Гидеон. В плену у времени

Королева остановилась и посмотрела в лицо Питеру.

– Слова – вещь легковесная. Питер, вы уверены, что искренне так думаете? Не будете ли вы сожалеть об этом решении до конца жизни? Разве вы не стремитесь снова увидеть свою мать? Ведь подобный шанс наверняка больше не представится.

Как только королева напомнила ему о матери, в Питере внезапно забурлили противоречивые чувства, и королева Шарлота, понимающе отведя глаза в сторону, стала рассматривать стаю гусей, шумно летящих клином. Она не оборачивалась, пока Питер не взял себя в руки, а гуси не скрылись из виду.

– Остаться или ехать, мэм, – я буду глубоко сожалеть и в том, и в другом случае, – но я вынужден принять решение.

– Как вы думаете, что посоветовал бы вам Гидеон?

– Вернуться к отцу – и вот почему я не буду спрашивать его совета.

Королева Шарлота нахмурилась.

– И все же если вы отправите назад своего отца, чтобы он продолжал искать своего мальчика, и если его поиски окажутся успешными, то будет ли существовать тот Питер, которого я вижу перед собой? Вырастет ли он в мужчину этого века, найдет ли защитника и друга в Гидеоне Сеймуре и навестит ли когданибудь свою королеву? А если нет, то как его существование будет вплетено в наши жизни? Простите меня, Питер, но все это – за пределами моего понимания.

– У Ханны те же страхи. Она сказала, что если мой отец достигнет успеха в своей цели, то в ее жизни образуется огромная дыра.

– И что вы ответили ей?

– Я сказал, что не представляю себе, как человек, которым я стал, как жизнь, которую я прожил – и заслужил, – могли бы быть сметены с лица земли. Я не могу принять того, что следы моего существования могли бы исчезнуть из мира, как исчезает пятнышко тумана, если подуть на зеркало. Это противоречит здравому смыслу. Я не могу в это поверить.

– И правда, мое сознание не может этого постичь. Возможно ли, чтобы все признаки вашего существования на земле вдруг были бы стерты? Вырвать из почвы растение – это я могу себе представить. Но стереть все следы человеческой жизни – его поступки, его отношения, следы, которые он оставил в этом мире, – как такое может случиться?

– Я вспоминаю, что за несколько дней до того, как я оказался в этом веке, доктор Дайер говорил о путешествии во времени, которое может стать причиной существования параллельных миров. Эту логику допустимо принять лишь теоретически, хотя любопытно представить себе дубликат когото, кто проигрывает другую версию моей, например, жизни. Но могу ли я знать это точно? Сомневаюсь, что есть живой человек, который мог бы уведомить меня о такой возможности. Поэтому я должен на чтото решиться и согласиться со всеми последствиями принятого решения. Одно я знаю наверняка – я не желаю покидать этот век и тех, кого полюбил, прожив здесь почти тридцать лет, и я не желаю занять место двенадцатилетнего мальчика, которого ищут мои родители. История уже переменилась – чему я являюсь доказательством, – и все же земля еще вертится.

Королева Шарлота кивнула.

– Так чего бы вы хотели от меня, Питер?

– Как я просил в моем письме, мэм, могли бы вы найти в своем сердце возможность посодействовать мне в моем обмане? Я хочу помочь своему отцу и Кэйт, но не хочу, чтобы они знали, кто я такой.

– С тяжелым сердцем, Питер, я вам помогу. Напомните мне смысл вашего обмана.

– Я на короткое время стану братом моего друга и защитника. Я приму имя Джошуа Сеймура, мэм.

– Джошуа Сеймур, – повторила королева. – Что ж, мистер Джошуа Сеймур, поскольку я искренне надеюсь, что вы не намерены совершить величайшую ошибку, я не хочу отказывать себе в удовольствии, не хочу лишаться вашего общества.

– Я приношу вам мою нижайшую благодарность, мэм. Я перед вами в долгу, который постараюсь отплатить. Благодаря вашей щедрости я стал образованным человеком и обладаю неким положением в мире. И все эти годы вы, сдерживая свои обещания, данные мне, никогда не отсылали меня прочь.

Королева Шарлота улыбнулась и покачала головой.

– Я была так тронута вашим положением. И мне было даже выгодно, что вы оказались в этом веке. Все эти годы вы так живо описывали чудеса вашего времени, что я почти видела все своими глазами…

Внезапно откудато к ним выпрыгнул кенгуру. Питер непроизвольно встал между ним и королевой. Королева выглянула изза его плеча и расхохоталась.

– Не знаю, кто больше напугался – вы, Питер, или этот… кенгуру!

Второй кенгуру высунул взволнованную морду из лавровых кустов и неуверенно, подергивая ушами, запрыгал ко всей компании. Удерживая равновесие на длинных задних ногах с помощью толстых хвостов, оба кенгуру нахмурились и разглядывали Питера и королеву большими темными глазами, окаймленными длинными ресницами. Передние лапы животных неловко свисали перед грудью. Теперь наступила очередь Питера рассмеяться. Кенгуру, который стоял ближе к нему, внезапно потерял к ним интерес и медленно поскакал прочь.

– Я желаю просить Георга пожаловать их дворянством. Они составили бы приятное дополнение при дворе в СентДжеймсе, – рассмеялась королева Шарлота. – Хотя это вряд ли восстановило бы репутацию его величества.

Кенгуру удалились, и королева обернулась к Питеру.

– Думаю, вам слишком тяжело было бы говорить отцу о вашей собственной смерти. Если таково ваше истинное желание, я одна приму вашего отца и мисс Дайер. Они не смогут подвергнуть сомнению слова королевы Англии. Если вы не возвратитесь с ними, этот обман облегчит состояние вашего отца. Впоследствии, возможно, вы, в облике друга семьи, могли бы рассказать некоторые веселые воспоминания вашего детства, что было бы приятно вашему отцу. Хорошо, если он наконец узнает, что вы были счастливы в другом времени и даже вдали от своей семьи. Уверена, тогда он решит как можно скорее прекратить поиски.

Поздним утром возле дома викария в МиддлХарпендене остановилась королевская карета в сопровождении гвардейской охраны. Это событие вызвало бурный восторг жителей деревни, они размахивали руками и подбрасывали вверх шляпы. Все восхищались четырьмя великолепными, прекрасно ухоженными черными конями и королевскими крестами, которые поблескивали золотом на дверцах кареты. Аккуратно завернутую антигравитационную машину обложили сеном и осторожно погрузили в карету. Смущенные Кэйт и мистер Скокк официально поблагодарили викария и Огасту и попрощались с ними перед небольшой, но возбужденной толпой. Они покидали деревню под крики «Ура! Ура!», и потом за ними несколько миль бежали босоногие мальчики и девочки, которые пытались подержаться за королевскую карету. Кэйт чувствовала, что и она должна помахать им. Мистер Скокк был занят исследованием роскошного интерьера ландо с кожаными сиденьями цвета ореха и обивкой из Дамаска цвета слоновой кости.

– Скажите на милость, что происходит? – спросил мистер Скокк. – Я ничего не понимаю!

– Королева Шарлота пригласила нас на чай!

– Но почему? Почему нас и так срочно?

– Подозреваю, что скоро все станет понятно. Мы с королевой Шарлотой уже знакомы… – гордо сказала Кэйт. – К тому же, путешествуя с этим эскортом, мы можем не беспокоиться о нападении разбойников или бродягграбителей.

– Бродягграбителей?

– Это разбойники минус лошади. Даже банда Каррика не посмеет напасть на королевскую карету.

– Ты чтото очень веселишься, говоря о бродягах восемнадцатого века.

– Мы выберемся. Надежда умирает последней. Главное – верить, что выход есть, – в противном случае у вас нет шанса.

Мистер Скокк смотрел на нее со сдержанным восхищением. «Удивительно жизнерадостная девочка, – думал он, – более стойкая, чем я, – и пара Питеру».

Путешествие по весьма неровным дорогам, как уже было известно Кэйт, должно было показаться бесконечным.