Глубокая охота: Империя наносит ответный удар

— Я не поняла, вы что и здесь в своих звериных харях сидеть будете? — спросила Рысь перед началом брифинга у личного состава.

— Ага-а — слитным хором рявкнули в ответ несколько десятков глоток. Марыся Пшешешенко устало вздохнула.

Краткую суть новодельного анималистического культа ей совсем недавно описал непосредственно тощий малолетний дрессировщик всего этого зверинца. Легче от этого не стало ни капли. Даже вспоминать лишний раз не хотелось.

— Пшешешенко-доно, — начал тогда шкет с полосками штаб-сержанта гвардии, пока наливал подозрительного вида жидкость с мощным запахом кокосов и мяты в гравированный серебряный кубок, — ну вы сами подумайте…

Офицерскую палатку шкет почему-то занимал один, и в других условиях Рысь уже бы лупила его тем же кубком по голове, но хорошо знакомый ей из переписки деда лихой завиток подписи начальника отдела кадров всего особого северного фронта Архипелага на подставке этой посудины заставил её немного призадуматься.

— Кто у вас летает, ну так, по совести? — продолжил Берти МакКавадзои и демонстративно поднял сжатый кулак. — Газель. Рысь. Пумы (два экземпляра)…

С каждым словом он демонстративно оттопыривал палец.

— Ну вот нельзя же так! — не выдержала Рысь.

— А как? — спросил Берти. — Вы же сами понимаете, Рысь-доно. Спиваться им нельзя. По офицерским кабакам ходить — ну, гм. Что остаётся? Да они за мою стрелковую подготовку ухватились так, что знай кто в штабе Паттона об их успехах, я бы этими кубками уже давно приторговывал. Ввиду излишков.

И немедленно выпил.

Рысь повторила этот нехитрый трюк и с удивлением обнаружила, что загадочную мутную белую жижу, слегка похожую на разведённый перед началом работы модельный клей для работы с папье-маше, вполне бы приняли даже на балу в особняке деда. Конечно, если разливать её не вот так, из самолётного бачка под антифриз для полёта в заполярье в сувенирный кубок и мятую железную кружку, а из красивой бутылки с полиграфического качества этикеткой в хрусталь со льдом.

Алкоголь, как и обещал мелкий провокатор, совершенно не чувствовался. Только кокос, мята и какие-то обжаренные, судя по дымным ноткам, архипелаговые пряности.

— Вкусно? — немедленно спросил довольный шуткой штаб-сержант.

— Угу, — согласилась Рысь. — За такое не то, что кубок, за такое Стиллмановскую премию в области демократического хозяйства давать надо!

— Это вряд ли, — Берти улыбнулся. — Система фильтров и температурные режимы — полностью заслуга Енотика. Ну, Валерии-Риттер, третьей наследницы Хаген-Дааз по-вашему. Я только спер… детали помог, гм, раздобыть. А рецепт сам по себе — обычная заправка для архипелаговой кокосовки на пятьдесят шесть градусов.

— Рецепт, прости, чего? — не поверила Рысь. Слегка помятый самолётный бачок с вваренными по живому краном и ржавой монтажной скобой для переноски с фамилией одной из бесчисленных наследниц легендарной коктейльно-молочной империи у неё в голове сочетались между собой довольно слабо.

— Кокосовки. Это такая дешёвая сивуха для военных строителей, штатно поставляется в пятивёдерных бочках — мило улыбнулся штаб сержант и окончательно принял облик тощего ряженого школьника. — Так вот, Пшешешенко-доно… подготовка. Сейчас бортстрелки выбивают почти максимум на почти любом тренажёре. Все. Девчонок мы с воздуха на рифе гоняли вокруг остова купца, он там ещё с довоенных пор сидит. Попадают на отлично. Это, правда, уже не я тренировал, чего не умею, того не умею. Только наблюдение организовал и восстановление парка мишеней силами личного состава. Так что прежде, чем вы начнёте карать сплеча за совершенно безобидные чудачества, задумайтесь о том, что им всем просто нужно дело. Настоящее. Пока они тут не перегорели от безделья и чувства собственной ненужности. Моя игра в зоопарк дотянула их ровно до этого момента, но в зависимости от вашего решения, она запросто может закончиться тем, что развалится вообще сразу всё. И девчонки даже самолёт поднимать больше не захотят, потому что «а зачем?» Вам оно такое надо?

