Героинщики
Шрифт:
– Как думаешь, правильно ли я поступил?
Я совсем его не слушал, поэтому понятия не имею, о чем он спрашивает, и отвечаю:
– Это - твое решение, Нейл.
– Я пожимаю плечами, поймав на себе взгляд Дженни; она как бы просит прощения у меня за свое появление.
На хуй эту малую сучку, ей рано или поздно наступит конец, а я - не ебаный социальный работник, по крайней мере, так мне кажется.
Нелли сжимает губы:
– И что?
Еще две девочки присоединяются к гарему Кайфолома.
– «Силинк», - указывает один из них на мою пустую сумку, правда, произносит она это название весьма своеобразно - «Силанк», так по-нашему, по-лейтовски. Обычно я стараюсь
– Посмотри на мир, приятель, не стоит его отрицать, - философски говорю я.
– Ты прав, как всегда!
– соглашается Нелли, думая, что мне не насрать на его драмы. Кажется, это тот самый Сёрен сказал когда-то, что всегда можно советовать человеку найти свою тихую гавань, но равнодушие - это даже лучший помощник.
Внимание Кайфолома сконцентрировано на малой Марии, скрытой красотке Банана-Флэтс. Хорошая, но тоже героиновая сучка. Ходят слухи, что это Кайфорлом ее подсадил; всегда находят какого-то стрелочника , который запустил это стихийное бедствие, люди постоянно ищут виноватого, говоря: все это дерьмо типа «где этот ублюдок, который подсадил моего сына или дочь на наркоту». Только наркотики появились, сразу нашлись и те люди, которые захотели их попробовать. Бессмысленно и тупо пытаться обвинять чужого ребенка, заболевшего гриппом и заразившего других детей в классе. Это даже не заражение, это - распространение, естественный процесс. Однако все равно такие родители обманывают себя, потому что просто не хотят верить, что их ребенок стал совсем другим.
Кайфолом, конечно, мудак, вряд ли он стал бы помогать кому-то подсаживаться на иглу.
– Где же мои шестнадцать, эти золотые годы, - улыбается он и нежно проводит своими коварными пальцами по ее опухших губах, - жаль, что я бросил школу. Это бы нас сблизило сильнее, да, я правильно понимаю? Союз, благословлённый государством.
У него на голове почему-то появилась плоская тюбетейка, которую он, видимо, взял у этих девушек, я вижу, что Нелли уже начинает раздражать эта компания. Он замечает, как я таращусь на эту шапку. Улыбается мне, словно говоря: «Вот так хуйня». А потом тихонько говорит мне: - Слышал, наш Гогзги заболел. Его видели в клинике.
– Наверное, за метадоном ходил. Мы все туда ходим по программе.
– Нет, он сам раскололся недавно в баре, что лечится. Рыдал, как ебаная девчонка, - шепчет Нелли.
Я смотрю на Кайфолома, который якобы занимает Марию, но одновременно флиртует с Дженни.
– Сладенькая моя девочка. Была бы моей, если бы я не был настолько предан тебе, Мария, - щиплет он свою подружку, Дженни тихонько посмеивается.
Мэтти напряженно пялится на него.
– Сука, ты меня заебал уже, я лучше пойду, - говорит он с кривой улыбкой.
Я поворачиваюсь к Кайфолому:
– Ты идешь?
– Нет ... У меня встреча здесь с Рикки Монагэном. Подожду, посмотрю, что он может мне предложить.
– Бля, ничего у Монни нет, - презрительно сплевывает Мэтти.
– Дело твое, красное или черное, крути колесо. А я остаюсь здесь, - говорит тот и сильнее сжимает Марию в объятиях, которая все время агрессивно таращится на меня.
Я киваю Мэтти. Хочу поскорее уйти отсюда, и мы оставляем Кайфолома с телочками.
Так мы оказываемся на улице под светом злостных фонарей, где мимо нас проходят какие-то мудаки, для которых мы - не более, чем бактерия или кучка дерьма. Я весь трясусь , будто модель-анорексичка, которая подносит ко рту кусочек хлопьев Кэдбери.
– Слушай, Марк, прости за те ... те слова о Дэйви, типа. Мне очень жаль.
