Год черной собаки

Они замолчали. Доктор сидел, громко отдуваясь, вытирая платком полное лицо. Наконец произнес:

– Знаете, Мишель, сейчас у меня мелькнула мысль, которой я сам испугался.

– То есть?

– А вдруг это уже было? Скажем, на Марсе, Венере, Плутоне или еще где в нашей Галактике. Жизни там сейчас нет, и творится черт знает что: и жарко, и холодно, и вообще неуютно. Не произошел ли и там аналогичный предполагаемому у нас катаклизм? Не были ли и их обитатели столь беспечны и безответственны?

– Сомневаюсь. Ну если бы еще на одной, а уж на всех-то вряд ли. Пример других послужил бы назиданием.
– Уваров прикрыл глаза.

– Поражаюсь вашему олимпийскому спокойствию и невозмутимости. Вам известно то, чего не ведают миллионы простых людей, а вы почиваете на этой информации, как на пуховой перине. Как вы можете спать спокойно? Вы, культурный человек? Стыдитесь.

– А что прикажете делать?

– Кричать! Стучать! Прыгать! Ох, господи, мне не по себе. Если мы сейчас же не переменим разговор, мне будет плохо.

– Давайте переменим.
– Физик приподнял веки.
– Поговорим о чем-нибудь приятном и добром.

– Да-да.
– Доктор огляделся и вдруг засиял.

– Посмотрите, Миша, и такую красоту хотят уничтожить.

– Вы о чем?

– Счастливец все-таки Грег.

– Да о чем вы?
– Уваров завертел головой. Взглянул в иллюминатор.

– Да не туда.

– Куда же?

– Вот куда.
– Эдерс повернул его голову в сторону пилотской кабины.

– А-а-а.
– Физик восхищенно приоткрыл рот.

– Вот вам и а-а-а. До чего же хороша. Просто прелесть. Везет же некоторым.

– А ведь вы когда-то говорили?..

– Мало ли что я мог сказать в запале.

По проходу, изящно, как манекенщица на показе мод, шла Юта с подносом, уставленным разными бутылками с яркими этикетками. Преобладало спиртное.

Она остановилась около друзей, улыбнулась приветливо и спросила:

– Коньяк, виски, водку?

Физик наморщил нос и досадливо хмыкнул. Эдерс возмущенно и протестующе замахал ладонями.

– Чего-нибудь прохладительного?

– Да-да, - выпалили оба и засмущались.

Доктор, смешно выпятив грудь, пригладил усы и попросил вкрадчиво, будто боялся, что очень затруднит девушку:

– Кока-колы со льдом или пепси. Если можно.

– Пожалуйста, будьте любезны.
– Она протянула ему высокий бокал.
– А вам, Миша?

От того, что девушка назвала его по имени, физик зарделся, веснушки рассыпались по носу и щекам.

– И мне, пожалуйста. Если можно.

– Отчего же нельзя? С большим удовольствием. Приятное исключение. Наши клиенты в основном налегают на спиртное.

– Прилетим вовремя?
– Эдерс отхлебнул глоток терпкого, холодного напитка.
– Мисс Шервуд?

– Конечно.
– Девушка опять доброжелательно улыбнулась.
– Самолеты "Альбатроса" никогда не опаздывают. В виде компенсации, если это случится, компания обещает выплатить каждому пассажиру доллар за минуту.

– Уже кому-нибудь платили?

– Нет. Причин не было, - ответила с гордостью, будто чувствовала свою причастность к скрупулезному выполнению расписания.

– На вашей линии всегда так?
– Уваров указал на пассажиров.
– Такое вавилонское столпотворение?

Юта вскинула головку, взметнув светло-каштановое облако волос, сказала, дернув бровями, в салон:

– У нас сегодня словно летающий Ноев ковчег.

Действительно, кого только не было. Группа монахинь и монахов. Белые сутаны францисканцев перемежались с коричневыми и синими кармелиток и лютеранок. Тесно сбившись, сидели, о чем-то переговариваясь шепотом, китайцы и арабы из Каира. Весело болтали и жестикулировали французы, не обращая внимания на осуждающие взгляды насупленных и толстых испанцев, севших в Мадриде. Сзади, прикрыв лицо газетами, дремали возвращающиеся из деловых поездок несколько пожилых и степенных господ. Худой итальянец, вытянув тонкую жилистую шею, так откровенно уставился горящими, как угольки, глазами на ноги и бедра стюардессы, что дремавшая подле дородная матрона, очевидно жена, зашипела и дернула его за руку.

– Начинаем снижение.
– Юта указала пальчиком на экран, где кинофильм сменила красная надпись: "Не курить, застегнуть ремни".

– Встречать нас не будут.
– Эдерс зашарил рукой, разыскивая пряжку ремня.
– Доберемся сами.

С первых рядов поднялось четверо мужчин.

– О-о.
– Уваров ткнул в них пальцем.
– Везде одно и то же - никогда не подождут, не терпится, каждый старается выскочить побыстрее.

– Действительно, куда это они, ведь еще рано?
– поддакнул доктор.

Между тем двое - мелькнули только их спины, обтянутые нейлоном курток, - скрылись за дверью кабины пилотов. Один - высокий и худощавый, в коричневом берете и клетчатом пиджаке, повернулся к ряду, где сидели друзья. Другой, маленький, чернявый и верткий, словно обезьяна гиббон, встал слева.

– Всем сидеть на местах!
– густым басом рявкнул долговязый.
– Не шевелиться!
– Из-под полы пиджака глянуло короткое черное дуло автомата. Стреляю без предупреждения!

В салоне всплеснулся и тотчас оборвался, будто зажали рот, женский вскрик. Истово закрестились монахини. Чернявый снял с багажной сетки картонную коробку-блок и, держа в руках какие-то провода, писклявым голоском прокричал скороговоркой:

– Самолет в наших руках! Приказываю всем сидеть и не шевелиться! При малейшем неповиновении или сопротивлении взорвем со всеми пассажирами!

Снова кто-то истерично взвизгнул.

Уваров обернулся.

В самом конце второго салона виднелись двое мужчин, одетых во что-то пестрое, с оружием в руках. По проходу бежала Юта. Лицо бледное, глаза широко раскрыты, с подносика на пол сыпались стаканчики.

– Спокойно, детка!
– Рядом с чернявым из кресла поднялась высокая молодая женщина. Салатового цвета костюм подчеркивал ее прекрасно сложенную фигуру. Золотисто-рыжие волосы крупными волнами спадали на покатые плечи. Красивое, с матовым оттенком, слегка одутловатое лицо, полные губы нервно кривились.

– Не торопись!
– Она развернутой ладонью уперлась стюардессе в грудь. С твоими пилотами полный порядок, они парни покладистые, присядь.

Юта опустилась в пустующее кресло.

– Лайнер захвачен! Если будете благоразумны, вреда вам не причинят, блондинка дернула головой, откидывая волосы с лица.
– В противном случае, как вы уже слышали, - взорвем. Церемониться не станем! Надеюсь, понятно? На губах мелькнула пренебрежительная усмешка, под глазами слегка набрякли нежные голубоватые синячки. Она сунула в рот сигарету и щелкнула зажигалкой.