Год дракона

========== Слово королевы ==========

Москва привела Максика в восторг, словно он после долгих скитаний попал в родную стихию. И в гостинице «Милан», где мы остановились, как и в прошлый раз, младший вел себя так, будто бывал в таких местах каждый день. Он держался раскованно и свободно, мне даже казалось: слишком раскованно. Пока Вовка оформлял заселение, Максик запустил руку в вазу с конфетами и выудил оттуда целую горсть, потом пристал к какому-то японцу, чтобы тот научил его ругаться «как настоящий самурай». Слава богу, к тому моменту, пока испуганный гражданин Японии вежливо пытался объяснить Максику, что ругаться неприлично, Вовка завершил все дела, схватил младшего за шкирку и потащил к лифтам. Большой город странно действовал на Максика: из него пёрла подростковая наглость и бесстрашие, он совсем не слушался меня, да и Вовку только после подзатыльника. Старший брат говорил: это от того, что сущность Максика улавливает присутствие других драконов, коих в Москве было несколько тысяч, и младший не в состоянии справиться с ней. Вовка звонил Шу, но она просила подождать несколько дней. А у нас их не было. С каждым часом Максик становился все более неуправляемым. Он закатывал скандалы, что мы не отпускаем его на дискотеку, требовал денег на карманные расходы, курил в номере. Это были самые долгие и непростые три дня в моей жизни. Перед ритуалом нам с Вовкой следовало подкрепиться, и мы охотились по очереди. Потом Шу сообщила нам, что готова провести ритуал.

Перед нами с Вовкой встала непростая задача: затащить на него Максика, потому что к этому времени младший стал совершенно диким. Пришлось даже спрятать подаренный Бешей меч, чтобы не началась серьезная потасовка. Конечно, мы с Вовкой без труда бы связали буйного брата, но как вывести его в таком виде через холл отеля к парковке? Старший брат придумал план, от гениальности и простоты которого у меня захватило дух. В тот вечер, когда должен был пройти ритуал, Максик по обычаю закатил истерику по поводу своего домашнего ареста.

– Как тебя на люди выпустить, ты себя даже дома не можешь адекватно вести! – гаркнул Вовка.

– Потому что ты не даешь мне шанса вести себя адекватно! – взвился младший. – Сижу тут, как заложник, шагу не шагнуть без твоего разрешения.

– Ладно, посмотрим, – Вовка шумно выдохнул. – Одевайся, поедем на дискотеку.

От услышанного младший брат даже опешил. Да и я тоже на несколько секунд впал в ступор.

– Посмотрим, как ты будешь вести себя на людях. Ты уже выбрал ночной клуб?

– Я? Нет… Я не думал… Ты правда отвезешь меня в клуб?

– Сказал же: одевайся! Быстрее, пока не передумал!

Максик радостно бросился к своей сумке. Даже хромать перестал. Напялил новые джинсы (мы пару дней назад свозили его за покупками, чтобы обновка немного успокоила его внутренний пожар) и какую-то странного цвета и пятьдесят второго размера футболку, нацепил бандану, увешался фенечками. Что порадовало – надел и кулон, который ему приглянулся в том самом магазине, где я когда-то выбрал себе кольцо.

– Мы все втроем поедем в клуб? – насупился Максик, заметив, что я тоже одеваюсь.

– Нет, закинем тебя, а сами прошвырнемся по Москве, – успокоил его Вовка. – Снимем шлюх, в конце концов.

Максик хотел, было, возмутиться, что он тоже хочет шлюх, но вовремя осекся. Так он, ничего не подозревающий, уселся с нами в джип, и мы помчались по вечерней Москве. Вовка намеренно провез нас чуть не по всем центральным улицам столицы. Суть его маневра я осознал позже: он хотел усыпить бдительность мелкого. Москва готовилась к ночной жизни, как девушка готовится к свиданию. Она спешно убирала с улиц москвичей с детьми, семейные пары, старушек и старичков, одиноких и усталых людей. Она вытесняла их молодежью, затушевывала дорогими автомобилями и шумными компаниями. Как девочка-подросток, пытающаяся замазать прыщи тональным кремом, Москва замазывала надвигающимися сумерками уродливые стройки и заборы, ограждающие бесконечно ремонтируемые дороги, она накладывала поверх яркие неоновые огни, подсвечивала здания, как модница выделяет тенями веки, а вместо украшений надевала гирлянды освещенных проспектов. Конечно, пока всего этого еще не было, но я знал, что через час стемнеет, и вот тогда первая модница страны окунется в ночную жизнь с головой.

