Год активного солнца
Шрифт:
«В том-то и дело, товарищ прокурор, что никаких слухов не было. Убитого сначала унесли с места убийства, потом переехали машиной. В больнице составили соответствующий акт, подкрепив его заключением эксперта о том, что бедный винодел был мертвецки пьян».
«Чем же оправдывались его дружки? Что Они сказали, каким образом гость очутился на шоссе?»
«Сказали, что пошел в гостиницу отсыпаться».
«Как же это они отпустили гостя одного на произвол судьбы? Неужели никто его не провожал?»
«Хозяева утверждали, что вино ударило гостю
«Почему вы усомнились в истинности этой версии?»
«Да по очень простой причине. Я видел своими глазами, как «колхозник» директора лесного хозяйства переехал труп».
«???»
«Да, да, своими глазами. Я возвращался из деревни. Узкая тропинка через кукурузное поле соединяется с шоссе в том самом месте, где случилась эта страшная история. Анзор Джавахадзе был уже мертв, когда его переехала машина… Схоронившись со страху в кукурузе, я с начала и до конца видел это омерзительное преступление».
«Одним словом…»
«Одним словом, — перебил прокурора учитель, — я полагаю, что Анзора Джавахадзе убил либо сам директор лесного хозяйства, либо кто-нибудь из его дружков. Все они в качестве свидетелей предстали перед судом. Их имена и фамилии зафиксированы в протоколе судебного заседания».
Молчание.
«О, как они всполошились, как они забегали для виду, просто с ног сбились. Кого только они не обзвонили, с кем не связались!.. Одним словом, искусно замели следы…»
«Не могу поверить, что это удалось им столь легко. Неужели у убитого не было родных и близких?»
«У него остались жена и ребенок. И еще брат жены. Поначалу переполох был невообразимый. Брат жены погибшего с пеной у рта грозился отомстить убийцам зятя. Но затем он вдруг утихомирился, похоронил зятя, а на суде был уже совершенно спокоен…»
«Так вы утверждаете, что они его подкупили?»
«Я ничего не утверждаю, просто предполагаю».
Пауза.
«К тому же, — продолжал учитель, — почему непременно надо думать, что его именно подкупили? Может, основательно запугали? Да будь он честным и порядочным человеком, ни подкупить, ни запугать его никому бы не удалось. Он, оказывается, и сам винодел. Он, видно, все хорошенько взвесил и пришел к выводу, что мертвому зятю ничем уже не помочь. Поэтому он предпочел промолчать и не обострять дела, дабы не нажить себе сильных врагов».
Пауза.
Резо курят.
«Хочу добавить еще одно, товарищ прокурор: если Анзора Джавахадзе убил директор лесного хозяйства, это весьма осложнит дело. Гиви Барамидзе свой человек для первого секретаря райкома. Он и привез его сюда работать».
Резо облокотился на поручень моста и не мигая уставился на воду.
Внезапно мост и оба берега одновременно сдвинулись и поплыли вверх по течению.
Учитель
внимательно смотрит на Реваза Геловани, пытаясь по выражению его лица определить, какое впечатление на него произвел рассказ.«Это все, что я хотел вам сообщить, товарищ прокурор. Видит бог, мною не двигали ни зависть, ни злоба. Моя беда в том, что я не выношу несправедливости, а бороться с ней не хватает духу. Я старый провинциальный учитель. Для борьбы у меня нет ни сил, ни опыта. Остальное вы знаете. Еще раз хочу вам напомнить, что в свидетели я не гожусь. И вообще я вам ничего не говорил».
Учитель ушел.
Прокурор, не в силах оторвать глаз от течения, даже не повернулся к нему. Мост с головокружительной скоростью несся против течения.
Длинный кабинет, облицованный дубовыми панелями.
За столом, нагнув голову, сидит первый секретарь райкома и что-то читает.
Прокурор вошел в кабинет, прикрыл дверь и остановился.
Первый секретарь, не поднимая головы, перевернул листок бумаги и продолжал читать.
Не дожидаясь приглашения, прокурор твердым шагом направился к столу.
«Здравствуйте!»
Первый секретарь взглянул на него так, словно не заметил его появления. Горящий взгляд молодого прокурора заставил его вздрогнуть. Он встал и протянул ему руку. «Садитесь, пожалуйста».
Секретарь снова сел, взял в руки давешний листок и углубился в чтение.
«Извините, что до сих пор я не смог уделить вам внимания. С аппаратом вы, надеюсь, уже познакомились?» — не отрываясь от бумаги, спросил секретарь.
«Да!»
Молчание.
Прокурор вглядывается в лицо первого секретаря. Он ждал вызова целую неделю. Причина этого вполне очевидна. Ему давали почувствовать, что дело, извлеченное им из архива, никого не встревожило. Обычный психологический ход.
«Вы можете в ближайшие дни доложить на бюро о ваших планах и задачах?»
Отложив бумагу в сторону, первый секретарь посмотрел на Резо.
«Могу».
«Если вам требуется время — скажите, торопить я вас не стану».
«Я хоть сегодня могу отчитаться перед бюро».
«Вот и отлично. Я надеюсь, вы поладите с нашим активом. Работать здесь довольно трудно, но если вы найдете с людьми общий язык, и работать станет полегче. Повторяю, главное — найти с людьми общий язык, правильно оценивать ситуации и идти в ногу с жизнью… Вы еще молоды и, наверное, не очень хорошо знаете жизнь…»
(«Мне кажется, или он действительно на что-то намекает?»)
«Да, очень важно идти в ногу с жизнью», — многозначительно подчеркнул первый секретарь и задумался.
Прокурор молчит. Ему нечего сказать.
«В районе дел непочатый край, а вы, говорят, стали ворошить старые. Я советую вам бросить это занятие и сосредоточиться на новых задачах. Вы несете ответственность за дело с того самого дня, как приступили к работе!»
«Не понимаю, что вы хотите сказать?» — простодушно удивился прокурор.