Глаза Тайги

В два конца идёт дорога,

Но себе не лги:

Нам в обратный путь нельзя.

Слава богу, мой дружище,

Есть у нас враги,

Значит есть, наверно, и друзья.

Я вижу их – вот они идут, мои друзья, каждый твёрдо ступает по своему пути. Нам не нужно частое общение «наперебой», достаточно, что мы знаем, что мы есть, что каждый из нас где-то прокладывает свою дорогу. С некоторыми из них я не знаком лично, но это не важно. Важно, что они есть. Важно, что даже погибая, но не сгибаясь, они скажут тебе то, от чего станешь рубить шашкой с утроенной силой…

Раздевшись, я выжал одежду. Вода в болоте была холодной, но пока пробивался через топи, я этого не чувствовал. Разогрелся так, что от меня шёл пар, как от перегревшегося мотора, как от коня поднявшего всадника на самую вершину горы.

Одежду следовало высушить и как можно быстрее. Способ был только один: снять, выжать из неё воду, снова одеть и двигаясь, сушить её теплом собственного тела.

Поёживаясь в ставшей неприятной, «чужой», одежде, я бегал туда-сюда вдоль берега болота, продолжая думать о дружбе.

Не только у меня есть друзья и «друзья», но и у моей страны есть друзья и «друзья».

Когда к нам в дом постучалось беда, моя страна разделилась на несколько стран, а «верные» зарубежные союзники почти поголовно отвернулись от нас.

Друзья разбежались. Некоторые из них сразу обросли коростой и язвами русофобии. Другие, не смотря на свой выбор, понимали, что только в союзе со своей «бывшей» Большой Родиной и своим «бывшим» Большим Братом они могут оставаться кем-то значимым, что лучше быть одной из стрел в его крепкой руке, чем стать одной единственной, ничего не значащей стрелой при каждом потрясении переходящей из рук в руки.

Пучёк стрел в российском колчане – это русский хребет растущий из Ладоги, Новгорода, Киева, Владимира, Москвы и Санкт-Петербурга. Переломить его пытались монголы с иными степняками, шведы с наёмниками и предателями России, французы с собутыльниками и случайными попутчиками, немцы с рабами и даже возомнившие невесть что японцы и поляки с литовцами. Всех их Россия переломила через колено. Все они вдоволь испробывали калёных наконечников из русского колчана.

Когда к нам в дом постучалось беда, некоторые сепаратные сообщества не задумываясь вырвали свою стрелу из русского колчана и остались с ней и своими новыми, «лучшими» союзниками один на один. Они даже не заметили и не поняли, когда их новые, желанные, «выстраданные» «союзники», «партнёры» и «друзья» с облегчением переломили, двумя пальцами, их единственную стрелу – не из ненависти к ним разумеется, а из ненависти к нам.

Есть у моей страны и такие друзья, которые от неё отгородились, но до сих пор мечутся – то вернут свою стрелу в русский колчан, то попросят её обратно. Лёд тронулся, дамы и господа, пришло время определиться в чьём колчане ваша стрела останется навсегда. Если не в русском, значит вы придорожники на русском пути. Придорожников – косилкой, шашкой. Если будет надо, отдам стране свою.

Я пью за здоровье немногих,

Немногих, но верных друзей,

Друзей неуклончиво строгих

В соблазнах изменчивых дней.

Я пью за здоровье далёких,

Далёких, но милых друзей,

Друзей, как и я, одиноких

Средь чуждых сердцам их людей…

Бегая во мраке по лесу, я зацепился ногой за корень и с размаху упал навзничь. Тяжело поднялся, со стоном поглаживая ушибленный бок, который отозвался острой болью.

А не слишком ли я задираю нос? С какой стати я взялся за обсуждение судеб своих знакомых и целых народов? Кто я такой, чтобы стране свою косилку предлагать?

Конец ознакомительного фрагмента.