Генералы шального азарта

Три четверти часа беседовал Васька Бабин с чиновником из Петербурга. Потому как никакого светоча российской поэзии Василий не знал и не ведал, и за всю свою жизнь не прочел ни единой книжки, не говоря уж о светских журналах со стихами. Но все равно ему было лестно: как же, говорит с чиновником Министерства иностранных дел, специально приехавшим из-за него в Казань! То, что господин Пушкин из-за него приехал в город, – это рассказывал позже сам Васька Бабин своим дружкам-приятелям, похваляясь и уже сам себя считая значительной фигурой. А кабак… После убиения светоча он стал по-настоящему знаменит. И вот в этот-то кабак направил свои стопы Ленчик, чтобы убить оставшийся час до назначенной встречи в «Гробах».

Здесь играли, как ему и хотелось, в карты. В дальнем закуте, отгороженном от остальной «залы» то ли одеялом, то ли дешевой запыленной портьерой, которая не выбивалась без малого четверть века.

Играли в «двадцать одно». Но Ленчика играть не взяли.

– Зна-а-аем тебя, – протянул один из игроков, лицо которого сразу показалось Ленчику знакомым. – С тобой садиться играть, так без штанов останешься. Ступай лучше своей дорогой…

В общем, не обломилось Ленчику в «Горловом кабаке» ни гроша. А время шло.

Последнее заведение, которое он посетил, было «веселым» домом мадам Вершининой. Вернее, мадемуазель, поскольку Агафья Прокопьевна Вершинина никогда не была замужем, хотя девичества лишилась годков в четырнадцать, ежели не ранее. И случилась невосполнимая потеря от родного отца, в своем каждодневном пьянстве совершенно потерявшего человеческий облик. В очередной раз напившись, Прокопий Вершинин полез в постель к дочке, преодолел хиленькое сопротивление и совершил срамное дело. Рано утром, когда дочка еще спала, он тихонечко ушел из дома, а к вечеру его тело обнаружили на берегу Казанки, благо, что жили они на улице Подлужной, что была от реки саженях в десяти. Короче говоря, утоп Прокопий. Вернее, самоутопился, поскольку утром, проснувшись и вспомнив свой вчерашний проступок, он, надо полагать, ужаснулся содеянному, в нем проснулась совесть, и он решил свести счеты со своей препоганой жизнью. Что и исполнил без промедления. И Агафья осталась полной сиротой. Поскольку она в столь раннем возрасте стала женщиной (причем женщина в ней проснулась тотчас после лишения девственности), то пошла по скользкой тропочке блудницы. Однако не скатилась в пропасть, не спилась и не истаяла от страшной болезни сифилис, но выбилась, так сказать, в люди, попав на содержание одного купчины, у которого к ней имелись определенные чувства. Она остепенилась, скопила кое-какой капиталец и купила в Суконной слободе, где ее никто не знал, мещанскую усадебку. Поскольку же порочное естество требовало ласк и удовлетворения желаний, то вскоре сделалась она дорогой проституткой, а затем и «мамкой» начинающим мамзелькам, которых брала под свое покровительство, забирая до половины их заработка. А поскольку некоторые из молодых шлюх проживали в ее доме, то вскорости она открыла в нем полулегальный притон с неплохой кухней, питием и податливыми девочками.

Сюда-то и пришел Ленчик в надежде, что здесь играют.

И в самом деле, здесь играли. Трое студентов, завсегдатаев «веселого» дома, бросали кости. Студиозусам здесь были скидки на услуги девиц, доходящие до тридцати процентов. То есть ежели часовое пребывание с мамзелькой стоило остальным посетителям восемьдесят копеек, то студентам это могло обойтись копеек в шестьдесят, а то и в полтинник.

Отбившись от зазывания «посетить рай и испытать небывалое наслаждение» с одной из свободных проституток, Ленчик прошел к играющим. И сразу обратил внимание на кости. Они были краплеными и принадлежали высокому бородатому студенту в пенсне, который все время и выигрывал. За то время, пока Ленька наблюдал за игрой, бородатый студиозус трижды выкинул «пять» и «шесть», и один раз – две «шестерки».

Хуже всего было играть краплеными костями. Однако опыт у Ленчика был. Сипатый как раз играл именно такими, какие были сейчас в руках у студента в пенсне. То есть подпиленными вдоль и имеющими форму кирпича. На них и проходил обучение Ленчик. И бросать их приемом со вращением означало гарантированное выпадение нужных цифр. Так что попробовать стоило…

– Вы что же, желаете сыграть? – спросил Ленчика бородатый студент.

– Да, если можно, – ответил Ленчик.

– Ну что, возьмем молодого человека в игру? – задал вопрос бородатый студент своим товарищам.

– Возьмем, – согласились студенты, и игра началась. Молодые люди, несмотря на свой статус, играли по полтиннику.

Первым бросал студент с розовыми щечками, похожий на гимназиста старших классов. Кости у него выпали вверх цифрами «шесть» и «три». Он улыбнулся и гордо посмотрел на остальных, включая Ленчика. Вот, дескать, как я умею, господа.

Затем бросал кости молчаливый плотный студент из «вечных». На вид ему было полных тридцать лет, и эта категория «вечных студентов» имелась в каждом высшем учебном заведении России. Из них, как правило, получались либо профессиональные пьяницы и бездельники, либо крепкие чиновники средней руки, которых по выслуге десяти лет «беспорочной службы» награждали медалью и просили затем остаться служить еще одно десятилетие. В отставку такие выходили лет в семьдесят с хвостиком в чине надворного советника или даже статского, после чего еще лет двадцать проживали безбедно, но и без особого шика в своих имениях, нянча внуков и правнуков и вспоминая с благоговением долгие и беспутные дни студенчества.

У вечного студента выпало «пять» и «три». Он с завистью посмотрел на розовощекого и промолчал. Очевидно, он проигрывал более всех.

– Ваша очередь, – произнес бородатый студент в пенсне и передал Ленчику кубики. Ленчик в одно мгновение сложил их, как ему было нужно, потряс ладонями с зажатыми в них костями и выбросил кубики так, чтобы они вращались не вокруг своей оси, а параллельно плоскости стола.

– Десять, – произнес бородатый студент, когда кубики легли на стол цифрами «шесть» и «четыре».

– Десять, – повторил розовощекий и перестал улыбаться.

Вечный студент промолчал.

– Ну что ж, теперь моя очередь, – произнес бородатый студент и взял кости. Он тоже сложил кубики, как ему было нужно (Ленчик это заметил), и тоже не кинул их на стол, а «положил» со вращением, как это до того сделал Ленчик. Кости легли вверх плоскостями с цифрами «шесть» и «четыре». Повторилась ситуация, какая уже была с Ленчиком в кабаке в Колывановском тупике. Только было одно обстоятельство: розовощекий отошел, а вот вечный студент остался.

– Я добавляюсь, – угрюмо произнес он и положил на стол к двум уже лежащим рублям еще полтинник.

– Лады, – почти безразлично сказал бородатый студент в пенсне, похоже, совершенно уверенный в том, что он непременно выиграет.

Стали бросать снова. Вечный студент выбросил две «пятерки». Ленчик – «пятерку» и «шестерку». Бородатый студент в пенсне – тоже «пятерку» и «шестерку».

– Я добавляюсь, – снова сказал вечный студент и положил к горке денег два пятиалтынных и двадцатик. Двугривенный был совсем новеньким и весело блестел.

Он снова бросал первым.

Когда у него выпало «шесть» и «пять», он едва не вскрикнул. Все же внутри у него, это было очевидно, клокотали немалые страсти.

Вечный студент посмотрел на Ленчика и бородатого и сжал кулаки. До его победы, как он думал, оставалось всего лишь два броска. То есть минута, от силы полторы.

– Ваша очередь, – произнес бородатый студент в пенсне, обращаясь к Ленчику.

Тот взял со стола кубики. Он уже решил, что будет бросать кости «Греческим броском». Ведь чтобы выиграть, нужно было выбросить две «шестерки». Ни бросок с вращением, ни прием с прокатыванием кубика по столу этого не гарантировали. Тем более абсолютно не гарантировал результата «Скользящий бросок»: ведь столешница, на которой происходила игра, была даже не ошкурена.

Ленчик долго приноровлялся. Бросок был сложным, и его надо было выполнить безукоризненно. Тогда у него будут шансы на выигрыш.

Он сложил кубики в сомкнутые ладони, мысленно проиграл, как он их бросит, как они упадут на стол, показав две «шестерки», потряс ладонями, будто бы перемешивая кости, и бросил…

Вряд ли кто заметил, что он какую-то долю секунды придержал при броске один кубик цифрой «шесть» кверху. Чтобы хотя бы одна «шестерка», но выпала обязательно. Она и выпала, ибо бросок был сделан безупречно. Второй же кубик, дважды перевернувшись, выдал еще одну «шестерку».