Глубокая охота: Империя наносит ответный удар

Все, кто имели опыт для сравнения, в один голос шутили, что название полностью справедливо — и сам атолл настолько же красив, ярок и неудобен для нормальной жизни и работы, как и настоящий Гранд-Отель.

Возможно, если бы сразу несколько родовитых аристократов не закусились настолько, что принялись строить несколько отдельных аэродромов одновременно, остров стал бы хоть немного гостеприимнее.

Но вместо этого Рыси пришлось заходить с моря с большим запасом, чтобы кое-как приткнуться между разными зонами ответственности на выделенную полосу третьестепенного значения, куда сплавили проблемный «красный» актив погибшего ВАС-62 «Крамник Бэй».

Встречал её не такой уж и короткий строй из всех, кто ещё оставался в строю, или успел в него вернуться, из «красной» полусотни. Когда самолёт замер на взлётке, и его начали цеплять к миниатюрному колёсному буксировщику, гостья аэродрома начала подозревать, что строй этот собрался не просто так.

Но вот зачем именно встречать её вышли буквально все, кто могли, Марыся даже не подозревала.

— Рысь-сан! — перед строем вышла рослая девушка в любовно изготовленной звериной маске. — Личный состав зверинца к торжественной церемонии встречи альфа-самки построен! Главный дрессировщик зоопарка штаб-сержант шотландской гвардии Берти МакКавадзои ждёт дальнейших указаний! Рена-Гиена доклад окончила!

Марыся Пшешешенко только сейчас заметила тощего парня, одетого только в шорты с абсолютно неуставными — из кружевной, золото по шёлку, алой ленты — пародиями на офицерские лампасы. Сидел он в классической позе даймё на раскладном табурете в боевом походе, хорошо знакомом ей по бесчисленным гравюрам в хрониках рода. Выше пояса одет «даймё» был только в пулемётные ленты и лихо заломленный поверх очков шлем бортстрелка. Для пущей убедительности он воздел пулемёт на высоту щиколотки и пристукнул раскладным прикладом в перфорированный металл покрытия взлётки.

— Вы тут совсем уже с ума посходили от безделья, что ли? — растерянно спросила Рысь.

— А-ууу! — слитным воем откликнулся строй, все, как один, в самых разных звериных масках.

— О, курва, — потрясённо выдохнула Марыся и спрятала багровое до кончиков ушей лицо в лётных перчатках.

Глава 8

Глава 8. Подводник. Танцы с саблями.

По итогам испытаний решено, что система не подходит для боевого применения, хотя сама концепция признана многообещающей.

Из отчета U. S. Army Limited War Laboratory о работе по повышению полезности пулеметов калибра.50 в условиях джунглей.

Абердинский испытательный полигон, 1963 год.

— Еще по чашечке, капитан?

Фрегат-капитан отлично понимал, что пить с подчиненными — неправильно. С точки зрения субординации, педагогики, бусидо и так далее. Понимал, но… чай был слишком хорош. Пусть даже он и не состоянии оценить большой часть игры вкусовых оттенков и для него божественный «черный дракон, взлетевший ранним осенним утром» всего лишь очень хороший чай.

Как и девушка. Если до этого титул главной «фарфоровой куколки» подводной лодки безоговорочно принадлежал Алисе-Ксении Верзохиной, то теперь у неё появилась соперница. Очень серьезная и более чем способная компенсировать врожденную аристократичность дрессир… хорошим обучением. Фон Хартманн подозревал, что, как и с чаем, он попросту не улавливает бездны скрытых смыслов, заключенных в манере двигаться, тонкостях произношения и так далее. Но, как и с чаем, ему вполне хватало и оставшейся части. Приятно иногда просто посидеть рядом с красивой девушкой, пусть даже она уже полчаса как твоя подчиненная.

— Не откажусь.

Софья кивнула и вновь наполнила из термоса обе «чашки» — обрезанные гильзы от зенитного автомата.

— Наш мастер чайной церемонии Гун Фу Ча лишился бы чувств при виде такого надругательства над философией «пути чая».

— Без шансов! — фрегат-капитан похлопал по вытянутому ящику, на котором они расположились, а затем махнул в сторону подъездных путей, где коричневыми столбиками застыли охранники Эскадры безопасности. — Без допуска четвертой категории его бы пристрелили еще за версту.

— Возможно. А возможно и нет.

Оглянувшись в противоположную от «дерьмоедов» сторону, фон Хартманн с трудом сдержал страдальческий вздох.

Совершенно секретные ящики лежали на пирсе по той причине, что в «Имперца» требовалось как-то запихнуть более важный груз. Маркировка какой-то из многочисленных дворцовых служб Янтарного трона ставила его на две ступени выше самых секретных флотских игрушек. И если содержимое контейнера с шерстяными вещами еще как-то поддавалось распихиванию по углам, то пятьсот банок варенья представляли собой нешуточную проблему. Хотя главмех и грозилась что-то придумать по их поводу, быстрого решения она не обещала.

— Вы хотели спросить еще что-то?

— Почему Софья, мне более-менее понятно, — Ярослав осторожно взял горячую гильзу, — но вот почему Гладстоун?

— Потому что младенец на пороге приюта был завернут в шерстяной отрез, по расцветке похожий на клановый тартан Гладстоунов. Ничего кроме.

— А не пробовали… — фон Хартманн осекся.

— Тетя Соня пробовала. Её детективы установили, что в подходящий временной отрезок ни одна из женщин клана не была беременна таинственно пропавшим или умершим при родах младенцем. Вариант с близнецами тоже можно исключить, никто из родившихся детей не имеет схожих черт лица.

— Я слышал, близнецы иногда могут довольно сильно различаться.

— Не настолько сильно. В любом случае, — Софья мотнула головой, рассыпая волосы по плечам, — мне нравиться думать, что я пошла в мать. Хотя бы внешне… учителя часто говорили, что у меня типично шотландское упрямство.

— Твоя мать была очень красива.

— Но недостаточно, чтобы мой отец захотел взять её в официальные жены или хотя бы признать ребенка. Впрочем, — девушка пожала плечами, — сейчас это все не важно. Свой счастливый билет я уже вытянула.

— В ближайшее время — хмыкнул фрегат-капитан, — у тебя будет множество поводов изменить свое мнение на этот счет.

* * *

— Мя!

— Ты такое не жрешь!

— МЯ!

— На, понюхай, убедись! — фон Хартманн сунул в морду кота хлеб с вареньем. Завхоз обиженно фыркнул и, развернувшись, скрылся под койкой.

— То-то ше, — прочавкал фрегат-капитан. Дожевал хлеб, утерся и с тоской посмотрел на банку, початую едва на треть. Еще три такие же, тщательно завернутые в шарфы и вязаные шапочки, стояли на полу.