Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка(Романы)
Шрифт:

— Вам доводилось видеть современную немецкую живопись? — спросила Леа Молларт у Рикса.

— Сразу не припомнить, — уклончиво ответил Рикс.

— Ладно, я попробую немного помочь вам, — с увлечением воскликнула Леа Молларт, очутившись в своей стихии. — Представьте себе наполовину вспаханное поле, на первом плане уходящие вглубь борозды. Вдалеке ярко зеленеет дубовая роща, рельефные кучевые облака бороздят небо. Могучий светловолосый мужчина-ариец пашет поле. На нем белоснежная рубашка с рукавами буфом, она так же чиста, как и его совесть. Лошади арденнской породы — их светлые гривы развеваются

на ветру — с извечным немецким упорством тянут плуг.

Леа Молларт вздохнула.

— Или другая картина. На ступеньках, простерев руки, стоит фюрер словно великий миротворец, и улыбающиеся, чистые, счастливые детишки протягивают любимому вождю цветы.

— Детьми можно подсластить самую горькую пилюлю, — насмешливо произнес Парабеллум.

— Мало разве картин, на которых ариец героически кидает во врага последнюю гранату или выпускает последний патрон? В качестве модели подбирают молодого мужчину, у которого каждый мускул напряжен, как у атлета. На картине его лицо слегка — дабы не нарушить эстетических норм — искажено яростью борьбы…

— Человек убивает, чтобы сохранить цивилизацию, — вставил Парабеллум.

— Или возьмите, например, бесчисленные портреты фюрера. Блестящие коровьи глаза, на лбу складки — свидетельство мудрости, взгляд устремлен вдаль, где, подобно восходящему солнцу, сияет новый строй!

— Не знаю, почему господин Вальтер не посадил вас в тюрьму?

— Оставим немцев, — ответила Риксу Леа Молларт. — То же самое можно сказать по поводу любого принудительного искусства.

Солдатик, которому надоели умные разговоры, стремясь привлечь к себе внимание, взял несколько аккордов на басовых нотах и спросил:

— Дадут ли наконец промочить горло? Все только норовят запихать тебе в башку побольше всяких премудростей. Человек не умеет весело жить.

— Все зависит от того, что понимать под весельем, — огрызнулась Леа Молларт, однако все же прекратила разговор об искусстве.

— Я все же думаю, что цель оправдывает средства, — никак не мог успокоиться Рикс. — Какие-то организующие начала необходимо давать народу. Люди спрячутся в кусты и на все махнут рукой, если будут думать своей головой. Развитие остановится, и цивилизация погибнет.

— Кто спрячется в кусты, кто удерет за море, — колко заметил Парабеллум.

— Мы отступаем для того, чтобы собрать силы. Наш долг — обеспечить эстонскому народу новое и лучшее будущее, — сурово произнес Рикс.

— Какой приятный человек и какие твердые принципы, — с другого конца стола пробормотала Бенита.

— Кто знает — новое и лучшее будущее или дурацкий балаган. — Леа Молларт подвергла сомнению высказывание Рикса. — Никто из нас не в состоянии подняться так высоко над временем, чтобы понять, что, собственно, происходит.

— Если б у свиньи были когти, залезла бы на дерево, — сказал муж кулливайнуской Меэты, обычно предпочитавший молчать.

Бените не хотелось принимать участия в беседе. Она водила пальцем по скатерти, чертя какие-то круги и треугольники. В треугольнике появились бараньи рога. А под кругом — корни, густые как волосы. Лень сковывала язык, и у Бениты было такое чувство, будто на нее нашло полное отупение. Интеллигентка по уши увязла в коровьем дерьме! Жалкая пташка, которая, сидя на трубе, считает себя великой!

Все

же Рикс был прав, сказав когда-то, что интеллигентами рождаются.

Очень надо было ей в свое время стремиться в колледж? Служить прислугой в семье дяди, чтобы было чем платить за учение? А отцу ее, Каарелу, с раннего утра до поздней ночи — гнуть спину на государственной мызе, чтобы помогать дочери?

«Все было бессмысленным, бессмысленным», — с тоской думала Бенита.

— Когда я открыл дверцу самолета и плюнул на Монблан, — вернулся Парабеллум к старому разговору, — я думал, что совершил самый героический поступок в своей жизни — взглянул на знаменитую вершину мира сверху вниз. Вздор все это. Я только убедился, что и Рикс, и госпожа Молларт — несравненно более высокие вершины, через которые ни одному самолету и не перелететь.

Все с облегчением рассмеялись.

Солдатик снова заиграл на аккордеоне. Спутник девушки-цыганки и тот на миг оторвался от своих мучительных мыслей и начал раскачиваться в такт мелодии.

Бенита украдкой наблюдала за этим парнем из-под Раквере. Она смотрела на его мясистое лицо и округлые красные щеки, и на сердце у нее почему-то становилось легче.

25

очу взглянуть, что за праздник, черт побери, справляют в моем доме! — рявкнул кто-то с улицы. — Я самого черта не боюсь, у меня ружье!

Это был Йоссь.

И, словно в подтверждение этих слов, он дважды пальнул в воздух. Собаки залаяли.

Минна оперлась руками о стол и встала. Беженцы, которые не имели ни малейшего представления о существовании Йосся и других «лесных братьев», съежились, готовые залезть под стол.

Бенита быстро убрала пустые бутылки из-под самогона. Ей необходима была сейчас какая-то деятельность, чтобы справиться с охватившим ее волнением.

Солдатик положил револьвер перед собой на стол. Хозяйского сына из-под Раквере словно сдуло со скамьи — опрокинув лимонное дерево, он выскочил в открытое окно.

Прежде чем Бенита успела произнести хоть слово, чтобы успокоить гостей, Рикс и Парабеллум привстали и направили дула своих пистолетов на дверь.

— Успокойтесь, прошу вас, — ловя ртом воздух, сказала Бенита. Однако вид бледной, как полотно, хозяйки отнюдь не прибавлял мужчинам решимости, и пистолеты так и продолжали быть направленными на дверь.

— Это мой сын, — ясным голосом объявила Минна. — Он никому зла не сделает. Он такой же бездомный, как все эти сироты военного времени, которые не хотят убивать других людей.

Бенита не ожидала от свекрови такого красноречия.

Даже Каарел не захотел остаться в стороне от событий. Он встал, протиснулся поближе к Риксу и Парабеллуму и что-то шепнул им на ухо.

Казалось, одна Леа Молларт не поддалась всеобщему оцепенению. Опустив голову на руки, она расхохоталась и отрывисто сказала:

— Никогда у меня в жизни не было такого количества приключений!

В кухне загремели ведра и покатились по каменному полу, с грохотом упала скамейка и скрипнула ножка отодвигаемого стола или стула. Затем в дверях появился разъяренный Йоссь с ружьем в руках.

Поделиться с друзьями: