Гидеон. В плену у времени

Когда через четверть часа они, прибыв в Браун отель, пригладили волосы и быстро почистили ботинки о свои собственные брюки, гостиничный слуга в форме провел их в элегантную отдельную комнату, украшенную цветами, где их уже ждали Энджели и Том. Крупный человек сдержанно поклонился Энджели и уселся на роскошный диван с мягкой обивкой. Его друг колебался, не зная наверняка, можно ли и ему сесть.

– Почему бы вам не расслабиться? – сказала Энджели, похлопав по дивану. – Я уже сделала заказ. Через минуту принесут чай.

Почти сразу же открылась дверь, и вошел официант с большим подносом, где были чай, сандвичи с огурцом – очищенным – и птифуры. Он аккуратно расставил все на низкий столик красного дерева и начал наливать чай из серебряного чайника в фарфоровые чашки. Потом официант сел рядом с Энджели и положил себе розовое пирожное, которое целиком отправил в рот и тут же проглотил.

Царило всеобщее молчание, все собравшиеся наблюдали за тем, как Дегтярник глотнул чай. Крупный мужчина зааплодировал сначала тихо, потом громче. А потом захохотал. К нему присоединились и остальные. Энджели сложилась пополам и вцепилась в Тома, стараясь отдышаться. Том чувствовал сквозь рубашку тепло ее рук и желал, чтобы этот момент длился как можно дольше.

– Ловкий трюк, мистер Риазза, – усмехнулся крупный мужчина и внезапно перешел на серьезный тон. – Как вы это сделали? И самое главное, как вам удалось уйти?

– Это больше, чем ловкий трюк, мой друг. Этому нет цены – и, поверьте мне, боюсь, что это вообще невозможно оценить. Я обладаю искусством, которое совершенно уникально в этом мире. Я могу попасть всюду, куда захочу – могу оказаться в спальне леди или в Английском Банке, – и ни один человек не сможет остановить меня. Захватите меня, и я выскользну из ваших пальцев, как вода проливается сквозь решето. Вы начинаете постигать, какие открываются возможности? По выражению вашего лица я вижу, что да…

– Чего вы хотите, мистер Риазза? Вы мне чтото предлагаете или о чемто просите?

Дегтярник улыбался, показывая новые белейшие зубы. Ему нравились ребята, которые сразу приступали к сути дела.

– И то и другое.

– Вам не кажется, что вы несколько… зациклились… на этом типе, на новом Гудини, а, сэр? Нельзя же вешать на него каждое нераскрытое преступление. Ведь нет доказательств, что их совершил один и тот же человек. – Сержант Чадвик изобразил задумчивое, но уважительное выражение лица.

– Не притворяйтесь тактичным, сержант. Одержимость – вот слово, которое вы ищете. Сегодня ко мне уже применили это определение.

Инспектор Уилер заговорил довольно громко. Сержант Чадвик закрыл дверь кабинета.

– Мы говорим лишь о намеках и слухах. И это уже само по себе тревожит. Не могу понять, почему только один я считаю, что эта сочащаяся струйкой информация постоянно указывает на одного человека. И бесполезно говорить вам – если я прав, – что никто никогда не видел никого, кто с такой скоростью передвигался бы в разных направлениях. Или этот человек очень страшен, или у него есть то, чего хотят люди…

– Или то и другое вместе, – предположил сержант Чадвик.

– Несомненно. Мы же говорим не только об ИстЭнде, этот парень уже отправился к югу по реке, он в районе пакгаузов, у аэропорта Хитроу, он проник в Сити. Будто раскинул паутину по всему Лондону…

– А вы попрежнему думаете, что есть связь между этим Гудини и делом Скокк – Дайер?

– Разумеется, так и есть! – рявкнул инспектор Уилер. – Ученые лгут, но они, конечно, не преступники. Уверен, ключ к этой связи лежит в эксперименте с антигравитацией. Самая последняя глупость, совершенная семейством Дайеров, – это идея каникул! Кэйт Дайер гдето спрятали. Но от кого? А теперь и с мистером Скокком невозможно связаться…

– Его жена говорит, что он уехал, чтобы побыть в одиночестве, – и кажется, это ее слегка задевает.

– Ага, что ж, я принимаю это объяснение, но с натяжкой.

Сержант Чадвик нахмурился.

– Знаете, больше всего меня ставит в тупик их одежда. Почему в Бэйкуэлле на Кэйт Дайер было длинное зеленое платье? А на стоянке супермаркета и в КовентГарден на ней и на мальчике Скокке была такая забавная одежда. А всадник на Оксфордстрит в треуголке… Вы не думаете, что это могло бы быть какимто странным тайным обществом, которое устроило фантастическое путешествие, а?

Инспектор удивленно поднял брови.

– Ничего подобного этому делу у меня не было. Оно делает из меня дурака. Я спать не могу! В этом пазле должен быть недостающий кусочек, простой, как нос на моем лице. Я просто взорвусь, когда найду его…

– Хотите чашку чая, сэр?

– Ага, хочу. Спасибо, сержант.

Сержант Чадвик взял кружку инспектора и стал открывать дверь, но на полпути, когда зазвонил телефон, остановился. Он поднял трубку и после короткого разговора положил ее.

– Это может вас заинтересовать… Только что звонил парень, ведущий наблюдение за доктором Дайером, парень говорит, что доктор находится в аэропорте Манчестера, забирает большой багаж, и что доктор Пирретти летела на этом же самолете.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Доктор Дайер отправляется в прошлое

Дегтярник в настоящем диктует свои правила инспектору Уилеру

– Это удивительно, что он согласился лечить вас после того, что вы сделали с ним в первый раз, – сказала Энджели, проводив костоправа. – У него до сих пор опухший глаз.

Дегтярник вытирал шею и плечи толстым белым полотенцем. Все трое стояли в огромной, купавшейся в лучах вечернего солнца комнате новой квартиры с видом на Лондон. Внизу, в реке отражались стеклянные небоскребы и гигантские подъемные краны, которые, казалось, как динозавры, шествовали по этой части города. Том держал наготове свежую рубашку для Дегтярника, стараясь не встретиться глазами с Энджели. Дегтярник уже заметил, что его ученик сегодня не в себе.

– Ну и удивительно, что он столько лет продержался с этой профессией! – сказал Дегтярник. – Повалить меня, пришпилить к столу и ходить по моей спине ногами! Когда он потянул меня за плечи, раздался треск, как при выстреле из пистолета. Я думал, он сломает мне шею!

– Но он это делал для вашей же пользы… Ведь теперь ваша шея движется лучше?

– Ага, так и есть. Спасибо тебе, Энджели. Думал, расстанусь с этой болью только в могиле… Смотрите, как я могу ворочать шеей, какая она у меня прямая. Уверен, этот доктор вылечит меня до конца месяца. Моя шея будет крутиться, как у совы. Вот уж никогда не думал, что доживу до этого.

Энджели было приятно, что ее так милостиво поблагодарили.

– Я с трудом удержался от смеха, – сказал Том, – когда этот доктор делал свои дерзкие замечания…