Глупые игры... в Любовь

Но теперь, теперь, когда это реально…СОВСЕМ РЕАЛЬНО! и так близко, я не вижу в этом счастья – только отвращение и гадкая боль.

Дикая, больная боль.

Глава Двадцать Вторая

***

– Ты об этом… ЕЩЕ ПОЖАЛЕЕШЬ! – гневно, с храбростью в душе и на устах, сплюнул кровь Мануэль на пол.

Тихое рычание, жужжание люминесцентных лампочек.

Монотонная, равнодушная (где-то вдалеке) капель.

Жуткий полумрак повсюду.

И тихий, мерный, мертвый шепот Палача.

Короткий шаг навстречу.

Лживая, холодная, пустая улыбка, с привкусом едкого яда.

– Нет. «Еще» в твоей жизни… больше не будет, - (присел на корточки рядом со скрючившимся, замученным, связанным, как прыткое животное, молодым человеком; глаза в глаза).
– Отсюда тебя уже… только вынесут. И не факт, что не по частям.

– да ПОШЕЛ ТЫ!

Ехидно захохотал в ответ.

– Нет, дорогой. Пойдешь ТЫ, а вот я - ОСТАНУСЬ. Всегда так было. И теперь будет.

Вдруг захлопал по куртке (карманам) парня, что-то ища.

Резкий рывок – достал ключи, деньги, пакетик белого порошка, пузырек с таблетками…

Встал, выровнялся…

Схватившись за краюшек целлофановой упаковки, вытянул руку перед собой. Немного покачал, потрусил незамысловатую находку, всматриваясь сквозь нее на свет.

– Балуешься?

Промолчал (лишь в очередной раз сплюнул накопившеюся во рту слюну с кровью)

– Зря. Между прочим, укорачивает жизнь. Хотя, - (развернулся на мгновение, короткий взгляд на Маню), - не в твоем случае. Тут ты укоротил ее себе… еще быстрее, да более радикальным способом.

– Ты, вообще, КТО ТАКОЙ? (попытка выказать гнев; угрозы)

Ехидно улыбнулся. Вышвырнул прочь найденные трофеи и снова присел рядом. (проигнорировал вопрос)

– Только не говори, что ты не куришь? – снова принялся выстукивать поверх куртки, в попытке отыскать нужное.

И вот! Браво!

Нырнул в карман – и достал оттуда пачку сигарет.

Еще попытка – и запестрела в руках зажигалка.

– Вот, так уже лучше, - улыбнулся сам себе.

Встал. Прошелся пару шагов в сторону.

Привычные (или уже давно позабытые) движения – и подкурил сигарету.

– Выбрасывать пока не буду. Думаю, времени у нас будет предостаточно, - казалось, пробормотал (или мило оповестил жертву?)… сам себе под нос и тут же спрятал найденное в карман.

И снова шаг к Маню; присел рядом.

– Так что? Чем занимался… в былой жизни?

– Что ты от меня, вообще, ХОЧЕШЬ?

– Я? – ядовито рассмеялся. – Ничего. Правда, могу передать привет от ЖОЗЕФИНЫ.

– А-а… - вдруг захохотал Маню, но едва воздух попал в легкие – как дикий, хриплый, лающий кашель перебил всю радость. И снова сплюнул… багровую жидкость на пол. – Маленькая шлюшка.

Нервно хмыкнул Доминик в ответ и затянулся дымом сигареты.

Уткнув локти в колени (и невольно перекрестив руки перед собой), выжидающе уставился в глаза.

Медленно (смакуя) выпустил из себя дым.

– Что она тебе понарассказывала?

(вот и попытка оправдаться; недолго, сладкая, заставляла себя ждать)

Но Палач молчит. Выжидает.

– Она сама меня хотела. Сама расставила ноги, а потом, вдруг, оказалось, что это я ее заставил, – (отхаркнулся кровью). – Спроси любого – подтвердят.

И вновь затянул Доминик дым сигареты вместо ответа.

Тягучее молчание.

– Да сука, она, эта Жозефина. Тягается со всеми, а потом…

– Знаешь, - вдруг перебил отчаянную тираду Бельетони, - я бы мог вырвать тебе язык. Прямо сейчас. Мгновенно, что даже сам момент не почувствуешь…, -

(затих, замер Маню, едва дыша), -

Но тогда ты очень быстро скончаешься от массивной потери крови. А это… в мои планы не входит. Мог бы, - (вдруг резкое движение, рука подалась вперед), - Выпалить тебе глаз… этим бычком, - (и тут же потушил сигарету об лоб – дикий, жалкий, отчаянный крик; парень отдернулся в сторону; невольно перекосился и завалился набок), - Но не буду. Опять-таки… твои обмороки и болевые шоки – меня не вдохновляют.

Вдруг встал и медленно, растяжисто прошелся вдоль комнатки (подвального помещения).

– ТЫ - ЧОКНУТЫЙ! – отчаянно завопил Мануэль, едва не захлебываясь собственными слезами.

Захохотал. Жестоко. Холодно.

Бесчеловечно.

– Обычно, мне давали определение «кровожадный демон», «бездушный псих», «адский живодер». Но чокнутый? – (немного помолчал), - А знаешь, мне нравиться. Эх, какие красивые слова пошли! Да уж, за последние двадцать лет… я много чего пропустил.

(молчал, молчал Маню, испуганно вслушиваясь в больные слова своего ката)

– Так что, - вдруг Бельетони подошел ближе. Милая, «добрая», ласкова улыбка.
– На чем остановимся? Как хочешь УМЕРЕТЬ?

(молчание; тяжелое, частое сопение)

– А знаешь, как в старину… убивали… домашний скот?

(схватил за чуб и приподнял голову, дабы взглядом встретиться с жертвой)

– сначала перерезают артерию, - (демонстративно провел пальцем по шее), - но это - не в нашем случае; мы поищем сосудик поменьше, ведь если нет - тогда ты быстро умрешь! Обидно? правда?

(молчит Маню)

– затем, - (вдруг продолжил Доминик, так и не дождавшись поддержки), - подвешивают за ноги - и…

Глава Двадцать Третья

***

(Жо)

Допилась до кондиции…

Уснула прямо в подвале.

Не знаю, прошел час, два-три, но явно пора валить отсюда.

В голове еще дурман. Вертолеты вовсю летают.

Лишь бы проскочить к себе в комнату незамеченной.

А там – умоюсь холодной водой и в постель. Теплую, мягкую постель.

***

Медленные, едва внятные шаги. Жадно цепляясь за стенку, выползла из подвальных коридоров на первый этаж.

Черт! Черт! ЧЕРТ! На улице уже давно светло.

Сейчас либо утро, либо давно скатилось солнце к полудню.

Серые тучи не дают видеть истину – приходиться гадать.

Нервно дыша, спотыкаясь, путаясь в собственных ногах, пошла (повиляла) дальше.

– Ах, вот где ты! – как выстрел в спину… прозвучали слова Морены.

Черт.

Резкий (насколько это возможно в моем состоянии) разворот.