Гнездо

Через две недели после ареста Фатиму погрузили в компенсационный сон, а пришла в себя она уже на «двадцать второй». Она догадалась, что её перевезли куда-то далеко от Кидронии, а шестое чувство подсказало, что вокруг - безлюдное, насыщенное недружественной техникой пространство, а за ним - бесконечность космического вакуума. На объекте создавали минимальную искусственную гравитацию, но при желании Фатима могла допрыгнуть до высокого потолка. Сначала она пыталась восстановить физическую форму, но за несколько недель прекратила упражнения и погрузилась в затяжную депрессию. Она поняла, что впереди у неё долгие годы - если не десятилетия - пребывание между серыми мягкими стенами.

Затем Фатиме начало сниться детство. Прогулки по аврелианскому имению, обучение в престижной школе для потомков аристократических домов, семейные ужины и завтраки, первая любовь и первые шаги к светской жизни. Один из снов повторялся чаще. Он воспроизводил реальное событие. Один солнечный день, когда дочь главного судьи Второго флота отдыхала под деревьями в родовом поместье. Под адаптированными к климату и почве Аврелии земными липами, которыми отец приказал окружить садовую беседку. Бездумные, наполненные светом и ленивой жарой, послеобеденные часы, проведенные в этой беседке, были любимым отдыхом юной аристократки. Однажды она дремала под раздробленным листьями лучами Мийтры, когда вдруг почувствовала взгляд. Нечеловеческий взгляд чужого существа. Её тренированное спортивными упражнениями тело среагировало быстрее сознания. Девушка перепрыгнула через ограждение и побежала к главному зданию поместья. Шаровая молния вошла в песок в двух шагах от неё. Фатиме на мгновение показалось, что Золотая Планета хочет сбросить её со своей поверхности. Песок потускнел, обувь вспыхнула, а с ног до позвоночника пробежал ток, перемешанный со жгучей болью. Там, где медики встроили в её тело регистрирующий имплантат, ток превратился в крошечный взрыв, и сознание девушки погасло.

От пищевых ритуалов существа, известного как Adelma polaria bipunctata, её спасла охрана. Фатиму немедленно доставили в военный госпиталь. Там обнаружили характерные плазмогенные поражения и полное уничтожение регистрирующего имплантата. Три месяца девушка не чувствовала ног, но со временем все функции восстановились, а ожоги на подошвах почти не оставили шрамов. Тогда Фатиме показалось, что часть энергии молнии осталась жить в её теле. Обычно равнодушная к сексу, она после нападения Адельмы стала стремиться к новым чувственным впечатлениям и менять любовников раз в неделю. Её красота расцвела, тело приобрело выносливости и искало пограничных приключений и напряжений. Она почувствовала странное желание властвовать над событиями и вещами. Она стала неутомимой, жестокой и требовательной. Клонки-служанки теперь пытались не попадаться на глаза младшей дочери судьи. А те, которым это не удавалось, ходили в закрытой одежде, пряча следы от её кожаной плети.

«Наша мечтательница Фати становится настоящей Фэрфакс» - не мог нарадоваться этим переменам отец. В его представлении имперская аристократка должна была быть именно такой - суровой обладательницей и бесстрашной амазонкой. Харизму юной Фэрфакс заметили обладатели Аврелии. Сам лорд-премьер начал приглашать Фатиму на вечеринки и охоты. Девушка с внешностью ангела удивляла лордов безжалостностью к зверям и опытностью в постели. Ею заинтересовались режиссёры императорских развлечений. Неожиданное даже для лордов назначения Фатимы Фэрфакс камер-корнетом открыло ей перспективу достижения важной придворной должности.

«Какая полезная Адельма!
– шутил тогда её отец.
– Надо всей нашей молодёжи порекомендовать плазменно-струйную терапию».

Судья добился перевода дочери на Кидронию, где камер-корнет стала флаг-офицером Атлопатека. Тогда же Тэна ввела сестру в элитный круг мастеров ринга Второго флота. Фатима чувствовала, что в боевых искусствах она никогда не достигнет чемпионского уровня сестры или даже мастерских умений Найги Палангус. Но «огненный поцелуй» молнии открыл ей радости боевых мистерий. Она почувствовала себя безжалостной Валькирией из древних легенд. На прикосновения к холодной стали, в пахучей коже ремней и напульсников тело Фатимы отзывалось яркими вспышками наслаждения. её возбуждало сочетание оружия и наготы. Ей нравилось вооруженной и нагой - под оценивающими, завистливыми и похотливыми взглядами - выходить на очередной поединок. Нравилось впадать в боевое неистовство, отпускать на волю инстинкты охотника и зверя, калечить и убивать. А ещё ей нравился запах крови. Вражеской и своей. Теперь след «огненного поцелуя» представлялся Фатиме горячим красным цветком, который ни на минуту не засыпал в её теле, не давал погаснуть её внутренней силе, заставлял жить и стремиться к мести. Иногда ей казалось, что цветок говорит с ней, шепчет на непонятном языке. На языке древних воинов, поэтов и пророков. Произнесенные слова запечатлелись в памяти, и твердая, как вооруженная сталь, уверенность наполняла заключенную аристократку: придет время, когда она будет общаться языком неувядающего цветка, что тихо рос в её теле. Придет время - и она мечом напишет слова языка воинов на телах убийц её родных и друзей.

