Гибель Марса

Но в этот раз все было по-другому. Во-первых, я понял, что сдвиг не микро, к чему мы все привыкли, а макро, то есть очень длительный. А это значило, что последствия его должны быть непредсказуемыми. В таких случаях даже метаполиция со всеми ее наворотами была бесполезна, потому что клиент чаще всего не возвращался на место переживаний. Статистически таких сдвигов времени происходило не больше двух-трех процентов. Но они все-таки происходили, и наука объясняла это неравномерностью процесса фиолетового сжатия вселенной. А так как сжатие должно было закончиться через миллионы лет, то человечестве, кое-как приспособившись к нему, естественно, закрыло глаза на эту проблему и предавалось своим обычным грехам. Значило ли это, что астросы в своих прогнозах относительно судьбы человечества ошиблись, никто не ведал. Думаю, что не ведали и сами астросы.

Не знаю, куда нас отбросило - в прошлое или в будущее, но мы очутились в каких-то развалинах: в выбитых окнах свистел ветер, и сквозь прорехи в крыше серело небо. Леха сообразил, озираясь:

– - Это старая база...

– - Какая база?
– удивился я, полагая, что военные стояли только на полюсах.

– - Какая? Какая?
– сварливо переспросил он.
– - Военная! Отсюда до города полторы сотни километров.
– - Эко нас!.. Ха!
– он почесал макушку, на которой уже наметилась лысина.

Дело в том, что временной сдвиг никогда так не срабатывал. От силы метров двести от того места, где он тебя заставал. Поэтому метаполиция вовремя и реагировала. У них были секретные технологии перемещения в пространстве и во времени. В любом случае хоть за ноги, да вытащат. Подразделение было самым закрытым в мире. Уж поверьте моей журналистской информированности -- в него не брали даже самых крутых и проверенных шпионов.

– - Чего делать-то будем?
– спросил я.

– - Может, нас назад утянет?
– наивно предположил Леха.

– - Может, и утянет, -- согласился я, -- только когда? К тому же там ангелы и комиссар Ё-моё.

– - Вот я и о том же, -- грустно согласился Леха, разглядывая мусор под ногами.

– - Здесь ничего нет, -- сказал я, -- даже полы сняты.

Действительно, стоило военным уйти, как местное население растаскивало все, что можно было растащить. В данном случае -- кроме балок на крыше, потому что они были слишком массивными.

– - Я слышал, -- неуверенно произнес Леха, -- что на таких базах осталось секретное оружие...

– - Эх...
– - вздохнул я, выглядывая в окно, за которым виднелось заросли березы-копеечницы и низина с болотцем, на котором белела пушица, -- нам хоть планшетник...
– Был бы у нас планшетник...

– - А это ты видел!
– - Леха с важностью полез в карман и достал заветный шарик, в котором крутился правильный многогранник - икосаэдр.
– Только что толку - ключа-то нет.

Я радостно засмеялся, а потом обнял и потискал друга, потому что друг выказал наивность. Было бы здорово снова оказаться на Земле, где мы были молодыми, бесшабашными и нас любили женщины.

– - Ты что?! Ты что?!
– вырвался из моих объятий Леха, -- он самый настоящий!

– - Откуда он у тебя?
– спросил я, отпуская Леху и прикидывая будет ли планшетник сенсацией.

Леха возмущенно покрутил многострадальным носом. Дело в том, что с планшетника все и началось и, похоже, не закончилось. На Земле планшетник мне подарила блондинка, которую убили люди из "кальпы". К нему действительно нужен был брелок и треугольный ключ, которым можно было открыть глиняный портал - индивидуальный переход. Планшетник можно было отнести к разряду сенсация с большой натяжкой. В сознании людей он стойко ассоциировался с новыми технологиями, но даже к новейшим технологиям рано или поздно все привыкают, тем более, что ничего нового в Тунгусской зоне не появилось. Скорее всего, общественности просто лишнего не показывали. А вдруг ничего лучше планшетника ни марсиане, ни земляне от астросов не получили? Вдруг планшетник и брелок обладают еще какими-то свойствами, а мы и не знаем?

