Героинщики

Меня это устраивало. Я мог что угодно делать, даже в три смены в день, если мне за это хорошо платили.

– А как насчет героина?
– спрашивает Кайфолом.

– Сначала сделайте так, чтобы вас взяли на работу, а обо всем остальном мы позаботимся позднее, - улыбается он и смотрит презрительно на Никси, который с жалким видом продолжает пялиться в окно.

Поезд следует в порт на международный вокзал «Гарвидж» на Паркестон- Квей. Мы выходим и сразу с платформы попадаем в огромный муравейник заводских помещений и других незнакомых нам зданий. Нас заводят в какую-то стерильную комнату. Хотя я и начинаю немного нервничать, все равно внимательно присматриваюсь к нашим соперникам. Нас здесь около двенадцати, и мы все выглядим настоящими нищими, кроме той хорошенькой девушки с сумасшедшей прической. Нам дают бланк, который мы должны заполнить, а потом каждый из нас проходит в комнату, где Бенсон проводит индивидуальное собеседование. На вид он очень неприятен, он возится на месте, как мне кажется, из-за больного геморроя. Рядом с ним сидит толстая сотрудница отдела кадров, ей, видимо, немного за сорок.

Я осознаю, что у меня нет никаких шансов получить эту работу, поэтому отвечаю на их ебаные тупые вопросы не слишком вдохновенно. И здесь Бенсон говорит:

– Поскольку вы уже имеете незначительный опыт работы с поставками, мы можем предложить вам работу на кухне. Должность обычного уборщика, затем посмотрим.

Я потрясен! Почти шесть миллионов человек в нашей стране живут на пособие по безработице, а меня здесь, сейчас взяли на работу и даже намекнули на будущее повышение! Я чувствую себя просто прекрасно, пока не понимаю, что всех, кто пришел на это собеседование, тоже приняли на работу. А эта индивидуальная встреча была нужна только для того, чтобы те, кого уже уволили ранее, не попробовали наняться на работу еще раз, под другим именем. Хуй его знает, почему Мерриот пытался напугать нас. Я до сих пор спрашиваю себя: что же это за проклятая работа такая? Другие мои будущие «коллеги» были совсем ... простыми. Не то чтобы я очень придирался, но некоторые из этих мудаков выглядели так, будто не способны даже этот бланк заполнить самостоятельно.

Нас попросили немного подождать, пока завершатся все индивидуальные собеседования. Около половины первого все действительно закончилось, но это время показалось мне целой вечностью. На каком-то этапе я был даже готов лезть на эти штукатурные стены.

Затем в комнату входит Бенсон, осматривая каждого из нас своими бдительными глазами и пытаясь сразу определить, кто из нас сойдет с дистанции на середине пути. Кажется, будто в его голову встроен телефонный справочник, где указаны все наркоманы, дилеры и пидоры ... Наркоманы, дилеры и пидоры ... Мы с Никси чуть ли не за ручки от волнения держимся, больше похожи на пару настоящих гомосексуальных супругов, чем на легкомысленных ребят, больных зависимостью от коричневого дерьма.

Мы подозревали, что даже здесь наркоманы стараются не афишировать своей зависимости, потому что сразу станут персонами нон грата. Я знал, что Никси сейчас, так же, как и я, хотел пойти домой и накуриться. Начиналась невероятная, болезненная ломка.

Сосредоточившись на окне позади Бенсона, я вижу сквозь него «Свободу выбора», корабль, пришвартованный в доках на трейлерном загрузке, или «Самостоятельное судно», как его называет Бенсон. Но он хочет сосредоточить наше внимание совсем на другом:

– Понятно, что каждый, кто появится на работе под действием или в ломке от наркотиков, не только будет сразу уволен, но и подлежит уголовному преследованию.

Я наслаждаюсь видом оскорбленного лица Кайфолома. Но он прячет его от Бенсона, ожидая, что тот примет за настоящую монету его фальшивое раскаяние.

– Нет, я не подозреваю и не оговариваю вас, леди и джентльмены. Это так же верно, как то, что Амстердам находится в Голландии, и ... не забывайте, что то, чем вы занимаетесь после работы, - ваше собственное дело, если это не будет влиять на вашу безопасность или качество вашей работы на этом судне ...

