Газлайтер. Том 15

Когда я в очередной раз поднимаю ставку, и один из стариков, дядя Козявина, наконец решается пойти ва-банк, Лакомка, стоящая позади меня, тихонько шепчет:

— Ты сегодня особенно азартен, мелиндо. Давай, покажи им!

Я изображаю задумчивость, слегка нахмурившись, будто вот-вот готов сбросить карты, и тут же ловлю еле уловимое движение руки старика — пальцы чуть дернулись. Вкупе с другими признаками показательно. Значит, блефует, старый лис! Показать ему, кто здесь хозяин? Пожалуй, можно.

Сдержанно улыбаюсь, делая вид, что всё же решился, и плавно кладу свои карты на стол:

— Оставлю на кон, — произношу я, глядя на собравшихся.

И вот этот момент — мгновенное изменение атмосферы. Игроки замирают, старик скашивает глаза на свои карты, уже жалея о своей авантюре, и сдается. Он сдаёт карты и криво ухмыляется:

— Ладно, ладно, чертяка, твоя взяла.

Мои перепончатые пальцы! Ну а как по-другому-то!

Козявин же сияет, словно ему лично удалось меня обыграть. Вместе с невестой — пухленькой и краснощёкой дамой с лукавым взглядом — он публично благодарит меня:

— Друзья, давайте все вместе поздравим нашего уважаемого графа Вещего-Филинова! Без его помощи я бы не стоял здесь сегодня, и не нашёл бы своё счастье! — Ещё чуть-чуть — и начнёт петь серенаду под моими окнами.

А потом подходит Лакомка и, хитро сверкая глазами, говорит:

— Вот сегодня ты не просто хороший мальчик, а лучший мужчина, мелиндо.

Я фыркаю и, подмигнув, отвечаю:

— Ещё нет. Лучшим мужчиной я буду ночью.

Она тихо смеётся. В этот момент подходит Настя — едва уловимо смущённая, но решительная.

— Данила… — она запинается, но затем делает глубокий вдох и с удивительным для неё решением произносит: — Потанцуем?

Я не могу отказать, да и зачем? Беру её за руку и уводим в центр зала. Музыка мягко льётся из-под пальцев местных музыкантов, мелодия простая и понятная. Танцуем. И что-то в её взгляде меняется. Настя, всегда такая напряжённая и осторожная, вдруг прижимается ко мне ближе, её руки мягко скользят по моей спине. Она выглядит такой трогательной, но в её глазах горит что-то новое… Похоже, она наконец-то на что-то решилась для себя. Неужели сама себе призналась, что я ее Истинный? До этого она даже не задумывалась об этом, а тут вдруг прозрела.

«Твоя работа?» —посылаю вопрос альве, пока та упорно делает вид, что увлеклась печеньем.

«Я?! — делает она удивленные глаза через весь зал. — Конунг Вещий-Филинов, вообще-то мне и самой бывает маловато внимания своего мужа».

Ну-ну, типа отбрехалась. Да еще и указала под шумок, чего ей не хватает. Мда, чертовка. С такой главной женой держи ухо востро.

«Мелиндо, я всё-ё слышу-уу!»

«Просто подумал громко» — усмехаюсь.

Но какая же вечеринка у нас обходится без дуэли? Два дедка на досуге решили выяснить, чей огород в своё время давал лучший урожай. Один едва успел достать клинок, как второй… просто заснул, облокотившись на плечо своего секунданта. Ну и конфликт, конечно, тут же разрешился.

Бал завершается на позитивной ноте, и мы с женами возвращаемся в Невинск. Перемещаемся через портал, и пока мои жёны разбредаются по замку, я поднимаюсь в кабинет, где меня уже ждёт амфора — та самая, выигранная на ханьском балу. Вижу, что Гумалин успел её осмотреть. Рядом стоит, нахмурившись, явно обдумывая, как эти древние символы связаны с Обителью Мучения.

— Шеф, признавайся, эта штука прямиком из ада? — хмурится казид. — Она чертовски опасна!

— Чем же?

— Вино в ней теряет алкогольный эффект!

— … .

— И не только вино! Брага, самогон, даже чистейший спирт превращается в воду!

— А еще что она делает?

— Еще? Тебе мало?! Это ж оружие массового трезвения! Я боюсь к ней подходить даже на шаг! — казид показательно отступает от амфары. — Ещё пара минут рядом с этим чудом и… я, наверное, стану пить чай, а это конец карьеры рунописца!

— Гумалин! — повышаю голос. — Давай работай. Мне нужен полный отчёт о её свойствах — всё, что можешь выяснить. И обязательно расшифруй эти руны. — Я бросаю взгляд на рисунки, изображающие какие-то скрючившиеся фигурки, напоминающие причудливый танец. — Изучи, что за ребусы. Ищи всё, что может указывать на связь с Обителью Мучения. И никаких отговорок.

Казид фыркает, недовольно бурча что-то себе под нос, но, понизив тон, соглашается.

— Ладно… но если она начнёт на меня шипеть или вдруг потребует склянку крови, сразу увольняюсь!

Он уходит, держа амфору на вытянутых руках, одетых в сварочные перчатки, а я лишь вздыхаю, глядя ему вслед.

Затем я призываю Чернобуса, и мой лучший воздушный бомбардировщик величественно садится на перила балкона, разворачивая чёрные, как ночь, крылья.

«Ну, как дела на фронте?» — мысленно передаю я, пристально глядя в блестящие бусинки его глаз.

Чернобус резко каркает, размахивает крыльями и, склонив голову, делает характерное движение, словно перечёркивает когтем пространство перед собой. Я читаю его мысли, словно открытый свиток, и понимаю: финнов «пригвоздили» намертво — до двадцати вылазок накрыли! Враги и носа не могут высунуть без страха, что их обкакают «замерзайками». Отличная работа!

— Каррр! — гордо нахохлился Чернобус. А затем его взгляд становится чуть хитрее. Он склоняет голову и посылает мне образ чердака и… джакузи?

— Джакузи установить, говоришь? — приподнимаю бровь. — А зачем такое большое?

Ворон нетерпеливо каркает и передаёт цепочку образов: пушистые вороньи лапы в горячей воде, пар, и… ещё две вороны рядом. Хм, ясно. Чернобус оказывается не просто стратег, но и настоящий серцеед.

«Ты завёл себе двух жён?» — удивляюсь.

— Каррр!

Ну даёт! И пернатому многоженцу пофиг, что он не двударник, да и кто ему скажет против? Я точно нет.

— Понятною. Джакузи так джакузи. Как я могу отказать своему лучшему воздушному командиру?

Чернобус довольно кланяется. Затем, гордо каркнув на прощание, взмывает в воздух и исчезает за стенами. Ну и хитрый ворон… Думаю, теперь мои подчинённые в крепости будут пересказывать друг другу байки про воронье семейное благополучие и горячие купания.

Но едва успеваю отвлечься от вороньих дел, как в дверь постучали — входит Дед Дасар, его лицо, выглядит ещё более угрюмо, чем обычно.

— Шеф, нашли точку контакта с монахами, которую сдала Элизсра, —сообщает он, скрестив руки на груди. — Но есть проблемы.