Гнев божий

«УАЗу» — милицейскому — открыли ворота, в том, что милицейский «УАЗ» сопровождал колонну «КамАЗов», не было ничего странного — русисты ментам платили мало, но давали автомат и право стрелять из него. И власть. Дурак тот, кто не заработает на этом. Вот и зарабатывали… на дорогах сильно грабили, если просто послать колонну с товаром — не факт, что она приедет туда, куда нужно, далеко не факт. Местные предприниматели скидывались, заказывали милицейское сопровождение. Правда, обычно формировали колонну машин в десять, а тут — всего пять «КамАЗов». Видимо, груз такой ценный или хозяин такой глупый, не хочет с другими договариваться. Его, впрочем, дело.

Машины остановились в самом дальнем конце базы, там, где был забор и за заборами чернели корпуса цехов. К машинам подходили чеченцы в грязных халатах грузчиков — за постой хозяевам платили тем, что работали бесплатно грузчиками, да и просто — нельзя всем сидеть там, на территории цеха — окружат и убьют, тут хоть какое-то пространство для маневра.

Из каморки вышел человек среднего роста, бородатый, крепкий, тоже в халате, но чистом, с журналом в руках — кладовщик. Навстречу ему из «УАЗа» шагнул человек, на котором милицейская форма (так и не смогли подобрать нормально) чуть не трескалась по швам, за ним был еще один, с короткоствольным автоматом.

— Ас салам алейкум, Шамиль, — сказал переодетый в чужую форму толстяк.

— Ва алейкум ас-салам, дорогой Петр Павлович, — сказал Шамиль, открывая руки для объятия, — говорят, ты генералом стал в Москве.

— А ты язык отрежь, кто много говорит.

— Горцем стал, Петр Павлович. Настоящим горцем.

Двое обнялись под настороженными взглядами боевиков. Ни одного из них это объятие ни к чему не обязывало — они в следующую секунду могут начать убивать друг друга. Петр Павлович, когда воевал в Абхазии, был полковником, именно он раздавал фальшивые доллары на пограничном переходе. За Абхазию ему присвоили генерала, но дело было не в этом. За ним стояли люди, которые и контролировали процессы, происходящие в Чечне. Это они решали — когда, сколько и чьей крови должно пролиться, это перед ними Дудаев каждый день отчитывался по спутниковой связи. Если бы Дудаев отказался отчитываться — его бы тут же убили. В войну были вложены такие деньги, что предательство не прощалось.

— Вот машины. Там форма, оружие. И деньги… сколько договорились.

— Доллары?

— Доллары. Настоящие.

— Документы?

Генерал протянул руку за спину, и в нее порученец вложил толстый запечатанный пакет.

— Этого пока хватит. Остальное получите в Москве, как прибудете. Из оружия там все, что нужно: автоматы и пулеметы, много гранат и взрывчатки. Мы не знаем, что вам понадобится, поэтому положили с запасом.

— Баркалла.

— Хьанал хуьлда. Теперь о задании.

Генерал достал еще один пакет, уже из-за полы своего пиджака. Такое он не мог доверить даже самому верному человеку.

— Прочитай при мне. И верни.

Басаев вскрыл пакет, начал читать, перелистывая прошитые страницы.

— Понял? — сказал генерал, когда Басаев перестал читать. — Сделай все это, и ты станешь героем чеченского народа. Никто не посмеет обвинить тебя в предательстве.

— Мне нужны гарантии, — мрачно сказал Басаев.

Генерал уставился на него.

— Какие гарантии? Ты разве не подчиняешься Джохару, разве он не сказал тебе, что нужно сделать?!

— Я уже один раз потерял свой отряд. Если я потеряю еще раз — никто мне этого не простит. Это ты можешь посылать на смерть призывников, и тебе за это ничего не будет. У нас не так, мне объявят кровную месть и убьют.

— И чего же ты хочешь?

— Дай мне документы. Если меня убьют — то эти документы найдут при мне.

Мысленно генерал посмеялся наивности чеченца — то-то те, кто будет обыскивать его труп, найдут документы и побегут с ними на телевидение. Но, с другой стороны, если произойдет какая-то накладка, если эти документы попадут в руки его врагов — система сдаст его не задумываясь. Он знал правила. Твоя победа — наша победа, твое поражение — твои проблемы. Его сдадут не задумываясь, скажут, что он по своей инициативе все это сделал, продался боевикам и помогал им за деньги, сделают из него монстра и свалят на него все — собственное предательство, собственное взяточничество, собственную тупость и глупость. Его в живых уже не будет, опровергнуть никто не сможет. А его семья, его дети навеки останутся детьми предателя.

— Ты просишь невозможного.

— Тогда дай мне своего человека, которого ты привел с собой. Пусть он проведет нас на место и выведет оттуда. Это и будет твоя гарантия.

Генерал быстро прикинул — в этом случае свалить можно будет уже на него, на Илью. Он будет не последним звеном в цепочке, и у него будет шанс выйти сухим из воды.

— Забирай.

— Вот хорошо, дорогой. И машину нам оставь, а то, если ментовская машина впереди поедет, всяко лучше будет.

— А я как?

— А тебе дадим сейчас машину. У нас есть.

— Угнанная?

— А какая же… скажешь — по оперативной необходимости, ха-ха…

— Что же вы за люди…

Шамиль, переодевшись, сидел в машине рядом с Ильей. На переднем сиденье сидел Адам, переодевшийся в милицейскую форму и с автоматом.

— Клянусь Аллахом, я не понимаю, как вы живете…

— Так и живем! — огрызнулся Илья.

— Нет… Вы не живете. Твой собственный амер разменял тебя по полтинникам, даже не задумываясь. Послал тебя на смерть. У тебя есть семья, русский?

— Есть. Жена. Дочка… маленькая.

— А он послал тебя на верную смерть.

— Еще неизвестно.

— Все уже известно…

Адам с переднего сиденья обернулся к ним, наставительно поднял палец.

— Русист хуже собаки! Так и норовит укусить, своих, чужих — не важно.

— А ну, выйди! — резко и зло сказал Шамиль.

Адам обиделся — чеченца вообще очень легко обидеть, оскорбить, они с трудом подчиняются и до смерти помнят обиду, — вышел, хлопнув дверцей.

— Теперь рассказывай, — сказал Шамиль, — для чего мы должны будем прибыть в Москву? Кто там будет? Кого мы должны будем убить?

— Много кого…

— А конкретно? Кого конкретно? Мы с тобой в одной лодке, русский, тебя предали сейчас, меня — немногим раньше. Кого?

Илья это и так понимал. Они все… преданные, брошенные умирать непонятно ради чего. Они думают, что на разных сторонах баррикад, а на деле же — на одной.

— Кое-каких больших людей.

— Кого?

— Русских. И американцев. Это большие люди. Богатые.

— Американцы? При чем тут американцы? Должен быть кто-то еще, кроме американцев, так? Кто еще должен быть, русский?!

Илья сказал.

— Его надо будет убить?

— Да… Его надо будет убить. В Москве помогут… скажут, где и когда он будет. Вот почему нужны снайперы.

— А остальные?

— Тоже… Надо убить всех. Должен быть террор. Они будут в каком-то одном месте… я не знаю в каком. И их всех надо будет убить.