Где исчезают корабли

В 1543 году тот самый испанский капитан Руис Лопес Вильялобос, который дал название Филиппинам, открыл архипелаг Палау первым из европейцев, объявив его собственностью Испании. Но, до колонизации дело тогда не дошло, потому что вскоре первооткрыватель скончался. А потом испанцы забыли про этот архипелаг на долгие годы, занятые войной с местным населением на Филиппинах. Потому на Бабелдаобе пока было тихо, если не считать редких столкновений с туземцами, которые до сих пор заканчивались выстрелами в воздух и бегством аборигенов. Название острова, показавшееся начальству неблагозвучным, переделали в Радиоостров. А «Богиня», совершая рейсы с Советского на Нефтяной и обратно, каждый раз делала остановку возле этого острова Радио на юго-западе Микронезии, обеспечивая связистов всеми необходимыми припасами и топливом для генератора, помимо которого, в качестве аварийной энергетической установки, связисты постепенно построили еще и ветряк.

Тем, кто нес на Палау службу, архипелаг казался райским местом с красивейшими тропическими видами и чистейшей водой в многочисленных лагунах. А прибрежные коралловые рифы радовали ныряльщиков огромным разнообразием морских обитателей, не только разноцветными рыбками и ракушками, а и дельфинами или скатами. На пляжах встречались непуганые морские черепахи. Вот только водились и крокодилы, да и климат казался связистам поначалу чересчур жарким и влажным. Тайфуны бывали здесь редко, зато с начала июня и до конца августа почти постоянно случались обильные тропические ливни. Впрочем, со временем служивые привыкли и к этим местным особенностям.

Связистов на Радиоострове, конечно, каждые полгода меняли. Но, благодаря этим самоотверженным людям, несущим круглосуточное дежурство, сменяя друг друга повахтенно, радиосвязь между Нефтяным и Советским не прерывалась. Да еще и метеосводки передавались регулярно. И потому, едва Федор Яровой узнал от тараканского правителя Анджи Пангерана неприятные новости о планах султана Сулу Мухаммада Буддимана напасть на Нефтяной, как тем же вечером соответствующая радиограмма уже лежала на рабочем столе у контр-адмирала Якова Соловьева в Дальнесоветске. И уже вскоре все три наркома собрались на секретное совещание, пытаясь выработать меры против новой опасности.

Глава 18

Праздничный день подходил к концу. Концерт уже закончился. Но, народ не расходился. Тем, кто оставался на площади, показывали новый фильм режиссера Михаила Кардамонова «Победившие время». И на экране демонстрировались художественно переосмысленные события, которые жители Дальнесоветска пережили сами. А в главной женской роли снялась Елена Кардамонова, бывшая стюардесса с «Богини», выскочившая замуж за режиссера почти сразу же, как он разорвал отношения со своей прежней супругой Верой Дворжецкой. Впрочем, Вера особенно и не унывала по этому поводу. Навязавшись в жены самому Якову Соловьеву и родив ему двойняшек Полину и Галину, она чувствовала себя вполне счастливой. Гораздо счастливее, чем была в браке с Кардамоновым.

Новый муж Веры, в отличие от Кардамонова, обладал обостренным чувством долга. Потому для своей семьи Соловьев делал все, что зависело от него. И поскольку от него, как от одного из наркомов, зависело очень многое, семья ни в чем не нуждалась. А социальное положение самой Веры стало не хуже, чем было до переноса во времени, а даже и еще лучше. Теперь она вошла в узкий круг жен высших государственных чиновников, о чем раньше и мечтать не могла, будучи всего лишь дочкой одного из многих достаточно богатых и приближенных, конечно, к власти, персон, но властью не являющихся. А вот Соловьев, как раз, сам этой властью и обладал. И все понимали, что нарком государственной безопасности — это один из самых влиятельных людей Дальнесоветска, а в некоторых очень важных вопросах и вовсе самый влиятельный человек.

Если муж Зои Арсен Саркисян заведовал, в основном, вопросами сугубо гражданскими, связанными с налаживанием жизни, строительства, производства и быта на новом месте, то Соловьев был и разведчиком, и дипломатом, и безопасником в одном лице, а, когда было нужно, мог выполнять еще и обязанности флотоводца, поскольку закончил военно-морское училище до того, как был направлен в органы госбезопасности. И, если поначалу Вера привязалась к Якову из чистого расчета, то с течением времени у нее появились к нему настоящие чувства, искренняя любовь, которую прежде Вера никогда не знала и не испытывала ни к отцу, ни к брату. Она даже сама не думала, что будет способна так сильно кого-нибудь полюбить.

Соловьев стал для нее не просто «папиком», а кем-то вроде собственного идола, которому она готова была молиться сутки напролет. Вот только, он не проявлял к Вере столь же бурных чувств, относясь к жене довольно ровно и сдержанно, до сих пор видя перед собой классово чуждую особу, перед женской привлекательностью которой просто не смог устоять. И по этой причине жена всегда была для Соловьева живым напоминанием о собственной проявленной слабости. Ведь он прекрасно знал, что не смог разорвать связь после того рокового момента, когда Вера банально соблазнила его.

А потом все пошло по накатанной колее, Яков Соловьев привык к новой любовнице, и менять что-либо ему уже не захотелось. Когда же Вера забеременела, то ему пришлось на ней жениться. Соловьев пытался уговорить себя, что пошел на этот ответственный шаг лишь ради того, чтобы партийные товарищи не осуждали. Но, на самом деле, он просто боялся признаться самому себе, что польстился на молодую женщину, которая не только имела вполне приятную наружность, но и умела делать много интересного в постели, владея удивительными приемами любви из двадцать первого века, чего, разумеется, никогда не предложили бы Соловьеву советские скромницы пятидесятых годов. Да и оказалась Вера совсем даже не дурой. Во всяком случае, она показала себя отличным консультантом по нравам того времени, из которого попала на остров Советский. И с ней Соловьев мог консультироваться в любой обстановке и по любым, даже самым интимным, вопросам.

В тот вечер, когда праздничные мероприятия по случаю четвертой годовщины Марианской ССР уже почти отгремели, на закрытый банкет для самых главных персон в Дом Советов пришли и супруги Колясниковы. Хотя многие из женщин с «Богини» желали заполучить себе в мужья Павла Петровича, он выбрал в жены ту стюардессу, которой кто-то из пиратов во время абордажа полоснул по лицу саблей, оставив навсегда уродливый шрам через всю левую щеку. И девушка с этой ужасной отметиной, которую звали Мариной, сама того даже не загадывая, сделалась первой леди, супругой самого главнокомандующего. На самом деле, в таком выборе для Павла Петровича ничего странного не было. Ведь он и сам с войны ходил со шрамом от снарядного осколка через все лицо. И на этой почве он как раз и сблизился со своей избранницей, выделив ее за эту примету, сходную со своей собственной, из всех других женщин. Зато теперь все шушукались, что главнокомандующий и его жена — оба очень суровые люди со шрамами на лицах, и их лучше не раздражать. Хотя Марина вовсе не отличалась стервозностью, скорее наоборот, обладала мягким и покладистым характером, будучи заботливой и милосердной. Она очень любила мужа, родив ему двоих сыновей и уже забеременев в третий раз.

На длинном столе, застеленном скатертями с «Богини» и приготовленном для банкета в актовом зале, стояли разнообразные блюда из морепродуктов, выловленных рыбаками из местного чаморрийского рыбколхоза: толстые очищенные креветки, большие устрицы, лобстеры и крабы со снятыми панцирями, морские гребешки, молодые осьминоги и кальмары, а также несколько сортов рыбы и овощные гарниры, подходящие ко всему этому разнообразию. Конечно, имелось еще и фруктовое вино, которое научились за это время весьма неплохо делать советские моряки, а также рисовая водка.

Вышколенный персонал из чаморрийских девиц готов был услужить в любой момент, выстроившись у стенки. А для важных гостей этой закрытой вечеринки пришла петь после основного концерта сама Лаура. Переодевшись в синее облегающее платье с блестками, взятое из своего прежнего гардероба, она пела хиты советской эстрады, возможно, знакомые женам наркомов, но которые самим наркомам были все еще в новинку. Ведь Лаура подобрала к этому вечеру песни из тех, что до этого еще ни разу не пела в шестнадцатом веке, например, «От печали до радости» и другие песни Юрия Антонова. Ведь их вообще мало кто пел из эстрадных исполнительниц не только в конце двадцатого, но и в двадцать первом веке. И, в исполнении Лауры, которая даже переделала под себя аранжировки, эти хиты получали совсем иное, новое звучание.