Теперь было понятно, почему комиссар проявил интерес и к Лехе - во-первых, бывший хлыст, во-вторых, имеет планшетник. Правда, Леха не настолько глуп, чтобы всем его демонстрировать. Но жена-то наверняка была в курсе дела. А если вспомнить о мастере проходки... В общем, темная история. Хотя из нее можно что-то высосать. Но во-первых, нельзя было подводить друга, а во-вторых, слишком мелко для серьезной статьи. Разве что каким-то образом связать с черными ангелами? Но главный, как пить дать, зарубит. Да и самому будет стыдно - выдавать Лехины тайны.

– - Жаль только ключа нет, -- вздохнул Леха, пряча планшетник в карман.

– - А это что?!
– я торжественно достал из заднего кармана брюк, который не удосужились обыскать полицейские юмоны, заветный ключ с брелком.
– Давай планшетник сюда!

А еще говорят, что в жизни не бывает предвидений. Два года ключ с брелком валялись у меняя в столе. Что-то меня подвигло захватить ключ с собой в командировку. Пусть теперь кто-то скажет, что не бывает интуиции!

Я взял в руки планшетник и потер его. То ли мы торопились, то ли что-то сработало не так, но произошло следующее: мы пробили ветхую крышу и, как пробка от шампанского, вылетели из развалин. Аж в глазах потемнело. С планшетником так нельзя было поступать. Почему-то раньше масса нашего тела не сказывалась на перемещении. Может быть, только потому что мы пользовались планшетником на Земле, а на Марсе все было по-иному - карта местности ведь не раскрылась или она раскрылась, а мы не заметили.

– - Третий закон Ньютона, -- самодовольно изрек Леха, оглядываясь.

Мы висели метрах в двадцати над землей. Вокруг расстилалась каменистая тундра с редкими островками кустарника. На севере она переходила в долину - где-то там лежал городок с комбинатом и сумасшедшим комиссаром Ё-моё, у которого был большой зад и короткие пальчики, а еще дальше из-под ледника вытекала река Белая, которая питала пресноводное море Рифовой долины.

Форт был построен с умом - впритирку к пологой сопке. Полукругом. С бойницами и окопами. Все по уставу, все по правилам. Десяток ветхих домишек, несколько железобетонных капониров, которые мог определить только опытный глаз, и с десяток скособоченных антенн. К тому же на гребне сопки торчали еще какие-то укрепления. В общем, строили серьезно и надолго. На север убегала грунтовая дорога. Лужи на ее поверхности отражали свинцовое небо.

– - Это первая линия обороны, -- сказал Леха.
– Там...
– - он махнул на восток, и я понял, что он имеет в виду противоположный склон Рифовой долины.
– Там тоже такие же крепости. Наши контролировали все стратегические точки. А потом, когда воды стало вдоволь, ушли.

– - Думаешь они за нами прилетели?
– спросил я, не очень слушая его.

– - Кто?
– удивился Леха.

– - Ангелы, -- ответил я.

– - Черт его знает, -- сказал он задумчиво, разглядывая форт, заваленный ржавой техникой и кусками металла.

– - Чую сердцем, что-то здесь затевается, -- сказал я.

Леха внимательно взглянул на меня.

– - Я этого уже два года жду.

– - Приключений, что ли?

– - А то...
– - ответил он горделиво.

У распахнутый ворот чернела коробка вездехода. Пятна окалины на бортах свидетельствовали, что он горел. Ветер рябил лужи, свистел во всем, что может свистеть, и нагонял тоску.

– - А что от нас комиссар хотел?

– - Насколько я понял, его интересовал ты, а не я. Он не поверил, что ты журналист.