Смертельный грех наш в том, что матери родной,Земли, вскормившей нас, мы, дети, постыдилисьИ от ее любви навек отгородилисьОбманом тысяч лет, как каменной стеной.С рассудочным умом и с волею стальной,В поту, в слезах, в крови, упорно мы трудились,С природой бой вели, победами гордились,И платим за разрыв ужасною ценой.Наш утонченный быт удобств и наслажденьяПоля от нас застлал туманом наважденья,Лесов не слышим мы за грохотом машин:Нас прокляла земля возмездьем отчуждения,И гордый человек, природы властелин,Беспомощный стоит на грани вырожденья.
«Душа еще не охладела…»
Душа
еще не охладела:Ее надеждам нет предела,Ее стремленьям нет преград,Пока пред нею песен кладПустыню нашего уделаПреображает в райский сад.
«Он родины лишен. Ее не предал он…»
Он родины лишен. Ее не предал он,И не свершал по ней в душе последней тризны,Но пережил ее; любовь прошла, как сон,В нем сердце не дрожит при имени отчизны.И, сожалений чужд, он без нее не сир,Он большему открыл любовные объятья:Отцовский дом ему — весь вольный Божий мир,Его очаг везде, где люди — люди-братья.Везде, где шепчет бор и шелкова трава,Где ярок трепет звезд и ласков луч закатный,Там, радостный Иван, Непомнящий Родства,Он вместе гость и свой, бродяга перекатный.
Из Гейне («Там пышно цветы расцветают…»)
Там пышно цветы расцветают,Где падают слезы мои;Где вздохи любви моей тают,Там звонко поют соловьи.Люби меня, милая крошка,И эти цветы — все твои,Всю ночь до зари у окошкаТебе будут петь соловьи.
«Ширь полей от звезд лучится…»
Ширь полей от звезд лучится,В перелесках — полумгла;Снег взметая, тройка мчится,И дорога — как стрела.Колокольчик дробно сыплетВ ночь свой частый четкий звон,Острый ветер жжет и щиплет;А простор со всех сторон.В даль, всё в даль уносят сани.Сердце радостно в груди:Нет тревоги, нет желаний,Нет и цели впереди.Так и мчался бы всегда яПод напев колокольцаСредь седых равнин без края,По дороге без конца.
«Много сердце претерпело…»
Много сердце претерпелоЧуждых людям тайных гроз,Много в нем плодов дозрело,Отцвело любимых роз,Много в сердце накипелоБоли, горечи и слезПрежде, чем оно запелоПесни всем доступных грез.
Из графа Шамиссо («Тайком мы с тобой целовались…»)
Тайком мы с тобой целовались.Не видел никто, лишь из тьмыНам звезды светло улыбались, —И звездам доверились мы.Но звездочка с неба упалаИ тайну шепнула реке,А речка — веслу нашептала,Весло же — гребцу в челноке.А тот на ушко, по секрету,Нас выдал своей дорогой.И вот — всему ведомо свету,Что мы целовались с тобой.
Первобытность
Майский воздух так прозрачен,Вешний мир так юн и свеж,Точно не был встарь утраченРайских пажитей рубеж.Как на утре первозданном,Краски в радужной игре;Весь в бреду благоуханном,Сад томится на заре.И в лучах звезды восточной,Чуя жизненный рассвет,Веет страстью непорочнойЯблонь чистый первоцвет.В общей радости безлюднойБезотчетно одинок,Я иду в тревоге чуднойНа
алеющий восток.В сердце зов тоски блаженной,Словно дремлющую новьВ нем зажгла зарей нетленнойПервозванная любовь.Снится мне сегодня странноВ одиночестве моемБлизость светлой и желанной,Ощутимой здесь во всем.И с надеждой близкой встречиНа заре легко идти.Цветом яблони мне плечиОсыпают по пути.Так под райские напевыПо ликующим садамШел в предчувствованьи ЕвыПервосозданный Адам.
«Мечты о счастьи — торопливы…»
Мечты о счастьи — торопливы,Мечты о счастьи — прихотливы,Мечты о счастьи не мудрей,Чем красок радужных отливыВ обмане мыльных пузырей.
«В тиши прадедовской аллеи…»
В тиши прадедовской аллеиШуршал тревожно старый дуб,Во мраке бились молний змеи.И как в их блеске был мне любТвой лик, точеный лик камеи,С призывом знойным гордых губ.
Стон. Из индусской поэзии. На мотив Фез-Улла
В джунглях, где снегом белели жасмины,Ложе любви расстелил нам апрель.Я, и она, и любовь — триедины;Нега истомна, и трепетен хмель.Губы ее — провозвестники счастья —Чашей душистой раскрылись уже:К ним полновластно готов был припасть яВ грезах, не снившихся даже радже.Ветер — завистлив. Принес он из далиСтон одинокий, чтоб в сны забытьяБросить нам отзвук бессонной печали,Каплею горечи в сладость питья.И отравил отголосок кручиныВ жалобе чьей-то далекой душиБрачную песнь, что нам пели жасминыВ благоуханной безлунной тиши.
«Завладело мной царство лесное…»
Завладело мной царство лесное,Обвело заколдованный кругИ баюкает сердце больное,Исцеляя сомнений недуг.Весь покой свой, взлелеянный глушью,Доверяет мне лес-чародей,И, его покоряясь радушью,Забываю я жизнь и людей.Сердце снова поет бестревожно,Словно птица, порвавшая сеть:Даже странно подумать, что можноНенавидеть, желать и скорбеть.
«Как сумрак ночи — смерть на время…»
Как сумрак ночи — смерть на время;Рассвет, как жизнь, сулит восток.И вечен смены круг. ЦветокРоняет жизненное семя.Оно, когда приспеет срок,Умрет, в земле набухнув, треснетИ новой жизни даст росток…А не умрет, так не воскреснет.
Часы
Ход часов, в затишьи звучный,Дробно скор и четко част,Словно ходит страж докучный,Сердцу отдыха не даст.Человек бездушной вещиДушу отдал под надзор…Ход часов, как шаг зловещий,Четко част и дробно скор.Роковую быстротечностьНаших дней часы блюдутИ злорадно мелют вечностьВ жалкий прах своих минут.
«Гроза на море. Вспенена…»
Гроза на море. ВспененаСедая ширь. Вскипев под шквалом,Встает волна, растет волнаИ в берег бьет девятым валом.В душе гроза. Слепой налетМятежных волн уже вне власти,И в сердце жаждущем растетДевятый вал бездумной страсти.