— А тебе с этого всего какая прибыль? — Рысь мрачно прервалась, чтобы отпить ещё глоток.

— А я летать хочу, — объяснил Берти и хлопнул рукой по сержантским полоскам. — Вот это, оно мне вторую табуретку формально гарантирует. Но…

— Czy ty jestes kurwa szalony, chlopcze? — не выдержала Пшешешенко.

— Как есть упоролся, Рысь-доно, — согласился Берти. — Но вы с ними сначала всё-таки поговорите. Может, хотя бы на ротации получится девчонок вытаскивать из этого болота. Они тут без дела правда спятят, и если так пойдёт и дальше — уже довольно скоро. Ваш единственный совместный вылет был им как глоток свежего воздуха, а теперь снова к этому всему, обратно?

Рысь тогда душераздирающе вздохнула и спрятала лицо в кубке с остатками кокосовки. Целиком серебряная гравировка на подставке гласила «Штаб-сержанту третьего сапёрного полка шотландской гвардии Конфедерации Берти МакКавадзои за выдающиеся успехи в стрелковой подготовке невероятно слабой группы новобранцев» — и это, вместе с подписью, смущало ещё сильнее. Как относиться к такому собеседнику, Рысь просто не понимала, и на всякий случай до до последнего скрывала неловкость за вежливостью.

Перед лицом, а точнее коллективной звериной харей, довольно неплохо склеенных и покрашенных масок, раздражение на тощего шутника накатило снова. Не помогла даже кокосовка. Пожалуй впервые за всю свою жизнь Марыся Пшешешенко и впрямь искренне пожалела, что в экзотическом прохладительном напитке градусов было всего лишь как в ставленом квасе и ни промилле больше.

Рысь вдохнула, нашла в себе достаточно сил, чтобы просто молча выдохнуть, и решительно повернулась к накрытым до поры тканью маршрутными планам.

— В общем, так, — начала она. — Под тряпкой всё секретно. Не болтать никак и никому. Кто проболтается, может вешаться на ангарных воротах, потому что вот из этих планов я её тогда сама лично вычеркну. Навсегда.

И решительно сдёрнула тряпку.

Палатка чуть покачнулась от слитного выдоха буквально всех, кто в этот момент присутствовал внутри, кроме самой Рыси.

— Пфф, курва! — демонстративно передразнила она подруг. — Пока некоторые только и делали, что готовились к маскараду, их боевые подруги работали. Перед вами «Шаттл Такэды». Режим челночного патрулирования архипелага с опорой на один эскортный авианосец и аэродромы подскока в тех углах архипелага, где ваш родовой гонор не позволит отказать в снабжении. Главное его достоинство в том, что так мы не зависим ни от чьего самодурства. Подвести командира и подруг можете только вы сами. А вот замалчивать ваши обнаруженные цели не получится.

По рядам прокатился нестройный шорох, но от перешёптывания, стоит отдать им должное, удержались все.

— И, — Рысь демонстративно обвела рукой несколько областей плотных штриховок, — долговременные стоянки, которые мы используем как для отдыха личного состава, так и для того, чтобы под рукой всегда оставались хотя бы две четвёрки полностью готовых к прибытию в приемлемый срок и снаряжённых бортов на усиление.

— Поэтому, — следующая простыня скрывала частокол скользящего графика рабочих смен, пока что без единой фамилии, только с номерами и цветами отрядов лётной полусотни — если у кого-то из вас хвост в жопе собирается вывалиться, потому что вы того и гляди перекусите очком то, что его там удерживает — расслабляйте булки. Летать между бортом и несколькими стоянками на суше будут все. Еженедельно. А кто-то и ежедневно.

— И-и-и, — почти оргазмически простонал кто-то в заднем ряду.

— Так, — взгляд Рыси метнулся по рядам, но всё же замер на подозрительно знакомом бюсте под старательно приталенным, чуть ли не до состояния корсета, мундире. — Киви, значит. А ну-ка бегом сюда, птичка сраная!

Обладательница длинноклювой маски из любовно отделанной имитации крапчатых перьев с вибриссами из крашеной лески неловко выломалась из тесных рядов стульев и шагнула вперёд, под сочувственные взгляды подруг.