Гавайи Миссионеры

Сестра Урания умерла!
– воскликнула Иеруша и рас плакалась.

Да, это так, - вынужден был признать Эбнер.
– Но с то бой этого не произойдет, Иеруша.
– В тот момент он впервые назвал супругу по имени.

Она попыталась о чем-то спросить его, но Эбнер резко схватил ее за запястья и заглянул в ее большие карие глаза:

– Ты не умрешь, Иеруша, я клянусь Богом, что не дам те бе умереть!

Произнеся это, он отпустил ее ладони и бессильно опустился на сундук, закрыв голову руками. Через несколько секунд, поборов свой стыд, он сказал то, что считал необходимым:

– Господь оберегает нас самым таинственным и непостижи мым образом, Иеруша, и хотя мысли мои могут показаться в чем-то ужасными, тем не менее, то, что я скажу - сущая прав да. Господь не просто так вынудил меня присутствовать при смерти сестры Урании. Таким образом, он напомнил мне, что бы я подготовился к тому, что скоро настанет и тебе очередь ро жать. Теперь я знаю, что и как нужно делать. И я знаю даже, как следовало поступить брату Аврааму. Иеруша, теперь я дей ствительно подготовлен, и поэтому ты не умрешь.
– Он вско чил на ноги и, что есть силы, выкрикнул: Ты... не... умрешь!

В тот момент больше всего на свете ему хотелось заклю чить свою жену в объятия и осыпать ее поцелуями, дикими поцелуями, при этом чуть ли не подвывая от избытка эмоций, как поступают животные на лугу, там, на далекой ферме. Но он не знал, как это делается, и поэтому вся его любовь вырази лась в этом кратком, но весьма искреннем утверждении: "Ты не умрешь". И с тех пор, наверное, ни одна женщина на самом отдаленном острове в последние дни беременности не чувство вала себя такой уверенной, вспоминая об этом милом сердцу утверждении своего супруга.

* * *

Но если Эбнер, таким образом, обрел в своем миссионерском домике настоящую духовную победу, то в травяном дворце Маламы его поджидало полное поражение. Когда он явился к Алии Нуи для того, чтобы преподать ей очередной урок, то обнаружил, что Келоло никуда не переехал, а продолжает, как и ранее, жить вместе со своей супругой.

– Какая гнусность!
– тут же вскипел Эбнер.

Двое влюбленных гигантов, которым уже перевалило за сорок, в недоумении вслушивались в слова миссионера, пытаясь понять, почему Господь так ненавидит браки между близкими родственниками, но когда красноречие Эбнера иссякло, Малама спокойно объяснила ему:

Я уже выстроила для Келоло дом, он находится за преде лами моей территории. Это очень хороший дом, но он не хочет жить там в одиночестве. Тут она расплакалась и добавила: - Он пытался жить один, и целых две ночи спал в том доме, пока тебя, Макуа Хейл, не было в Лахайне. Мне это не понравилось самой, и на третью ночь я вышла к его дому и позвала: "Келоло, иди туда, где твой дом". Тогда он пришел. Поэтому винить его не стоит, Макуа Хейл, я все сделала сама, я и буду отвечать.

Вам никогда не стать членом нашей церкви, Малама, - предупредил Эбнер.
– А когда вы умрете, вы будете вечно го реть в огне.

Расскажи мне еще раз об адском огне, Макуа Хейл, - попросила Малама. Ей было очень важно знать, чем все-таки она рискует. И когда Эбнер повторил свой жуткий рассказ о душах, осужденных вечно мучиться в огне, Малама задрожа ла и стала задавать более детальные вопросы, в то время как из глаз ее текли огромные слезы.

И ты уверен, что король Камехамеха тоже находится в этом огне?

Абсолютно уверен.

Макуа Хейл, однажды, когда в Лахайне останавливался католический корабль, со мной разговаривал о Боге один че ловек. А католики тоже горят в этом огне?

Они вечно будут гореть, - уверенно произнес Эбнер.

А еще этот человек с корабля рассказывал мне, что в Ин дии живут такие люди, которые вообще ничего не слышали о твоем Боге.

Малама, не называй Господа "моим" Богом. Он просто Бог, и при этом Бог единственный.

Но когда эти люди из Индии умрут, они все тоже попа дут в огонь?

– Да.

– Значит, единственные, кто не горят в этом огне, это лю ди, которые присоединились к твоей церкви?

– Да.

Малама победно повернулась к Келоло и, ликуя, произнесла:

Теперь ты понимаешь, насколько страшен этот огонь. Если ты не уберешь ту каменную площадку, которую выстро ил для старых богов, ты тоже можешь попасть в тот огонь и го реть в нем вечно.

Ничего подобного!
– заупрямился Келоло.
– Мои боги позаботятся обо мне. Они не допустят того, чтобы я горел в ог не, потому что они заберут меня в свой рай. И там я буду жить рядом с водой жизни, которая принадлежит Кейну.

Какой глупый мужчина!
– с грустью констатировала Малама.
– Он будет гореть в огне, но не хочет признаваться в этом.

Но, Малама, - заметил Эбнер, - если вы будете продол жать жить с Келоло в грехе, вам самим тоже предстоит гореть в этом вечном огне.

Нет-нет, - поправила его Малама.
– Я верю в Бога, и очень люблю Иисуса Христа. Я вовсе не собираюсь жить в том ужасном огне. Я буду держать Келоло рядом с собой, пока не по чувствую себя плохо. Мы договорились о том, что прежде, чем я умру, я отошлю его подальше от себя, и тогда буду спасена.

И вот тогда Эбнер решился воспользоваться своим козырем. Выставив в сторону женщины указательный палец, он смело заглянул ей в глаза и предупредил:

– Но только ваш священник может решить, достойны ли вы того, чтобы присоединиться к церкви. Об этом вы почему- то забыли.

Малама задумалась, внимательно разглядывая своего мучителя. Он был на целый фут ниже ее, почти вдвое моложе и весил, наверное, на две трети меньше самой Маламы. Однако, она начала довольно осторожно:

Значит, ты будешь судить о том, насколько хорошей женщиной я была все это время?

Да, именно я, - согласно кивнул Эбнер.

И если я не была достаточно...

Тогда вас ни за что не примут в церковь.

Еще некоторое время Малама размышляла над этим безвыходным положением, переводя взгляд с Эбнера на Келоло, а затем быстро ответила:

Может быть, в то время тебя уже с нами не будет, Макуа Хейл. Может быть, нам пришлют другого священника?

Нет, я останусь на своем месте, - так же упрямо наста ивал на своем преподобный Хейл.

Малама еще раз проанализировала столь мрачное будущее, безнадежно вздохнула и неожиданно резко сменила тему разговора: