Гимгилимыада-1

– Ладно, - сдался Верум, - пусть будут фиолетовыми.

– Ага!
– самодовольно улыбнулся Улит и легонько стукнул тростью Верума по ноге.
– И всё-таки я прав.

Стены коридора, ведущего к трапу, украшали картины, застеклённые и утопленные в обшивке из покрытого лаком дерева. Картины изображали панорамы Ветоломских курортов. В отличие от Бир-Бура на Яппе никаких курортов не имелось. Пока ещё.

– Прошу прощения, - обратился Улит к стоящей у трапа стюардессе в серебристой униформе гражданского космофлота, - я хотел бы узнать, какого цвета сушилки для рук в туалете?

– Простите?

– Какого цвета в туалете сушилки для рук? Здесь, на корабле.

– Сиреневые, - несколько удивлённо отозвалась стюардесса.
– Все сушилки на "Гаргапане" сиреневые.

– Сиреневые?!
– обиженно вскричал Улит и скорчил такую мину, словно ему отдавили ногу.
– Все?

– Сиреневые. Во всех уборных, все сушилки для женщин, сушилки для мужчин, сушилки для детей и сушилки для инвалидов сиреневые. Все из одного комплекта. Могу ещё чем-то помочь?

Улит покачал головой и взглянул на бортпроводницу так, словно она нагло соврала.

– И всё-таки ты прав, - подколол Верум.
– Только ты и только всегда.

Улит возмущённо засопел, но, не найдя встречных аргументов, сменил тему:

– И где нам искать начальника космодрома?

– Очевидно, где-нибудь в здании космодрома, - пожал плечами Верум.

– Сам знаю, - буркнул Улит.

– А если знаешь, чего спрашиваешь?

Улит махнул тростью, обозначив в воздухе дугу.

– Не придирайся. Ты вечно придираешься и споришь по любому поводу.

– Я придираюсь и спорю?
– изумился Верум.

– Да, ты, - отрезал Улит.

И они ступили на эскалатор серебристого трапа.

Здание космодрома по форме напоминало гигантский гриб на подставке из восточного и западного крыльев. Ножку "гриба" окольцовывали две пристройки, и она переходила в куполообразную шляпу, в которой располагались диспетчерские кабины. Виднелись торчащие из купола и пристроек чёрные антенны со стальными поблескивающими шариками, которые оттенялись голубым небом и перистыми облаками.

Улит звонко чихнул, прикрыл рот рукой в белой перчатке и чихнул снова. Проходящая мимо одна из прибывших специалисток поспешно взяла левей, обходя Улита стороной.

– Ты простыл, - заметил Верум.

– Ты наблюдателен, - сказал Улит, сморкаясь в синий платок. При этом он умудрялся с крайним презрением смотреть в спину удаляющейся женщины.

Они пересекли небольшой, ограждённый металлической стеной участок взлётно-посадочного поля, прошли по туннелю и вместе с остальными прибывшими вошли в таможенный коридор. Двое таможенников в синей форме пропускали пассажиров по одному через комнату досмотра.

Когда подошла очередь Улита, он положил трость, кейс с сумкой на медленно движущуюся ленту, а сам прошёл под пискнувшей стальной рамой.

– Мобильники, планшеты, всё электронное и электрическое вынимаем, - привычно произнёс таможенник.

Улит отдал "всё электронное и электрическое" и опять прошёл под стальной рамой. Рама промолчала.

В завершение таможенник поводил вокруг Улита небольшим прибором, издающим слабое попискивание, и окликнул своего напарника:

– Эй, Гал, слушай, а бриллиантовые запонки разрешены?

– Детектор гудел?
– откликнулся Гал, скрытый чёрной перегородкой. Он сканировал багаж Улита.

– Нет, не гудел.

– Значит, можно.

– Ну а если детектор ошибся?

– Детектор не может ошибиться.

– Почему не может?

– Не знаю, - сказал Гал.
– Начальник сказал, что не может, значит не может, а начальство никогда не ошибается. И если так будешь думать, то рано или поздно тоже станешь начальником и тоже никогда не будешь ошибаться, ибо сказано умными людьми, поступай так, как хочешь, чтобы поступали с тобой.

– Начальник космодрома?
– спросил Улит.

– Угу, - подтвердил невидимый Гал.

– Документы, - потребовал его напарник.

Улит протянул документы.

– Мне к начальнику космодрома и нужно, - сказал он и, как учила мать, высокомерно добавил: - Вас должны были предупредить.

– Ничего не знаю, - безразлично протянул таможенник, открывая паспорт.
– Никто никому ничего не должен... Улит Тутли...

Прочитав имя и фамилию, напарник Гала перечитал прочитанное, затем поднял взгляд на Улита.

– Так ты Улит Тутли?!
– вопросил он.

"Сейчас он спросит, не сын ли я того самого Ылита Тутли?
– подумал Улит.
– Не я ли руководитель известного ЭКЛИ? И попросит где-нибудь расписаться на манер отца или сфотографироваться вместе, чтобы потом хвастаться, что обыскал сына самого Ылита Тутли, известного писателя Земли".

– Я... Улит Тутли, всё верно, - сдержано, с эффектной паузой произнёс он, привычно расплылся в кокетливо-смущённой улыбке и игриво махнул ручкой в белой перчатке. Он обожал, когда его случайно узнавали.
– Так уж и быть, сфотографируюсь на память.

– С чего мне фотографироваться с тобой?
– уставился на него таможенник.
– Слышь, Гал, он хочет, чтобы я с ним сфотографировался.

– Так сфотографируйся, - ответил невидимый Гал, - если человек просит.

Кокетливость и смущение мгновенно слетели с Улита. Он покрылся маковым цветом.

– А зачем ты просишь фотографироваться со мной?

– Я не просил фотографироваться!
– запальчиво заявил Улит, задирая подбородок.

– Но ты же сейчас сам...
– начал таможенник.

– Вышло досадное недоразумение. Я думал, что был узнан.

– Узнан?
– переспросил таможенник.

– Я сын известного писателя Земли, Ылита Тутли.

– А, вот оно что. Я давно не был на Земле. На одной только Яппе три года провёл, да и книжками не особо увлекаюсь.

– Так чего ты уставился на меня и спросил: "Так ты Улит Тутли?!", словно узнал меня?

– Просто вспомнил, что начальник велел известить его, как только Улит Тутли, то есть ты, пройдёт таможенный контроль. Ещё он велел закрыть глаза на отсутствие одной незначительной подписи и безграничной печати. Вот, держи документы. Можешь проходить. Добро пожаловать на Яппу! Гал, всё в порядке, это тот Улит Тутли, о котором говорил начальник, пропускай багаж.