Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения.
Шрифт:
* * *
Оно упало в моих глазах — Наземь — с таких вершин! Брызнули черепки по камням — На дне моей души. Но кого обвинять мне? Подвох судьбы? Не я ли сама берегла Грошовую Имитацию — На полке для Серебра? * * *
Стояла Жизнь моя в углу — Забытое Ружье — Но вдруг Хозяин мой пришел — Признал: «Оно — мое!» Мы бродим в царственных лесах — Мы ищем лани след. Прикажет мне — заговорю — Гора гремит в ответ. Я улыбнусь — и через дол Бежит слепящий блеск — Как бы Везувий свой восторг Вдруг пламенем изверг. У Господина в головах Стою — как
* * *
Я Счастье получила в дар Такой величины Волшебной — что смешон обмер — Довески не нужны! То был предел моей мечты — Зенит мятежных просьб — Блаженство — в полноте своей — Сытое — как Скорбь. Приманки прежние бедны — Голод мой затих Пред новой ценностью в душе — Суммой благ земных. Густой багрянец помрачил Нижний слой небес — Жизнь через край перелилась — Рассудок мой исчез. Зачем скупится Радость— Рай просит обождать — Потоп в наперстке подают — Я не спрошу опять. * * *
Горы растут неприметно. Тянутся — в высоту — Без похвалы — понужденья — Помощи и потуг. Солнце — с открытым восторгом — На их вершинах горит — Последнее — долгое — золотое — И с ними всю ночь говорит. * * *
Он бросался в бой — не щадя головы — Отдавал себя пулям на корм — Будто терять ему нечего — Ни к чему оттягивать срок. Он отчаянно Смерть добывал, но она Обегала его стороной — Как другие люди от Смерти бегут. Он был к Жизни приговорен. Друзья — как хлопья — летели прочь — Словно вихрь повернул метель — А его бросал — обратно в жизнь — Алчный порыв — умереть. * * *
Истина — неколебима! Дрогнут земные недра — Дуб разожмет кулаки — В сторону прянет кедр — Гора к чужому плечу Головой припадет — ослабев — Как прекрасен тогда Великан — Он сам — опора себе! Истина — исполински мощна! Смело в нее поверь — И она не только устоит — Любого подымет вверх. * * *
Бог каждой птице дал ломоть — Мне — кроху — вот и все! Почать ее не смею я. Роскошество мое Мучительное — поглядеть — Потрогать — чуть дыша — Мой хлебный шарик — подвиг мой — Мой воробьиный шанс. В голодный год не надо мне Ни одного зерна — Так яствами богат мой стол — Так житница полна! Шах копит золото — набоб Лелеет свой алмаз. Есть только кроха у меня — Но я — богаче вас. * * *
Гигант в кругу пигмеев Пригнется — он смущен — Свое величие от них Стыдливо спрячет он. Но как спокойна мелюзга! Не сознает Москит — Что Парус крошечный его Неба не вместит. * * *
Этот тихий прах — джентльмены — леди — Девушки — юнцы — Смех — и блеск дарований — и вздохи Локонов венцы. Этот сонный приют — хоромина лета. Пчелы — пряный цвет — Завершат свой круг — богаче Леванта — И уйдут — вослед. * * *
Мы шлем Волну — найти Волну — Чудеснейший посыл. Гонец — любовью увлечен — Вернуться позабыл. Мы учим — втуне — как всегда — Мудрости урок: «Плотиной Море загради — Когда оно уйдет». * * *
С налету стал трепать траву С
глухим рычаньем Ветер, Угрозу бросил он земле — Небу пригрозил. С зацепок листья сорвались — Дорогу взял испуг — Пыль выгребла сама себя И встала дыбом вдруг — Громаду гром поворотил — И Молния — сквозь копоть — Просунула свой желтый клюв — Свой лиловый коготь. Все птицы в гнездах заперлись — В коровниках — стада. Упала капля тяжело Гигантского Дождя. Он вырвался — плотину прочь! — Небо — наповал! Но проглядел мой отчий дом — Лишь дуб четвертовал. * * *
Малиновка моя! Набор ее вестей Прерывист — краток — тороплив — Лишь март прогонит снег. Малиновка моя! Трель ангельских щедрот Затопит полдень с головой — Едва апрель придет. Малиновки моей Молчание — пойми: Нет лучше верного гнезда — Святости семьи. * * *
Невозможность — словно вино — Подхлестывает кровь С каждым глотком. Возможность Пресна. Но к ней добавь Случайности хоть каплю — И проникнет в смесь Очарованья ингредиент Так же верно — как смерть. * * *
Сомнение — «Я ли это?» — Даруется на срок — Пока потрясенный Разум Опору ищет для ног. Защитная ирреальность — Спасительный мираж — Чтоб жить еще могли мы — Приостановят Жизнь. * * *
Вскройте Жаворонка! Там Музыка скрыта [212] — Лепесток в лепестке из серебра. На нее скупятся для летнего утра. Она про запас — Когда Лютня стара. Отомкните поток! Он насквозь неподделен. Из горла бьет за струей струя. Багровый опыт! Теперь ты веришь — Фома [213] — что подлинна птица твоя? 212
«Вскройте жаворонка! Там музыка скрыта…» — В виде жаворонка, как можно думать, Эмили Дикинсон изобразила трагическую судьбу поэта, стихи которого станут известны только после его смерти. Другими словами, жаворонок — это она сама.
213
…Теперь ты веришь — Фома… — Апостол Фома не верил, что Иисус Христос мог воскреснуть из мертвых. Он сказал: «Если не увижу на руках его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра его — не поверю».
* * *
Я ступала с доски на доску — Осторожно — как слепой — Я слышала Звезды — у самого лба — Море — у самых ног. Казалось — я — на краю — Последний мой дюйм — во́т он… С тех пор у меня — неуверенный шаг — Говорят — житейский опыт. * * *
Вездесущее серебро — Канат из песка — петлёй — Чтоб не стереть тропу — Величаемую землей. * * *
Испытали Наш горизонт — И снова в полет — Как птицы — пока не найдут Своих широт. Воспоминанье о них — Вечный восторг — Но ожидание — Риск — Игральная кость. * * *
Я слышу — шепчутся листы — О — сколько глаз и уст! Каждый ствол стал Часовым — Колоколом — куст. Во тьме пещеры скрылась я — Но выдала стена. Разверзся — трещиной — весь мир — Стою — обнажена. * * *
Шлем из чистого золота. Шпоры — легчайший газ. Нагрудник — цельный оникс — Латы — узорный агат. Труд Пчелы — это Песня — Мелодией льется лень. О, так бы и мне по капельке пить Клевер и летний день! * * *
Если сердцу — хоть одному — Не позволю разбиться — Я не напрасно жила! Если ношу на плечи приму — Чтоб кто-то мог распрямиться — Боль — хоть одну — уйму — Одной обмирающей птице Верну частицу тепла — Я не напрасно жила!
Поделиться с друзьями: