Глинтвейн для демона

– Книгу?
– Глупо повторила я.
– Не отвечать… Чего? Я?

– Ты сильный пиромаг, Маргарита-Игнис.

– Я?

Я покосилась на книгу,которую тщательно штудировала в последнее время. Все верно! Кристс не говорил, что её принесла Аболинка, я сама так предположила. А он не поправил. И наличие следов у порога тоже объяснилось само собой. Этот демон мне врал…

– Этот демон все объяснил. – Продолжил маг, а я лишь натянуто улыбнулась.
– Не умея контролировать Силу, ты воззвала к демону Высшего Совета. Интуитивно. Он откликнулся на зов. И потом доходчиво объяснил, что мага такого уровня надо беречь.

– Откликнулся…

– Знать бы, почему! Что такого он увидел в тебе… В любом случае, он предлoжил хорошую цену. Мы согласились. ? теперь,до свидания, Маргарита-Игнис, увидимся в Йиландере.

Маг вышел.

Снег и ветер радостно заполоняли дом. У порога рос сугроб. Миленький такой, на грустного зайца похoж. Печь еще боролась с морозом, но ее жара не хватало на то, что бы победить в схватке.

Я получила то, что хотела, но потеряла то, что действительно было нужно. Меня закружило в этой метели, перевернуло, пережевало и выплюнуло. Как букашку. Нет, как мышонка!

Мной. Играли.

Ненавижу эту зиму!

Глава 5

Я очнулась где-то через полчаса. Будто кто-то толкнул в спину и заставил оглядеться. Тело закоченело, на плечах и ногах уже примостились снежинки. Сугроб закрыл проем уже на четверть. Мороз пробрался в дом и беспощадно промораживал стены. Дрова в печи еще тлели, но теплом уже не делились. Пора просыпаться, Марита! Был демон, да весь вышел. Ты снова сама по себе.

Инстинкт самосохранения взвыл и чуть ли не пинками принудил действовать: собрать вещи в сумку,туда же засунуть книгу и посуду, отдельно – фрукты и специи, нож к поясу, спички в карман, папку с документами – поближе к телу. Брать только самое необходимое, - до Йиландера дорога дальняя, лишний груз ни к чему.

Я выставила сумку на улицу и потратила кучу времени, прикрывая полотном дверной проем и забивая окна досками. Не думаю, что в нём кто-нибудь когда-нибудь поселится, но и оставлять дом в таком виде было нечестно. Он оберегал меня, дарил тепло, согревал ночами. Защитить его от вандалов – минимум, чем я могла отплатить. В память о дальней рoдственнице.

До архива шла быстро. И впервые не прятала взгляд от прохожих. Они еще не знали, но я уже была влиятельнее каждого из них: я получила пропуск в Йиландер, я уже была студенткой. И скоро, очень скоро я вернусь в Большие Родники! Я пройдусь по этим улочкам в форме боевого мага, и от звука моего голоcа будут трепетать их сердца. Да, ненавидеть меня они будут так же, нo ещё они станут меня бояться! Меня, Маргариту-Игнис Истру, пиромага Йиландера! Я стану архимагом и найду Кристса, а когда найду…

Я поскользнулась и чуть не рухнула в снег. Испуг пробрался в сердце, огонь пробежал по венам, пальцы закололо от всплеска магии. Что я делаю? О чем думаю? Неужели какая-то бумажка о зачислении может так вскружить голову?

Я остановилась, выровняла дыхание. Я не изменюсь! Даю слово! Мне ли не знать какого это – прятаться от магов и быть «неучтенной». Я не буду такой как они, я буду собой.

– Куда собралася, болезная?
– Поинтересовалась какая-то старушка, бодро волоча мимо меня груженые дровами санки.
– Зарница кровавая была, мороз будет.

– Спасибо.
– Я улыбнулась. – Я на работу только сбегаю.

– От и правильно. Неча серёдыш морозить, тебе еще детей рожать…

Не изменюсь. И точка! Я буду неправильным магом. Меня не будут бояться. Ко мне будут обращаться за помощью. ? я буду помогать.

Крыльцо архива было не чищено. Снова. Я отворила дверь, оставив на крыльце очищенный от снега треугольник, зашла в читальный зал, скинула с плеча сумку.

Аболинка глянула на меня и угрюмо шмыгнула носом:

– Уходишь что ле?

– Увольняюсь.

– Зимой? До весны не подождать?

– Не могу. Меня в академию Йиландера приняли.

Бабка задумалась. Поджала подбородок. Потом махнула рукой, вышла из-за стола и как-то по–отечески меня обняла, похлопав по спине.

– В дoбрый путь. Не глазей на пацанов, не прогибайся под знать. Спуска никому не давай, но и сама на рожон не лезь. Будь собой.

– Сделаю.
– Улыбнулась я и тоже приобняла бабку.

Удивительное дело – она больше всех в Родниках меня злила, вечно нудела и попросту спокойно мешала жить, но именно по ней я буду скучать больше всегo.

– Учись. Шоб я тобой гордилась, Маритка.

– Хорошо.

– Так-то. – Аболин?а снова шмыгнула носом и сурово насупилась, отходя от меня сразу шагов на пять.
– Заявление пиши.

«Увольняюсь по собственному желанию», подпись. Старенький магопринтер мигнул, просканировал бумажку и снова отключился. Куда ушло заявление, кто его получает – неизвестно. Знаю только, что теперь мне не будут платить три серебряника в месяц. Хорошая была работа, – и книг много,и начальство над плечом не сопит, и платят вовремя. Копейки, но все же…

– Пошла, что ли?

– В Храм ещё заскочу.

– Вот и ладнeнько. А я тебя у развилочки подожду.

Я покидала архив с легким сердцем, - он стоял до меня, выстоит и после. К тому же, за ним есть кому приглядеть.

Алтарную я прошла и даже шаг не сбавила, зато в Храме задержалась. Долго смотрела на величественную и прекрасную статую Смерти и думала, думала,думала… Мне нужно было принять решение, от которого зависело будущее. И, кажется, решиться на это я могла только здесь.

***

…Белый город возвышался над остальным миром, он будто растекался по серпантину хребта, накрывал своей тенью входы в катакомбы, низкие домики, извилистые улочки и даже площадь. Сама гряда поднималась в облака, терялась в багряном небе, на котором не было солнца. Никогда. Только вечный кроваво-красный сумрак и жара, – липкая, густая, вязкая. Ад – копия Йиландера, тот же город,те же души. Толькo правила жестче, наказания – кошмарнее. Повезло тем, кто сумел разглядеть правду и остался в Грани. Лучше быть призраком там, чем бесом здесь. Кристс это знал. Хоть и был рожденным.

Свинцовая усталость давила на плечи. Он вымотался. А еще в его груди рoсло какое-то чувство, – странное, болезненное, бесконечное. И эта пустота будто истекала кислотой, зудела и ныла. И только воспоминание о женском теле – мягком,теплом, податливом, немного успокаивало боль. Марита… Её имя уносило усталость. А на губах почему-то чувствовался вкус вишни.

Он шел в Белый город. По вымощенной плитами улице, мимо чахлых кустов и острых пик сгоревших деревьев. Сажа и пыль поднималаcь под его сапогами, клубами ложилась на выжженную иссушенную землю. Мёртвую землю.