Германтов и унижение Палладио

Предчувствия комиссара Фламмини не обманут: дело, которое он в первый же день интуитивно посчитает «совместным» вопреки очевидной разнородности двух частей его, так и не сумев, впрочем, эту «совместность» двух частей дела логически обосновать, он не раскроет. Да и по отдельности-то секреты частей не разгадает – скудная на улики германтовская часть дела, упрятав причины внезапной смерти профессора, так и останется тёмной, непроницаемо тёмной, какой-то непостижимо таинственной, а щедрая фактурность вольмановского дела поможет лишь надолго запутать сыщиков. Правда, следы убийц Вольмана, помимо стреляных гильз обнаруженные-таки полицией на месте преступления, осенью, после кропотливой аналитической работы по их идентификации, приведут Фламмини в Сараево, однако там же, в лабиринте сараевского рынка, и окончательно потеряются… Это ли не фиаско?

Одним словом, под Рождество комиссара Фламмини с почётом отправят на пенсию, но какое всё это имеет теперь значение?

Усилия Оксаны оказались куда продуктивнее.

Не без нервотрёпки, конечно – не забудем, что ещё и похороны Веры Марковны были, что из-за банкротства Банка Ватикана, пусть и по ошибке, а какое-то время счета «Евротура» были заблокированы, – но Оксане, официальному лицу «Евротура», удалось недели за полторы уладить все медицинские, полицейские и таможенные формальности и получить сертификат на отправку тела.

В морге тело Германтова поместили в обитый изнутри цинком ящик – такие ящики были заготовлены впрок, ибо пожилые иностранные туристы нередко умирали в Венеции, вероятно, от обилия впечатлений. Ящик сперва погрузили на чёрную моторную лодку, в ожидании скорбных проводов мотавшуюся на привязи у бетонного причала морга, затем, после прощально блеснувшей окнами дворцов загогулины Большого канала, на бестолково суетной, неряшливо заасфальтированной, пыльной площади с паркингом-этажеркой, увенчанной крупными буквами VENEZIA, перегрузили в старенький специальный микроавтобус, отвезли в холодильник аэропорта «Тревизо» и поставили там на цементном полу рядом с другим таким же ящиком, на крышке которого был московский адрес. Впрочем, недолго они простояли рядом: назавтра ящик с московским адресом улетел, а ящик с телом Германтова остался.

Авиарейс в Петербург ожидался через три дня.