Генеральный попаданец 3
Шрифт:
Я заливисто смеюсь, на нас оглядываются и улыбаются. Лишь немцы неприятственно косятся: что еще за мол такое творится в помещениях Совета Министров! Но обстановка здорово разряжается. Я частенько использую этот метод. Сказанная к месту шутка, обезоруживающая улыбка Ильича. Что еще нужно, чтобы убрать лишний официоз и навести мосты между людьми. Может, Союз был удивительно стабилен, потому что стабилен был Ильич? Как только у него появились проблемы с наркотическими препаратами, все пошло по одному месту. Странная мысль, но имеет право на жизнь. Как и я право на улыбку Ильича. Ха-ха, два раза!
— А если серьезно? Давайте все-таки на русском, нас слушают.
— Слишком много рабочих показателей в планировании, Леонид Ильич.
За американца неожиданно ответил новосибирский умница Шатилов, которого я вытащил в Москву. Он один из первых в мире создал динамическую межотраслевую модель национальной экономики и сейчас также работает в комиссии. Леонтьев тут же кивает:
— Николай Филиппович абсолютно прав. Поэтому мы и настаиваем на трехлетний план, который придется постоянно корректировать. Как у вас говорят — «На коленке»! Это пока еще не есть рабочий модель. Вы меня понимаете?
— Не можете найти общий язык с Госпланом и министерствами?
— Им нужны определенность и четкие показатели.
— Ага. Сколько винтиков навинтить на шпунтики, — шутит кто-то грустно.
Шатилов вздохнул:
— Но их пока мы выдать не можем. Теория не готова, а перед нами огромный массив данных.
— Хорошо. Я пробью для вас трехлетку. Будем считать, что мы ведем гигантский эксперимент.
Леонтьев поддакивает. Он уже осознал, во что ввязался, но ему безумно интересно: получится у нас или нет?
— Несомненно, великий эксперимент! Он войдет в хистори Мировой экономик.
Волнуясь, он путает слова.
Всю весну и лето большая группа ученых готовила новый экономический курс партии. За основу был взят Сталинский Метод Повышения Эффективности Экономики. Скажете, зачем нам использовать эту древность? Но ведь в ней оказалось множество моментов, направленных на внедрение инноваций, изобретательство, а также использование научных достижений. Хотите фактов — посмотрите на работу нашей оборонной промышленности во время войны и послевоенное стремительное восстановление. Добавьте туда атомный и ракетные проекты. Ведь они все получились успешными? Заметьте, безо всякого рынка.
МПЭ вдобавок являлся совокупностью хорошо продуманных материальных и моральных стимулов для активизации творчества масс, направленной на снижение себестоимости и повышение качества разрабатываемой или уже производимой продукции. Система стимулов варьировалась в зависимости от отрасли и типа предприятия. Материальные стимулы в организациях, занимавшихся разработками новой техники, заключались в коллективных и индивидуальных премиях, выплачиваемых сразу после приемки разрабатываемого изделия государственной комиссией, если в акте комиссии отмечалось улучшение характеристик изделия по отношению к техническому заданию. Для каждой характеристики, включая время разработки изделия и стоимость разработки, имелась определенная премиальная шкала, известная разработчикам еще до начала проектирования.
Существовали и индивидуальные премии, необходимым условием выплаты которых являлось наличие рационализаторских предложений или заявок на изобретение, благодаря которым и стало возможным улучшение характеристик изделия. За каждую новацию авторам выплачивалась дополнительная сумма, кратная вознаграждению, полученному членами всего коллектива, что не отменяло и обычных вознаграждений за экономический эффект, приобретенный от внедрения изобретения или рационализаторского предложения. Руководитель проекта, как правило, не занимавший административной должности, также получал дополнительную премию.
При относительно небольших затратах эффективность МПЭ была исключительно высока во всех отраслях народного хозяйства. Ежегодно в предприятиях устанавливался план на снижение издержек, в случае его выполнения в Фонд директора предприятия перечислялось 10% от суммы плана издержек, в случае же перевыполнения — от 50 до 70% от суммы издержек. Именно эта система снижения издержек стала
основой для ежегодного снижения цен в стране. Даже в армии во время войны существовала жесткая шкала денежных выплат и наград за личное уничтожение техники или живой силы противника, а также нанесение иного урона. Например, взятие в плен офицеров противника, обладающих важной информацией. В оборонной промышленности в годы войны одновременно с напряженной производственной деятельностью велась непрерывная работа по совершенствованию технологических процессов.Так, за 4 военных года себестоимость производства большинства образцов вооружений (самолеты, танки и т.д.) была снижена в 2–3 раза. Даже винтовка Мосина, разработанная еще в XIX веке, подешевела в 1,6 раза. МПЭ позволял в максимальной степени использовать творческую активность рядовых исполнителей и выявлять яркие таланты. Так зачем мы будем пускать ее побоку? Главным фактором МПЭ была причастность к общему делу, полезному для страны и общества в целом. При частной собственности этот фактор отсутствует, ибо главная польза идет хозяину. Реформа Либермана, наоборот, направлена на частное, на личный карман. Премии при завершении проектов сохранились и даже увеличились, но потеряли всякую стимулирующую роль. Теперь величина премии зависела от должностного оклада и от субъективного мнения руководства и не зависела от качества изделия и его экономических параметров. Из технического задания исчезли требования по себестоимости продукции и стоимости разработки. Объем премии был фиксирован на уровне 2% от стоимости разработки.
В результате стало выгодно не снижать, а, наоборот, повышать как стоимость разработки, так и себестоимость проектируемого изделия. На заводах из плановых заданий исчезло ранее обязательное требование к снижению себестоимости продукции, что сразу привело к прекращению любых работ по совершенствованию технологических процессов. То есть потому и появилось скотское отношение начальства к изобретателям и рационализаторам. В это же время устанавливаются верхние ограничения на величину сдельной оплаты труда, на размер вознаграждения за рационализаторские предложения и изобретения. Изменился и моральный климат в коллективах. Теперь зарплата однозначно определялась окладом и не зависела от качества работы как коллективной, так и индивидуальной. Возросла роль субъективных факторов при должностных повышениях, что приводило к зависти и склокам. Иными словами, человек человеку стал чужим, а иногда и врагом. Вот отсюда и начался гибельный путь к капитализму. Участие в коллектив должно быть выгодным. И выигрыш коллектива становится полезным каждому его члену. Это и есть настоящий социализм, а не кумачовые лозунги на стенах!
Еще один забытый фактор: Отмена МПЭ больно ударила по преподавателям технических вузов. Зарплата преподавателя состояла из двух частей — оклад преподавателя и оплата научной работы. Преподавательскую деятельность оплачивал вуз из своих бюджетных средств, а оплата научной деятельности шла за счет хоздоговорных НИР. Оклады преподавателей оставались неизменными с довоенных времен вплоть до 1991 года, это с учетом десятикратной деноминации денег 1961 года. За научную работу после отмены МПЭ преподаватель получал половину ставки младшего или старшего научного сотрудника, меньше половины основного оклада. В годы же действия МПЭ научная составляющая зарплаты могла в разы превышать основной оклад при условии эффективного выполнения НИР.
Известно, что зарплата некоторых профессоров достигала 20 тысяч рублей при основном окладе 4 тысячи. Недаром народная молва относила профессоров к самым богатым людям в СССР. Но и доценты были ненамного беднее, поскольку научная составляющая зарплаты не зависела от основного оклада. Итак, слегка незаметное воздействие привело понемногу к остановке главного двигателя советской экономики. Какое-то время движение продолжалось по инерции, затем началась деградация, и в конце 80-х годов экономика разрушилась окончательно. А вы хаете все советское! Не понимая, что еще с шестидесятых годов мы уже начинали жить по рыночным законам.