Генеральный попаданец

Наша идеологическая машина совершенно не умеет работать с подобными сложными персонажами, отталкивает их еще больше от себя и провоцирует. А уж каким местом там Гэбешники влезли, ума не приложу. Тут явно проблемы с компетентностью их руководства. Второе Главное управление точно стоит потрясти, такой подход следует менять начисто. Шпионов ловите, идиоты! А политический сыск должен заниматься теми, кто на самом деле представляет угрозу строю. Дураки, воры, коррупционеры. Один идиот на высоком посту вреда приносит больше, чем десяток ЦРУшников.

Поругались мы поначалу с Михаилом крепко. Я даже не представлял, что у того иногда проявляется довольно резковатый темперамент. Но вчера он сам зашел ко мне, опередил. Выпили «трубку мира» в виде чая с вкусными вредностями, поговорили. Ильич умеет душевно расположить к себе людей. Тем он разительно отличался от предыдущих «ораторов». Давил Брежнев людей мягко, но до посинения. Мог с легкой улыбочкой уничтожить навсегда. Так что не считайте его добрячком, такие на верхние ступеньки власти не попадают априори. Но издеваться просто так и хамить он себе никогда не позволял. Это уже шаг вперед. К примеру, гадко улыбающийся Горбачев мог скандалить по сущим пустякам. А про Раису Максимовну лучше помолчать. Да и родные первого президента России показали себя в дальнейшем гадко.

— Ты пойми, Михаил, эти ребята из совершенно другого поколения. Не чета нам, старикам! И к ним, между прочим, молодежь внимательно прислушивается. А вы что творите? Ладно Никита, дурак набитый. Что он в шестьдесят третьем на встрече с интеллигенцией нес? Зачем Вознесенского в порошок стирал? Он же подал сигнал всем ретроградам и завистникам. Молодые художники мэтрам из Союза были попек горла, а мы еще керосина в костер подлили. И где тут, спрашивается, справедливость?

Суслов поблескивает стеклами очков и нехотя соглашается:

— Перегнул палку товарищ Хрущев. Так и его понять можно. Шли сигналы снизу!

Стучу по столу костяшкой кисти:

— А вот этого не надо! Снизу, понимаешь. Забыл, в какие времена такое дерьмо культивировалось?

Идеолог партии хмурится, но соглашается. Никому не хочется возврата к «воронкам» и анонимным доносам. Когда жизнь человека ничего не стоила, а залететь в тюрягу можно было по банальному навету. «Там разберутся!»

— Его подставили.

— Как на «Манежной выставке»?

Суслов недоуменно вскидывает глаза, затем щурится.

— Вы что хотите этим сказать, Леонид Ильич?

— Умнее надо работать и тоньше. А то сначала все разрешили, сейчас ни с того ни с сего пошли запреты.

— Не сейчас… — Михаил не унимался.

Меня же прорвало:

— Как ты не понимаешь! Это же с моим именем связывают! Конец «Оттепельной мокряти» и удушение свободы. Извини, но не душителем прекрасного я хочу войти в историю.

Суслов от удивления забыл рот захлопнуть. Затем судорожно потянулся к стакану с остывшим чаем. Я нажимаю на звонок, заглядывает секретарь. Киваю на стол.

— Повторите, пожалуйста, и сушек.

Ну что, Миша, получил люлей? Первый и есть Первый, он думает о большем, чем ваши идиотские интриги.

Затем понемногу начинаю втирать нашему главному идеологу «Новую политику партии».

— Пора бы нам уходить от мелочной опеки. Вот недавно посмотрел на даче прекрасную комедию «Человек ниоткуда». Почему её запретили? Не увидел там абсолютно ничего крамольного. У нас так мало режиссеров, работающих в жанре комедии. И даже им палки в колеса умудряются ставить. А рабочему человеку хочется отдохнуть после трудового дня, посмеяться, послушать хорошую музыку.

— Леонид, искусство должно и…

Машу рукой.

— Я понимаю. Но идеологически выдержанных картин и без того полно. Много шлака, но есть и бесспорные алмазы. Но никто не отменял развлекательного жанра. Тем более что те режиссеры смело критикуют в них наши же недостатки. Ну скажи, чего там такого крамольного? Мы у власти почти пятьдесят лет. Неужели так боимся писателей и художников, что готовы принимать против них карательные меры? Цензура должна быть художественной, а не политической. Мы же отдаем в руки зачастую необразованных парткомов судьбу творческих людей. И это неправильно!

Суслов снял очки и протер переносицу. Разговор ему откровенно не нравился, но он отлично понимал, что не расставив точки над «I», мы не продвинемся дальше. Михаил устало произнес:

— Дело не только в этом. Они как никак властители дум. Как мы можем упустить этот крайне важный вопрос для нас?

— Упускать не нужно, но и мелочиться не стоит. Таланты под жёстким взглядом цензуры не работают. И это доказала великая русская литература. Вместо того чтобы не пущать, не лучше ли поинтересоваться, чем на самом деле живет молодежь? Считаешь, что тебе комсомольские секретари всю подноготную расскажут? В многотиражке поведают? Нам, — я снова стучу по столешнице, — чрезвычайно важно знать, чем дышат молодые люди и что хотят от жизни. Отсюда и плясать. А с режиссеров надо снять мелочную опеку. Нехай привыкают думать самостоятельно. Набедокурят серьезно, получат люлей по полной программу. Пусть учатся жить по-взрослому, чай не малыши. А ваша задача — контролировать тех, кто их контролирует. Со стороны. Пристально, но с дружеским прищуром.

Суслов подслеповато уставился на меня. Думает, решает.

— Кажется, начинаю тебя понимать. Мягкая сила?

— Можно и так выразиться. Ты же, Михаил, метишь на пост КПК? Вот и начинай думать иными масштабами.

Суслов надел очки и откинулся на стуле. Все-таки они тут неудобные, никак пристроиться не может секретарь. Нам принесли чай, сделали перерыв на перекус.

— Меня беспокоит товарищ Фурцева.

Я внутренне ухмыльнулся. Нашла коса на камень!

— Что, бабе не место наверху? Это же дискриминация! Недавно женщин с Восьмым марта поздравляли.

Неожиданно после моего укола главный идеолог партии смутился.

— Ничего такого, Леонид Ильич! Но ставил её на пост министра культуры Хрущев, так она его методы и переняла. Нет, она сделала и немало хорошего. Но…

— Мотает бабёнку туда-сюда? — я задумался. Мне и других проблем хватает, возить еще и со взбалмошной дамочкой. Женщина она яркая, но, по сути, бестолковая. — Просто убрать нельзя. Надо устроить её к Демичеву начальником какого-нибудь отдела. Или создать таковой. Связей с интеллигенцией у нее полно, вашим кабинетным деятелям пригодится. И её не обидно. Работа в ЦК и в руководстве по знакомой стезе. Только сначала подберите умного и достойного человека на пост министра.

В том будущем партийные бонзы от безысходности назначили министром культуры Демичева. А мне такой кадр нужен в ЦК. Ну не вижу я никого лучше его на посту секретаря по пропаганде.

Михаил кивнул. Спорить дальше у него желания не было. Мы не стояли в оппозицию по отношению друг к другу. А споры по рабочим моментам можно было пережить.

— Договорились. Как тебе речь к пленуму?

— Суховато.

— Хочешь отдать своим? — ревниво поинтересовался Суслов.

— И отдам, потом посмотришь доклад свежим взглядом.