Он рассказывает что-то и дальше, но я пускаю его слова мимо ушей, сосредоточившись на заднице той девушки с высокой прической, как у Роберта Планта. Уверен, взгляд Кайфолома нацелен на то же самое место, пока Никси зачарованно смотрит в пустоту перед собой. Вдруг я слышу, как Бенсон говорит:

– Поздравляю вас. Теперь вы официально - члены большой семьи компании «Силинк». Увидимся в наступающем году!

Так мы получили работу. Три, четыре или шесть миллионов остались без работы, не знаю, как там эти мудаки подсчитывают их количество, но только что сформировалась команда шутов, которая состоит из взрывоопасной комбинации наркоманов, комиков и еще хуй знает кого, и все мы допущены к работе весной в компании «Силинк». Дождаться не могу, когда позвоню маме с папой, чтобы сообщить им невероятные новости о том, что их средний рыжий сынок наконец преуспел!

Мы садимся в поезд в Лондон в приподнятом настроении, открываем себе по банке пива, когда к нам присоединяется Мерриот, весь такой деловой мистер Крутые Яйца. Мы едем к знакомым, покупаем наркоты и возвращаемся на корабль.

– Это мудак за стойкой, которого я вам показывал - объясняет Мерриот, хотя я и сам догадался, бля, кого он имеет в виду, - Фрэнки. Свой мужик. Выпивает в баре «Глоуб», в Доверкурте. Когда начнете работать, я отведу вас туда, чтобы вы купили ему пива и чтобы запомнил вас. Ублажайте ему, здоровайтесь каждого раз, как его встречаете.

Он рассказывает мне все эти ебаные подробности, поскольку именно они имеют решающее значение, - надо знать все их обычаи и традиции, чтобы найти общий язык со всеми мудаками, которые заступают на дежурство. Особое внимание надо уделять мудаку, которого зовут Рон Кертис, который работает на корабле менеджером. Никто еще не сумел с ним подружиться. Если он не в настроении, мы все прячемся по углам и терпим издевательства, даже если устали до чертиков.

Но я устал пока только от его болтовни, так же как и мои друзья. Между тем наш поезд развил огромную скорость. Я прямо чувствую, как мы несемся по железной дороге, и каждый раз, когда вращается колесо, дрожь пробегает всем поездом и моей спиной.

Е-е-е! Катись по дороге, крытый фургон, катись ...

Наш радостное настроение улучшается еще больше, когда в Шенфилде к нам присоединяется группа пьяных девушек в шапках Санты. Одна блондинка только успевает достать рождественское печенье, а Кайфолом уже тут как тут, заигрывает с ней, вот и рождественская шляпа уже на его голове.

– Я хорошо знаю, какое печенье хочу, - развратно мурлычет он, и когда ее подружки весело хохочут, он прижимается к ней и шепчет что-то на ушко. Она в шутку сбрасывает с себя его руку, но через минуту они уже лижутся.

Я тоже возбуждаюсь, но вижу, что мне ничего не светит, поэтому не сдерживаюсь, достаю зажигалку и поджигаю шапку, которую натянул на себя Кайфолом.

Одна из девушек от страха прикрывает рот, когда начинает заниматься пламя, которое перекидывается на его волосы с бешеным треском. Блондинка, которую он обжимает, отталкивает его и кричит во все горло.

– Что за на хуй ...
– орет он, лихорадочно хлопая себя по голове, сбивая ошметки шапки, которые летят на пол вагона.

– Хе-е-ей ... Где-ре-ре-ре-де ... Я сожгу тебя, - пою я.

– БЛЯДЬ, ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ ?! ПСИХ! ЕБАНЫЙ ПОДОНОК! ПИЗДЕЦ, БЛЯ!
– кричит он и бьет меня по ребрам.
– ЭТО, БЛЯДЬ, ОПАСНО, ТЫ, ЧМЫРЬ ТУПОЙ!

Меня сгибает пополам, и я хохочу, несмотря на ужасную боль.

– Мудак ... Из какого сумасшедшего мира ты выпрыгнул, где твое чувство юмора!
– протестую я.

– Заплатишь мне за новую стрижку! Мудила!
– бурчит Кайфолом, рассматривая свое отражение в стекле окна, но вскоре снова поворачивается к девушке, пренебрежительно махнув на меня рукой.