Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка(Романы)
Шрифт:

— Ты, Роози, смерти не бойся, — пропищала старуха. — Смерти надо ждать, как жениха, который в царствии небесном поведет тебя под венец.

Роози лишь улыбнулась и примерила Бенитино кольцо на все пальцы. Она, кажется, и не слышала, что говорили о ее здоровье и сколько лет жизни ей предсказывали. Золото приковало взгляд Роози, ее дряблые веснушчатые щеки снова порозовели, мысли витали где-то далеко.

— Поеду в город, лягу в больницу. Ничего делать не стану, буду себе валяться между белых простыней. Еду будут в постель подавать, всякие там ложки, вилки и ножи из чистого серебра, — размечталась Роози. — Не придется

больше мерзнуть в лесу и ждать, пока по капельке насобирается самогон.

— Ты думаешь, — повернулась Линда к Бените, — я зря отдала овцу койгискому Арведу?

Бенита кивнула. Она следила за Роози, которая все еще играла с кольцом и только отнимала время у хозяйки Рихвы.

— Вот придут русские, — не могла успокоиться Линда, — и тоже захотят взять мужиков в армию.

— А при чем тут койгиский Арвед?

— При том, что опять сумеет стать главным. Будет держать язык за зубами, ежели мужики решат и дальше скрываться.

— Так ты думаешь, что овца свое дело сделала?

— Да, — кивнула Линда. — На душе все же спокойнее, когда муж под боком у дома прячется. Тихий, славный человек этот мой Кустас.

У Линды навернулись на глаза слезы. Чтобы успокоить свои нервы, она взяла ломоть хлеба и положила на него почти остывший кусок мяса.

— А может, Кустасу и ни к чему бояться русских? — предположила Линда, прожевав то, что было у нее во рту. — Прошлым летом он дал какому-то русскому одежду. Тот бежал из плена в исподнем. Правда, койгиский Арвед все-таки поймал этого русского и снова упрятал в тюрьму. Но Кустас все же сделал доброе дело для русской власти.

Роози взяла со стола керосиновую лампу и прошла в заднюю комнату. Через приоткрытую дверь Бенита видела, как Роози занавесила окно рваным одеялом. Затем она долго возилась в дальнем углу комнаты, который не был виден женщинам, сидящим на кухне. Бенита догадалась, что Роози прячет золотое кольцо.

— Ах, — жуя хлеб с мясом, пробормотала Линда.

— Роози! — умоляюще воскликнула старуха. — Налей и мне каплю, а то кровь стынет.

— Потерпи, потерпи, — из задней комнаты проворчала Роози.

Затем она вышла, неся в руке, тяжелый жестяной бидон. Осторожно опустив его на щербатый пол кухни, Роози отправилась за лампой.

Поставив лампу на стол рядом с миской, Роози сняла крышку с жестяного бидона. Мгновение поколебавшись, она взяла старухину кружку и отлила в нее немного живительной влаги.

— Слишком полный бидон, все равно прольешь, — извинилась она перед Бенитой.

— Славный человек этот коновал, — снова сказала Линда. — Одним махом освободились и от овец, и от хлопот.

— Ну, мне пора, — вставая и берясь за дужку жестяного бидона, решительно сказала Бенита.

— Как будешь жить без обручального кольца? — с осуждением произнесла Линда.

Старуха молча выпила свой самогон и прошепелявила:

— Рихваская молодуха, ежели по дороге встретишь смерть, направь-ка ее в Лаурисоо.

Нащупывая впотьмах ручку входной двери, Бенита все еще слышала за своей спиной невнятное бормотание старухи. Бенита ступила на крыльцо. Где-то громко залаял пес. Женщина вскочила в седло. Лай не смолкал и раздавался то спереди, то слева, то справа. «Словно какой-то бездомный пес», — подумала Бенита.

Бенита не принуждала лошадь бежать трусцой — жестяной сосуд оттягивал правую руку, а кроме того,

ей не хотелось, чтобы ветки хлестали ее по телу и царапали лицо.

Постепенно глаза привыкли к темноте. И хотя Бенита угадывала окрестности, ей все же было жутковато — пес, находившийся неизвестно где, беспрерывно лаял.

Бените вспомнилась черно-белая собака Полла, жившая когда-то у них. Йоссь боготворил Купидона, а Полла боготворила Йосся. Когда Йосся призвали в немецкую армию и, уходя из дома, он заглянул к Полле, собака отчаянно завыла. Неделями ждала Полла возвращения Йосся. Затем потеряла надежду. Ничего не ела и совсем отощала. Бенита отвязала пса. Однажды, когда Бенита стояла посреди двора и смотрела на дорогу, Полла подошла к ноге хозяйки и упала на только что выпавший мокрый снег.

Так она и не дождалась Йосся.

21

енита отворила дверь рихваскои кухни, навстречу ей хлынул пар, дым и шум голосов. Наверное, никогда в этой комнате не собиралось сразу столько народа. Разве что в страдную пору, хотя Бенита предпочитала кормить работников во дворе, если хоть сколько-нибудь позволяла погода.

Парабеллум и Рикс выглядели отдохнувшими. Они с довольным видом сидели за кухонным столом и курили. Муж толстозадой Армильды Яанус в нерешительности стоял около них и пытался принять участие в вялой беседе. Унылая пара средних лет, которая, по сведениям Парабеллума, везла с собой соль и железо, сидела на ящике для дров. Каарел притулился на табурете возле кладовки, а Минна, словно постовой, стояла у порога двери, ведущей в комнату, и держала за руку Роберта.

Армильда, поставив таз с теплой водой на пол, поближе к плите, взяла с печного карниза щетку и велела детям мыть ноги. Кулливайнуская Меэта дремала, стоя у плиты, ее ребята шныряли по кухне и от нечего делать размахивали руками. Армильдин Яанус, отойдя от мужчин, подошел к вешалке с рабочей одеждой — видимо, чтобы сообщить что-то важное стоявшему там мужу Меэты. Яанус, словно его мучил зуд, все время переступал с ноги на ногу. Рабочие ботинки, находившиеся под вешалкой, путались у него под ногами, и он носком сапога запихнул их подальше в угол.

Бенита прошла на середину кухни и, перекрывая шум, крикнула:

— Здравствуйте, добрые люди!

Разговор оборвался, все смотрели на молодую хозяйку Рихвы.

— Принесла пуд самогона, — громко сказала Бенита и со стуком поставила жестяной бидон на пол.

Лицо Рикса расплылось в широкой улыбке. Минна рванула к себе потянувшегося было к матери Роберта и окинула невестку злым взглядом.

— Раз уж эстонский народ решил оставить свою родину, — звонким голосом начала Бенита, — то на прощание следует пропустить по четвертинке.

— Браво! — воскликнул Парабеллум.

Яанус и хозяин Кулливайну пододвинулись поближе. Один из кулливайнуских мальчишек подошел к жестяному бидону, приподнял крышку и заглянул внутрь.

— Руки прочь! — заорала Меэта и потерла рукой глаза.

— Праздник, праздник! — крикнул кто-то из детей.

— Отец, тащи ветчину из кладовки, — распорядилась Бенита. — Женщины нарежут мясо, — добавила она, кивнув на кулливайнускую Меэту и Армильду. — Мужчины пройдут в горницу и раздвинут стол.

Поделиться с друзьями: