Гнев божий

Шамиль Басаев какое-то время сидел на заднем сиденье ментовского «УАЗа» как оглушенный, не в силах поверить в то, что услышал. Его вера уже рухнула, когда под бомбами погибла родня… слишком дешево продал Чечню Дудаев. А сейчас он понял, что Дудаев продал лично его самого. И всех, кто с ним.

— Сиди здесь.

Он вышел из машины.

— Адам. Собирай всех старших!

— …Вот так!

Басаев осмотрел набившихся в каптерку кладовщика боевиков и закончил:

— После того как мы все это сделаем — нас убьют. Всех убьют, после такого в живых не оставляют. Дудаев продал всех нас русским. Я не собираюсь идти в Москву, как баран на бойню.

— Шамиль, но мы должны подчиняться приказам штаба армии Ичкерии! — сказал Адам. — Мы же солдаты!

Шамиль Басаев оскалился:

— Это мы-то солдаты?! Мы смертники, штрафбат! Нас бросают на убой!

— Это ради Ичкерии!

— Ты что, совсем осёл, Адам?! Это не ради Ичкерии, это ради Русни! Русисты хотят нашими руками сделать у себя государственный переворот! Алкаш из больницы не вылезает, второго уберем мы — дальше кто?! А Дудаев сделает все, что русисты скажут, он как был их генералом, так им и остался! После того как мы сделаем все, что сказал генерал и что нам приказали сделать русисты — никто не останется в живых! Как ты думаешь, для чего нам приказали сделать такое?

— Какая разница, зачем убивать русистов…

— Большая! Ты знаешь, кто придет вместо этих?! Может, он прикажет сбросить на Чечню атомную бомбу?! Или возьмет, как в сорок четвертом, и выселит весь народ?! Ты этого хочешь?

— Русисты не сделают это…

— Отвечаешь?

Под пристальным взглядом Басаева Адам опустил глаза, пробурчал примирительно:

— Тогда надо уходить в Ичкерию. Там погибают наши братья!

— Так тебя туда и пустили! Люди генерала убьют тебя на дороге! Если мы не выполним приказ генерала — нас всех убьют! Положат до последнего человека!

— Что же тогда делать, Шамиль?

— Делать… — Шамиль по-волчьи оскалился, — а ну-ка, Ваха, приведи ко мне русиста.

Осклабившись, Ваха отправился исполнять приказание.

— Что ты будешь делать, Шамиль? — спросил темный, кривоногий, переминающийся на месте Темир.

— Сейчас увидите. А ты, Темир, иди к нашим хозяевам и спроси, нельзя ли где достать оружия. Нужны крупнокалиберные пулеметы… хотя бы два, гранатометы. Мы можем заплатить деньгами… настоящими долларами. И надо собрать всех наших, кто здесь лечится… кто готов воевать во славу Аллаха. Нас мало… надо человек сто.

— Хорошо, амир.

Привели русиста — Ваха его конвоировал, тыкая в спину автоматным стволом.

— Скажи, русский, — обратился к нему Басаев, — ты где-то здесь служил? Знаешь какие-нибудь города в окрестностях? Только не здесь… в Ростове, Краснодаре… в этих краях.

— Я каждое лето отдыхал здесь у бабушки. В Буденновске.

— Это хорошо… Сможешь провести нас туда? А пока мы едем — ты расскажешь все что знаешь. О генерале. И о том, что он делает. Понял?

Потом, когда начали исследовать состав бандформирования, напавшего на Буденновск, — поразились тому, что собственно людей Басаева было десятка два, даже меньше, и были снайперы. Остальные — по десятку, по два десятка — из самых разных бандформирований, от самых разных полевых командиров, в том числе враждующих друг с другом. Они никогда не отдали бы людей в объединенный отряд, тем более под командованием Басаева, который свой абхазский отряд угробил в Грозном. Объяснений этому так и не было дано.

Утро 14 июня 1995 года

Буденновск

— Шайтан…

Милиционер, стоящий около патрульной машины на самой окраине Буденновска, повелительно махнул жезлом, делая знак остановиться.

— Спокойно… — процедил сквозь зубы Шамиль по-русски. — Русский, иди поговори с ними. Если что…

В душной тесноте милицейской канарейки выразительно щелкнул автоматный предохранитель.

Илья Проносов вылез из машины — он был в той же самой милицейской форме, у него было и милицейское удостоверение, и удостоверение сотрудника ФСБ. Ощущая спиной нацеленный на него автомат, он пошел к машине.

— Здорово, старшой… — свойски поздоровался он.

Старший лейтенант подозрительно смотрел на него.

— Вы откуда, капитан?

— Да с Дагестана, Махачкалинское ГУВД. Приказали колонну конвоировать.

Старшему лейтенанту не понравилось то, что он услышал, — неизвестный в милицейской форме явно не владел милицейским сленгом. Управление или управа, но никак не ГУВД, ни один милиционер в неофициальной обстановке не будет ломать язык, выговаривая это слово.

— Куда следуете?

— В вертолетную часть. Правильно едем?

— Правильно. Но обычно едут другой дорогой, не через город.

— Ну, раз уж свернули. Пропусти, будь другом…

В конце концов — свой есть свой…

— Сейчас поедем.

Едва сдерживая страх, Проносов вернулся в машину, ему под ребра ткнули автоматным стволом.

— Ну?

— Сейчас, поедем. Будет конвой.

— Телефон.

Басаеву передали сотовый телефон, в эти времена он был еще редкостью — размером с полкирпича, с выдвигающейся антенной, солидный.

— Бери. Номер… — Басаев продиктовал номер. — Как начнется, выскакивай и вали. Будешь тут — если что. Понял?

И, не дожидаясь ответа русиста, приказал:

— Адам, Мага! Ментов валите в первую очередь, наглухо. В живых не оставлять!

В голове колонны милицейская машина, мигнув мигалками, но не включая сирены, тронулась с места.

— Поехали!

Вечер 14 июня 1995 года

Подмосковье

Спецобъект, ранее принадлежал

Управлению делами ЦК КПСС

Когда профессионалы перестают понимать, в чем цель игры, они начинают играть в игру ради самой игры.

Наблюдение автора

Захват больницы в Буденновске был неожиданностью, но в то же время — ожидаемой неожиданностью. Хорошо, что не произошло чего-то неизмеримо худшего, такого, как захват или подрыв атомной электростанции. Потому что если играть с огнем — то рано или поздно ты подожжешь свой дом.