Придет время.

Приказ о допросе заключенного номер три тысячи восемнадцать был получен надзирателем дежурной смены, капитаном третьего ранга Корхого. Процедура допроса предусматривала длительную подготовку, поэтому Корхого немедленно распорядился о перемещении заключенного из камеры в процедурный блок. Хотя инструкция не рекомендовала надзирателям лично контролировать перемещение и подготовку к дознанию, но допросы на «двадцать второй» стали настолько редкими, что Корхого не удержался от соблазна.

Он включил видеонаблюдение - и на плоском экране возник минималистичный интерьер стандартной камеры-пенала. На её полу, прислонившись к стене, сидела женщина. Казалось, она спит. Отсутствие волос подчеркивало правильную форму её черепа, кожа казалась скорее светлой, чем смуглой. Затем на экране произошли изменения. В камеру запрыгнул тюремный «паук» -транспортер с четырьмя фиксирующими конечностями. Номер три тысячи восемнадцать не оказывала ему сопротивления. Она встала навстречу роботу и протянула руки ладонями вперед. Гибкие манипуляторы «паука» заперли фиксирующие браслеты на запястьях и лодыжках женщины. Затем манипуляторы разошлись в бок, растягивая её тело буквой «X». Из корпуса «паука» выдвинулся специальный обруч, и обхватил голову женщины. Теперь она была полностью обездвижена, безопасна и готова к транспортировке. Корхого заметил, что женщина далеко не старая и прежде занималась спортом. Её тело с момента заключения не потеряло той специфической структуры мышц, которая приобретается годами изнурительных тренировок. Офицер приблизил изображение и присвистнул: на коже женщины («По возрасту скорее девушки», - мысленно поправил себя Корхого) он заметил характерные шрамы. В прошлой жизни заключена занималась боевыми искусствами.

«А наша девушка, оказывается, тот ещё тигрёнок, - мысленно улыбнулся Корхого.
– Наверное, проходила спецподготовку. Значит, будет сопротивляться, обманывать дознавателя. Будет развлечение. С молодыми и упрямыми всегда интересно».

2

Плоскогорье Юй-Лу южнее Аль-Кран,

планета Сельва (ЗКВ106: 2),

в системе звезды Ахернар (Альфа Эридана).

25 пентария 417 года Эры Восстановления.

– Когда уже закончатся эти долбаные обучения - крикнула осатанелая Пела, судорожным усилием совместила прицел плагана с целью и выстрелила.
– Сдохни грёбаный цурку!

Верхняя часть симулятора ликозы исчезла в зелёной вспышке, а нижняя выполнила что-то на манер танцевального упражнения и замерло, словно выполняя пожелания Пелы. Стало заметным, что «ликозу» сделали из какого-то биопластика. Её обожженные части нагло распадались на студень и исходили дымом горчичного цвета.

«Цвета аврелианской почвы», - почему-то подумалось Пеле.

– Частичное поражение мишени. Оценка «удовлетворительно», маринер Махонико, - услышала она в коммуникаторе голос скуадрон-мастера.
– Вернитесь на первую позицию и выполните всё упражнение с самого начала.

– Цу! Цу! Цу! Я уже не могу … - простонала леди матрос и поплелась к скользкому от грязи брустверу, откуда бойцы Четвертой вспомогательной бригады начинали учебные атаки на «гнездо ликоз».

Пела чуть отошла от межзвездного перелета, как её вместе с двумястами новичками, отправили в тренировочный лагерь. Там они проходили трехнедельный КММ - курс молодого матроса. ещё на Аврелии специально под комплекцию Пелы был изготовлен экзоскелет - человекоподобное силовое устройство, надевался он на скафандр и усиливал мышцы. Теперь её учили двигаться в экзоскелете галопом и рысью, есть и пить через пищевой порт-дозатор шлема, лечиться с помощью армейского медкомплекта, стрелять из различных видов оружия и различать по силуэтам отвратительных сельвийских ксеноморфов. Когда Ясмин говорила Пеле что здесь ад, она была права.

Сила тяжести на Сельве была слабее аврелианской, однако на этом и заканчивались преимущества нового мира. За пределами тесного и пропахшего жратвой тактического модуля Пела могла находиться только в скафандре. Местная фауна была многочисленной, агрессивной и опаснее аврелианской. А ещё Пелу доставала местная погода. Постоянно шли дожди, и тартановые когти экзоскелета вместо того, чтобы весело звенеть, чавкали в непролазной грязи. Автоматические мойки не справлялись с грязью, что въедалась в покрытие скафандров, и леди-матрос должна была каждый вечер тереть анизоборный панцирь губкой, смоченной в едком очистителе. Этот химикат вызвал у неё покраснение лица и приступы аллергического кашля.