Максика это будоражило. Он был одной крови с этими шумными, яркими, активными компаниями, которые пестрели то тут, то там, сливались воедино и распадались на группы. Правда, когда за окном старые здания центра сменились однотипными высотками окраин, младший забеспокоился.

– Заскочим кое-куда, надо заплатить за одну вещицу, – небрежно ответил Вовка. – Не волнуйся ты, Москва никогда не спит!

Максик притих, но после того, как мы миновали МКАД, снова начал возмущаться:

– Завезли бы сначала меня, а потом ехали бы по делам.

– Там ребенок маленький, они скоро спать лягут, – пояснил Вовка.

Мы свернули в сторону поселка с безликим названием Михайловка, и когда отъехали на приличное расстояние от трассы, Вовка остановился.

– Максик, выйди! Поменяйтесь с Женькой местами, – бросил он.

Я понял, что это знак. Вышел из машины, потянулся, но когда брат приблизился к дверце, я схватил его за руку и завернул ее за спину, а левой рукой я обхватил Максика за шею, лишая его возможности двигаться. Но парень оказался не промах. Он, используя меня как опору, оттолкнулся ногами от машины, и мы оба повалились на землю. Я больно ударился спиной не то о камень, не то о корягу, но хватку не ослабил. Через пару секунд рядом оказался Вовка с веревкой, которой он связал сначала ноги младшего, а потом и руки за спиной. Рот ему мы заклеили скотчем и уложили на заднее сиденье. Старший брат сел за руль и довольно улыбнулся:

– Не расстраивайся, Максик! Сегодня будет намного веселее, чем на дискотеке.

Шу, как всегда, прикатила на своем спортивном авто, на котором непостижимым образом опять забралась в самую чащу. Я хотел у нее спросить, как ей это удается, но увидел, что она была напряжена и взволнована, как будто куда-то торопилась.

– Быстрее! – она не дождалась, пока мы вынем из машины Максика, ринулась через заросли. Я поспешил за ней. Вовка взвалил связанного брата на плечо и тоже не отставал.

Круг, как всегда, был уже готов. Мы с Шу начали зажигать светильники. Вовка в это время развязал Максику ноги и помог принять вертикальное положение.

– Если будешь орать, я снова тебе заклею рот, ты понял меня? – он поднял голову брата за подбородок. – Мы находимся в двадцати километрах от трассы, так что шансов, что тебя кто-то услышит, очень мало. А шансов, что ты получишь от меня по шее, хоть отбавляй. Усек?

С этими словами он снял с Максика скотч.

– Что вы собираетесь делать? – младший был не на шутку напуган.

– Он что, не знает про ритуал? – Шу строго посмотрела на Вовку.

– Я объяснял, но он не слушал, – тот пожал плечами.

– Ты не бойся, ничего страшного, – я старался успокоить Максика, поглаживая его по плечу. – Я тоже через это проходил и, как видишь, живой. А ритуал – это чтобы разбудить твоего внутреннего дракона.

– Вы не будете меня резать? – дрожащим голосом поинтересовался Максик.

Я вспомнил, как Шу рисовала моей кровью на моей груди странные узоры.

– Немного, чисто символически.

К нам подошел Вовка и ножом разрезал футболку на груди младшего.

– Ты чего?! Это моя любимая майка! – взорвался Максик.

– Мне достать скотч? – сурово спросил Вовка, и младший притих.

Его ввели в круг, по-прежнему не развязывая руки.

– Останься здесь: тебе сюда нельзя, – Шу вытянула вперед руку, останавливая меня жестом. – Лучше смотри, чтобы твой брат за пределы круга не выскочил.

Я остался наблюдать за приготовлениями со стороны. Мне было очень любопытно увидеть то, что я пережил сам. Максик, конечно, не мог не сопротивляться. Он ругался, вырывался из рук Шу, которая рисовала на нем знаки, пытался выпутать руки из веревки. Вовка положил этому конец довольно сильной затрещиной, после которой младший обиженно насупился. На колени его тоже поставили с трудом. Вовке даже пришлось встать над ним, надавливая на шею, чтобы Максик не поднимался. Меня забавлял этот спектакль: я-то знал, что у Шу хватит сил удержать «Камаз» – не то что гонористого подростка.