– Забудь, - советую ему
я.– Я просто на грани из-за наркоты, не могу себя контролировать.
– Забудь, - повторяю я, не имея никакого желания спорить с ним сейчас.
Мы заходим в магазин, Мэтти нужно там что-то купить. Миссис Райлэнс встречает нас за прилавком: яркие окрашенные волосы подчеркивают красный цвет ее толстого лица. Она видит, как я пробегаю глазами по копилке в форме кошки.
– Животные никогда не станут жаловаться, сынок. Честно говоря, этим они нравятся мне больше людей. По крайней мере, кроме некоторых людей, - жалобно смотрит она на меня, замечая, как я смотрю на кошку.
– Как там мой мальчик, Дэнни? Милашка такой.
– Кажется, ему уже лучше, - грубо отвечаю я; мне хочется сплюнуть, когда я смотрю, как Мэтти рыщет в карманах в поисках денег и ненавидя себя, раба нищеты и бессмысленной зависимости от других.
– Он тоже участвует в проекте.
– Проект ...
– бездумно повторяет за мной старая мышь, забирая драгоценные копейки у Мэтти за туалетную бумагу.
В магазин заходит компания подростков, и ее ястребиные глаза сразу щурятся за линзами толстенных очков. Я вижу, как у Мэтти глаза на лоб лезут, когда я хватаю с прилавка копилку и запихиваю ее в сумку. Это Шарлин меня научила - держи сумку начеку. Кража не принадлежит к тем делам, которые надо тщательно планавать. В процессе я не отвожу взгляда от затылка миссис Райлэнс, которая полностью переключила свое назойливое внимание на детей. Мэтти тоже настороже.
Мы выходим на улицу, и только за нами закрываются двери, миссис Райлэнс кричит:
– МОЯ КОПИЛКА! МОЯ КОШАЧЬЯ КОПИЛКА! КТО ЗАБРАЛ МОЮ КОПИЛКУ?! Но это она обращается к тем малым говнюкам, а мы тихонько исчезаем на другой стороне дороги. Мы собираемся вернуться к Лебедю, только бы эту копилку открыть. Мы задерживает дух и осторожно несем пластмассовую «кошку» по улице Королевы Шарлотты. А она увесистая - видимо, там полно новых фунтовых монеток. Но вдруг нам приходит в голову, что мы можем сесть на автобус у полицейского участка; и вот мы уже тарахтим по шестнадцатому маршруту, который направляется на Толкросс. Джонни нет дома, но, к счастью, нам открывает Рэйми.
– Заходите, покупайте, мальчики мои, - поет он в стиле эпохи Боуи-Тони- Ньюли, а потом вдруг подмигивает нам и смотрит на Мэтти.
– О, а ты еще жив, Мэтти, мой мальчик? Может, хочешь подождать, пока придет Лебедь, и с ним и будешь вести все дела?
– Ага ...
Мы начинаем искать нож, потому что никак не можем открыть копилку! Мэтти колет ее ножом, но тот неожиданно соскальзывает и попадает ему прямо в другую руку, и вот он уже заливает красной кровью копилку и прожженную бесчисленными сигаретами деревянный пол.
– БЛЯДЬ, СУКА!
– кричит он, посасывая свою кровь с пальца, как вампир.
Я тоже пытаюсь открыть, но у меня ничего не получается. Мы точно знаем, что в этой ебаный коробке полно десятипенсовиков и фунтовых монет, но не можем воспользоваться одной из них, эти ебаный кошачьи зубы не дают добраться к сокровищам.
Ебаные отбросы, которые придумали эту хуйню!
Рэйми выносит из другой комнаты молоток и хуярит им по копилке, но ей на все похуй.
– Я серенады напеваю, а они украшают ..
– поет он, откладывая инструмент в сторону. Эти его обычные ремарки, всегда бессмысленные, но довольно смешные, сейчас звучат ну совсем не в тему. Я сам берусь за молоток и ударяю по этому дьявольскому изделию, но на этом синтетическом, канцерогенному полимере, который даже природному разложению не поддается, не остается ни одной по царапины. Не помогает даже слесарная ножовка, здесь нужна бензопила.