Герои Аустерлица

Глава 23

Разобравшись с арестованными и наметив маршрут выдвижения отряда, я поспешил сообщить его Федору Дорохову. Но, поручик не слишком обрадовался, проговорив:

— Разумеется, дело ваше, князь, но я бы этому Леопольду не доверился. Предать может жирный боров в любую минуту. Рожа у него хитрая. Да и неизвестно, что лучше для нас: побыстрее уходить или остаться в этой крепости на какое-то время. Тут все же можно держать оборону.

Я возразил:

— Оставаться невозможно, поручик. Стены Гельфа с прорехами, через которые вы же сами своих солдат и провели внутрь.

Но, Федор привел свои доводы:

— Об этих прорехах не все знают. К ним подняться тоже не так просто, надо карабкаться по горной круче. Нас моравы провели по козьей тропе. Без проводников солдаты там не прошли бы. Сперва мы поднялись к той части замка, которая совсем заброшена после пожара, а оттуда, отвалив всего пару камней, пролезли через пролом в бывший пороховой погреб, взорвавшийся при том старом пожаре, в результате чего с той стороны в нижней части стены образовались дыры, скрытые за выгоревшей цитаделью. Их потом камнями закидали, но не плотно. И моравы наши об этом знали, поскольку двое из них работали у покойного здешнего барона каменщиками, когда барон находился еще в добром здравии, пытаясь ремонтировать этот замок. За этими моравами мы просочились в нужном месте и поднялись на стены. Для французов получилась неожиданность из-за того, что они плохо осмотрели заброшенную часть замка, не заметив такое уязвимое место и не выставив там караулы. И потому успех сопутствовал нам. А мы сейчас про эти прорехи знаем. У меня возле всех прорех солдаты уже поставлены. Да и завалить дыры в стенах можно наглухо камнями и землей довольно быстро, если постараться.

На это я сказал:

— И все равно, даже если дыры в стенах заткнуть, Гельф не выдержит осаду. Во-первых, в крепости мало припасов. Во-вторых, у нас нет артиллерии. Из замка вывезены все пушки, даже самые старые. И что мы станем делать, когда французы подтащат сюда свою батарею и ударят ядрами по стенам?

— Пожалуй, будет плохо наше дело, — все-таки согласился Дорохов. И тут же добавил:

— Но, я не думаю, князь, что на переходе риск меньше. На марше пехотинцы весьма уязвимы для противника. Если против нас французы пошлют кавалерию, то шансов у нашей пехоты противостоять всадникам на открытом месте будет слишком мало.

Я сказал:

— Потому нам надлежит уходить быстро, до того, как кавалерию французы за нами пошлют. Вот фуражиров их встретим сегодня, как полагается, захватим лошадей и телеги, да в ночи тронемся в сторону крепости Здешов-Козел. А если завтра и вышлют сюда кавалерию, так только не раньше, чем к полудню. У французских тыловиков дисциплина неважная. Курьер сказал мне, что, если он не вернется сегодня, то на поиски из городка только завтра конных жандармов отправят. Как я понял, в Ольмюце на все происшествия с некоторой задержкой реагируют. Надеюсь, поручик, у вас уже все готово к встрече вражеской фуражной команды?

Он кивнул:

— Готово, князь. Можете не сомневаться. Стрелки расставлены на стенах и башнях. Я приказал им, чтобы тихо лежали и не высовывались пока без моей команды. Противника постараемся не спугнуть.

— Уж постарайтесь, поручик! И наблюдение за дорогой усильте, чтобы не проворонить неприятеля, — сказал я и, посмотрев на солнце, положение которого на небе оставляло мне еще немного времени до прибытия фуражиров, зашагал в сторону особняка хозяйки Гельфа.

Надо было известить вдову, что в стенах ее крепости скоро ожидается новый бой с французами, и что в дорогу нашему отряду понадобятся припасы. Я понимал, что баронесса после нашего пребывания, фактически, останется обобранной до нитки, но, другого выхода не имелось, как только экспроприировать провизию для солдат у нее.

Я нашел баронессу на первом этаже ее дома, посреди просторного холла, когда она давала указания слугам. После того, как я успокоил ее, обняв и поцеловав в разгромленном будуаре, Иржина явно взяла себя в руки. От ее слез не осталось и следа. Она подавила в себе растерянность и снова выглядела уверенной в себе хозяйкой замка.

