя одолеть двух страниц отвратительного бреда, приписываемого этому Зороастру, без того, чтобы не проникнуться жалостью к человеческой природе»… Тут надо напомнить, что ярый атеист Вольтер пытался «разоблачить» христианство и тщился «раздавить гадину-церковь», он надеялся найти в Авесте аргументы против уникальности пророческой миссии Моисея, богочеловечности Иисуса Христа и т. д. Не обнаружив в Авесте ничего, что можно было бы использовать против церкви и христианства, «легковесные болтуны энциклопедисты», как характеризовал этих безбожников Владимир Соловьев, разочаровались в переводах Анкетиля. Напомню, что это было романтическое время создания и разоблачения громких литературных мистификаций, связанных с возникновением понятия авторства вообще, с переосмыслением роли авторства в целом: «Оссиан» Макферсона, «Песни западных славян» Проспера Мериме, частично переведенные Пушкиным. Подозрения пали и на «Слово о полку Игореве»…

Анкетиль дю Перрон скончался в голоде и холоде на парижском чердаке в 1805 г., и лишь через два десятка лет великий датский лингвист-индоевропеист, один из основоположников сравнительно-исторического языкознания (компаративистики), Расмус Раск в 1826 г. опубликовал статью «О подлинности и древности языка „Зенд-Авесты”», в которой, на основании сравнения с другими древними индоевропейскими языками, прежде всего санскритом и расшифрованными к тому времени древнеперсидскими надписями ахеменидских царей, доказал древность и подлинность языка Авесты и его ближайшее родство с древнеиндийским.

Позднее в изучении Авесты использовались оба метода – и традиционные жреческие толкования, и обращение к компаративистике.

Важнейшим открытием стало заключение немецкого филолога Мартина Хауга, что только Гаты, самая священная и центральная часть зороастрийской литургии – Йасна, – подлинные изречения древнего пророка. В остальном Авеста, как и Библия, – собрание весьма разновременных текстов, составленных иногда на уже мёртвом языке, с грамматическими ошибками и довольно поздними интерполяциями.

Огромный вклад в исследование Авесты внесли на рубеже XIX и XX вв. классики индоевропеистики К. Гелднер и Хр. Бартоломэ, труды которых до сих пор не утратили своего значения.

Авеста включает очень разнородные тексты, слагавшиеся в разное время и в разных иранских областях, а потому она неоднородна и по языку, за которым закрепилось название «авестийский». Ближайшими родственными ему языками являются древнеперсидский (язык клинописных надписей ахеменидских царей) и древнеиндийский (санскрит). Древнейшую часть Авесты составляют Гаты («Песнопения»), сложенные самим Заратуштрой предположительно на рубеже 2-го и 1-го тыс. до н.э. где-то на востоке ираноязычного мира, возможно, в предгорных областях Средней (Центральной) Азии. Долгое время тексты передавались изустно, так как письмо считалось изобретением злых сил, непригодным для записи священных слов. В сасанидское время (в III–VI вв. н.э.) была осуществлена кодификация Авесты специальным алфавитом, созданным на основе среднеперсидского письма пехлеви. Старейшие рукописи Авесты датируются XIII-XIV вв. н.э.

По дошедшим до нас средневековым источникам, Авеста первоначально состояла из 21 книги, от большинства из которых известны только названия и краткое изложение содержания. Сохранилось около четверти Сасанидского канона – лишь те части, которые были наиболее употребительны при богослужениях. Это, в первую очередь, текст зороастрийской литургии – Йасна («Моление»), центральную часть которого составляют около тысячи строк 17 Гат («Песен») Заратуштры. Во время литургии совершается освящение хлебцев (дрон) и приготовление священного напитка (хаома), рецепт которого утрачен. Предполагается, что во времена Заратуштры хаома готовилась из разновидностей растения эфедры (хвойника), богатых возбуждающим алкалоидом эфедрином.

Гаты – древнейшие литературные памятники иранцев. Авестийское gāθā– родственно древнеиндийскому gāyati ‘петь’, gātha– ‘песнь, пение’, ср.: русское гай, гаятъ (в известной степени звукоизобразительное?).

Целью настоящего издания является попытка проникновения в суть первоначальной проповеди Заратуштры так, как она может быть понята из сочиненных им Гат. В тексте зороастрийской литургии Йасна (букв.: ‘Поклонение, почитание, богослужение’) Гаты занимают центральное место (Йасна 28–34, 43–51, 53), но располагаются уже так, чтобы их легко было запомнить, по типу размеров и количеству слогов.

Весь текст зороастрийской литургии, ограждённый предваряющими и заключительными молитвами, называемый Стаота-Йеснйа, то есть «Хвала-поклонение»^ помимо Гат, включает еще так называемую Йасна-Хаптанхаити – «Йасна-Семиглавая» («Моление семи глав». Это семь коротких разделов (Йасна 35–41), близкие к Гатам по словам, но составленные, видимо, позже, уже на мёртвом языке, жрецами, помнившими древние изречения, произносившиеся во время ежедневных приношений огню и воде. Богослужение посвящено целиком Ахура Мазде, но в нём впервые встречается упоминание Амеша-Спента и ‘Бесссмертных Святых’), к которым в собственно Гатах Заратуштра обращается еще по отдельности.