Гидеон. В плену у времени

Первые два часа мистер Скокк был в восторге от сельской идиллии, он, высунувшись в окно, впитывал пейзажи деревенской Англии восемнадцатого века, что миля за милей проносились перед его глазами. Коттеджи под соломенными крышами, могучие вязы и живые изгороди, усыпанные взрывами цветов и ягод. Мистер Скокк безостановочно говорил и о плохом покрытии дороги, и о дорожных знаках, и о вынесенных за город рынках, и об изобилии насекомых, и, как следствие, о птицах… А бабочки! Ох, и эти столь милые глазу стада овец и коров!

В следующие два часа мистер Скокк высунулся в окно по другой причине. Езда в хорошо пружинящей карете по плохим дорогам оказалась удивительно схожей с плаванием на корабле. Радостное разглядывание видов деревни потеряло свою привлекательность, и мистер Скокк почувствовал тошноту и головокружение. Слыша стук копыт дюжины лошадей, бьющий прямо по ушам, мистер Скокк больше всего мечтал об абсолютной тишине.

– Вы привыкнете, – равнодушно заметила Кэйт. – Мы с Питером привыкли.

Кэйт представляла себе, что их привезут в Букингемский дворец, так что когда ландо остановилось перед симпатичным небольшим коттеджем, который, казалось, находится в середине небытия, и когда не дальше чем в двадцати футах от них перед их глазами проскакали два кенгуру, она была весьма смущена.

Они последовали за лакеем в коттедж и поднялись по винтовой лестнице. Худощавый лакей был одет в униформу, отделанную золотой тесьмой, белый парик заканчивался конским хвостом, перевязанным лентой из тафты. На белых чулках, которые обтягивали непропорционально мускулистые ноги лакея, ни единого пятнышка; впрочем, весь эффект портили темные завитки волос, которые пробивались сквозь белый шелк. Кэйт чуть приотстала от лакея и сморщила нос. Ее заинтересовало, сколько еще дней без душа понадобится ей для того, чтобы так же плохо пахнуть… Взбираясь по лестнице, она расправила платье и попыталась пригладить волосы, которые – хотя этим утром она их аккуратно заколола – теперь взлохматились и падали прядями на лоб. Мистер Скокк, чье бледносерое лицо так и не вернулось к естественной окраске, все еще ощущал, что его покачивает, поэтому, чтобы удержаться на ногах, он крепко ухватился за поручень перил. Его одежда была измята, но он чувствовал себя так ужасно, что его вовсе не волновало, как он выглядит, даже несмотря на то, что предстояла встреча с королевой Англии.

На верху лестницы лакей в белых перчатках открыл дверь, низко поклонился и пригласил Кэйт и мистера Скокка войти. Закрыв за ними дверь, лакей остался стоять около нее. Кэйт и мистер Скокк оказались в комнате скромных размеров, выкрашенной бледнозеленой краской, с голым дубовым полом и высоким сводчатым потолком. Из огромного окна лился дневной свет, он дотягивался до столика в восточном стиле в центре комнаты, накрытого для чая. В бамбуковом кресле сидела дама с серебристыми волосами в сером шелковом платье. Она встала, улыбнулась, представив себе, сколь учтивы будут реверансы ее гостей, и поклонилась. Кэйт уставилась на нее. Она, конечно, не должна была так таращиться на королеву, но ничего не могла с собой поделать. Неужели это та молодая королева Англии, которую она видела в Букингемском дворце две или три недели тому назад? Королева стала старой! У нее поседели волосы! Овал лица изменился, лоб весь в морщинах. Кэйт с трудом узнала ее. Кэйт, разумеется, понимала, что для королевы прошло двадцать девять лет, но все равно ей было трудно принять эту перемену.

Глаза королевы устремились на Кэйт, и она оперлась рукой о стул.

– Это вы… Трудно поверить… Вы точно та же! Я помню тот день так, будто это было вчера… вы держали ручку моего маленького Георга… он еще с трудом ходил. Мы прогуливались в садах… Это был день, когда Питер Скокк вошел в мою жизнь.

Услышав имя сына, мистер Скокк немедленно забыл о дорожной слабости и с тревогой стал смотреть то на королеву, то на Кэйт. Кэйт в конце концов вспомнила о манерах и реверансах.

– Кланяйтесь! – прошептала она мистеру Скокку.

Королева тоже взяла себя в руки и пригласила гостей присоединиться к ней за столом. Лакей налил из изысканного чайника чай «Эрл Грей», и королева приказала ему удалиться. К чаю никто не притронулся.

– Мистер Скокк, какая честь принимать посетителей из будущего. Мисс Дайер, приятно, хотя, впрочем, и странно возобновить наше знакомство по прошествии столь долгого времени. Я понимаю, мистер Скокк, что вы прибыли сюда в поисках вашего двенадцатилетнего сына.

– Да, именно так, но мы попали в 1792 год вместо 1763, куда направлялись… ваше величество.

– Итак, если я правильно вас понимаю, вас сюда забросило по ошибке?

– Да.

– И вы намереваетесь вернуться в 1763 год?

– В принципе да, но…

– Я рада это слышать, поскольку у меня есть важные новости, которые я должна вам сообщить.

Королева наклонила голову, а Кэйт и мистер Скокк обменялись встревоженными взглядами.

– Питер Скокк около двадцати лет назад отплыл в Америку с намерением начать новую жизнь в новой стране. Я, исполняя печальный долг, должна сообщить вам, что с тех пор о нем никто ничего не слышал. Если вы желаете воссоединиться с вашим сыном, вы должны снова пролететь сквозь время в 1763 год.

– О нет, – охнула Кэйт. – Питер… нет…

Мистер Скокк тупо смотрел перед собой, лицо его исказилось гримасой боли.

– Извините меня, ваше величество, – сказал он и неуверенным шагом пошел к двери. Он открыл дверь, оглянулся на Кэйт и побежал вниз по лестнице так быстро, как позволяла ему раненая нога. Кэйт расплакалась. Значит, ее друг, которого она обещала не бросать, никогда больше не увидит ни своего дома, ни своей семьи, ни своего времени. А без машины она сама и отец Питера тоже закончат свои дни здесь. Королева в отчаянии смотрела на Кэйт.

– Что за ужасную новость я должна была рассказать вам! – горько воскликнула королева. – Но вы можете отправиться обратно в то время, когда Питер Скокк был в безопасности, разве не так? В то время, когда он был ребенком и возможность поездки в Америку даже не приходила ему в голову… Затем вы вернетесь домой с мальчиком Питером Скокком, и все будет так, как и должно быть.

Кэйт вытерла слезы тыльной стороной ладони.

– Антигравитационная машина сломалась, мэм. Мы не можем вернуться в 1763 год и даже не можем вернуться домой.

– Сломалась! – ужаснулась королева. – Да.

– Но нельзя ли ее исправить? Наверняка ее можно исправить!

– Не знаю… Это очень сложный механизм. Кто может понять, как ее починить?

– Мы должны ее починить! – воскликнула королева Шарлота. – Мы починим ее! Мы спросим совета у сэра Джозефа. Он ученый, президент Королевского общества, ни больше ни меньше! Пойдемте, давайте немедленно разыщем его!

Вера королевы в сэра Джозефа зажгла искру надежды в сердце Кэйт, и она подумала: «Вот и хорошо, ведь если мы не попытаемся починить машину, то наверняка не вернемся обратно». Мистер Скокк тоже шел к озеру. У воды он остановился и припал лбом к грубой коре шотландской сосны.

Кэйт старалась не отставать от стремительного шага королевы и все время пыталась представить себе, что должен чувствовать отец Питера. Сегодня утром он был таким радостным. Его нога зажила, и можно было начать поиски Питера и Гидеона. И вот всего через десять часов вихрем завертелись события, одно хуже другого. Они прибыли на двадцать девять лет позже; антигравитационная машина, их единственная возможность вернуться в двадцать первый век, сломана. Но самым ужасным было то, что Питер пропал, скорее всего умер лет двадцать назад… Бедный мистер Скокк, подумала Кэйт. И бедная Кэйт тоже. Будто шла какаято ужасная игра в шахматы, где фигуры падают одна за другой, и теперь, похоже, им поставлен мат.