Глядя на ее красивое лицо, я думал о том, что Иржина, пожалуй, особа неординарная. И дело совсем даже не в ее внешних данных, которые, впрочем, были весьма хороши, а в том, что она отличалась от других женщин, собравшихся в замке, гораздо большей эмоциональной устойчивостью и смелостью. Эти качества она продемонстрировала в экстремальной ситуации, не испугавшись ни стрельбы, ни звона сабель. А когда все другие дамы запаниковали, она одна сохранила самообладание и привела помощь.

Еще она не боялась ни темноты подземелья, ни даже крыс, которые в той подземной темноте обитали. Вот только, я пока не понимал, это с ее стороны такая бравада, чтобы мне понравиться? Или же она настолько смелая сама по себе? Одно я знал точно: такую женщину я не встречал никогда раньше.

Пройдя внутрь особняка, я видел и то, как стараются ради своей хозяйки слуги. Они не роптали, а трудились с энтузиазмом, чтобы ликвидировать в кратчайшие сроки недавний разгром: выносили обломки мебели в большой сарай, стоящий недалеко от дома под самой крепостной стеной, подметали и мыли весь дом, загаженный во время штурма и разграбления. Януш вместе с конюхом пытались приладить на место входную дверь, сорванную с петель. Беата, Маришка и другие служанки вооружились вениками и швабрами. Похоже, все они очень уважали свою хозяйку. Да и она, надо признать, четко ставила задачи и распоряжалась деликатно, не повышая голоса и не позволяя себе никаких обидных слов в отношении своих работников.

— Что-то еще произошло? — спросила меня Иржина, удивленно уставившись на мои пистолеты.

— Пока нет, но, возможно, скоро произойдет. Я пришел, чтобы предупредить вас… — проговорил я.

Но, она перебила:

— Тогда лучше не здесь. Давайте пройдем в мой кабинет и поговорим там.

Прилюдно, конечно, мы продолжали общаться на «вы», но, оказавшись наедине, когда Иржина закрыла за собой на ключ двери своего кабинета на втором этаже особняка, она обратилась ко мне совсем по-другому:

— Андрэ, милый, что случилось?

— Не знаю даже, как тебе сказать, — начал я.

Женщина насторожилась, а я все-таки решился сказать ей правду:

— Иржина, дорогая, сюда направляется целая рота французских фуражиров. И наш отряд даст им бой. Скоро в замке снова будет небезопасно. Потому прошу тебя поскорее перевести всех своих родственников и слуг из Охотничьей башни во внутренний двор. Укройтесь пока здесь, в особняке. Тут, за высокой стеной, вы будете в относительной безопасности. Надеюсь, что боевые действия ограничатся первым замковым двором. Но, на всякий случай, закрой ставни на окнах и предупреди всех своих, чтобы не вздумали во время боя высовываться наружу. Шальные пули не спрашивают, кого убивать.

— Андрэ, я не совсем глупа и понимаю степень опасности при военных действиях. Все-таки я дочь генерала и вдова полковника, — проговорила она, горделиво вздернув свой хорошенький носик и поправив тонкими пальцами золотистый завиток волос, упавший на левую бровь. При этом, она взглянула на меня настолько кокетливо, что ничего иного, кроме того, чтобы снова заключить ее в объятия и поцеловать, мне не оставалось. Но, дальнейшее наше общение прервал стук в дверь.

Когда я открыл, на пороге стоял Тимоха, денщик Дорохова. Он взволнованно доложил:

— Ваше высокоблагородие, на дороге замечены французские фуражиры!

Поднявшись на башню следом за Тимохой, я застал там поручика, разглядывающего в подзорную трубу длинную вереницу французских всадников и телег, которая неспешно, но неумолимо приближалась к Гельфу. Я забрал трубу у Федора и тоже взглянул через оптику. Военные снабженцы ехали беззаботно. Во всяком случае, никто из них не держал оружие в руках. Их, похоже, совсем не насторожило даже то обстоятельство, что фельдъегерь не прискакал обратно в Ольмюнц до их выезда оттуда.