Год дракона

– Ты не знаешь… как это… больно… – почти простонал Максик.

– Знаю! Со мной тоже так было. Я знаю, каково это, когда не хватает воздуха, и ты не можешь его вдохнуть, потому что кажется, что легкие сейчас лопнут. И этот свет обжигает все внутри, как будто ты выпил литр уксуса.

Максик со страхом и надеждой смотрел на Вовку.

– Я с трудом прошел через все это, – продолжал тот. – Мне повезло, потому что на моем пути встретился опытный дракоид. Он научил меня, как жить с этим и как использовать это. Я прислушался к его совету – и ты видишь, кем я стал! Теперь я прошу тебя прислушаться ко мне, потому что я хочу помочь.

Максик слабо кивнул, или, может, его голова качнулась от судорог.

– Ты должен расслабиться. Я знаю, что это непросто, потому что внутри все – как натянутая струна, но ты должен успокоить дыхание и расслабиться. Давай: вдох… выдох…

Максик повторял за Вовкой, не сводя взгляд с бестии, трепыхающейся в руках старшего.

– Вот, хорошо! Теперь ты должен контролировать спазмы. Как только они начинаются – сразу расслабляй мышцы живота.

Максик очень старался. Мне даже стало обидно: если бы я ему сказал такое, он бы послал меня, а Вовку слушается. Впрочем, я бы, наверное, не смог сказать так, как Вовка. Тот, дождавшись, пока у Максика восстановится дыхание, снова поднес к нему бестию:

– Спокойно открой рот. Контролируй спазмы и дыхание. Медленно втяни воздух в себя. Вот так… Теперь так же медленно втяни в себя бестию.

Максик повиновался, и это несколько сбило его настройки. Он снова заволновался, начал дышать отрывисто, но сумел совладать с собой. Когда брату полегчало, Вовка похлопал его по щеке и улыбнулся:

– Немного тренировки – и все негативные ощущения уйдут.

– А вдруг не уйдут? – испуганно поинтересовался Максик.

– Уйдут, – успокоил его Вовка. – Я не говорил, если бы не прошел через это.

– И через кошмары по ночам?

– У меня это начиналось рано утром, часов в шесть. Я до сих пор просыпаюсь в это время.

– Тебе тоже являлись монстры?

– Нет, а тебе являлись?

Максик промолчал.

– Ты поэтому стал их рисовать?

– Поначалу кошмары приходили редко, но прошлой осенью все вдруг ухудшилось. Эти сны стали сниться почти каждую ночь. Чудовища приходили в мою комнату, нападали на меня, но каждый раз невероятными усилиями мне удавалось отбиться от них. Или я просыпался. А следующей ночью все повторялось. Я бы не выдержал этого, если бы однажды во время кошмара мой нарисованный дракон Генце не сказал мне, что мог бы сожрать эту тварь, если бы она тоже была нарисована. На следующий день я изобразил ее на бумаге, и она перестала мне сниться. Так я начал рисовать всех чудовищ, что видел во сне, и они потихоньку отступали.

Мы с Вовкой переглянулись.

– Теперь ты сам сможешь лопать их сколько влезет, – старший брат взъерошил Максику волосы. – Только не из этого запаса. Я научу тебя охотиться.

Максик с благодарностью улыбнулся.

После обеда Вовка с Максиком отправились в город за продуктами.

– Надо нашему мальчику элебет сделать, – шепнул мне старший брат. – Не нравится мне его рассказ.

Я был согласен с ним. Происходящее с Максиком заставляло насторожиться: действительно ли во сне приходили к нему твари, или это был кошмар наяву, который мозг отказывался принимать за реальность.

Когда братья ушли, я немного прибрался в доме и пошел в свою комнату отдохнуть. Мне необходимо было свыкнуться с мыслью, что здесь я проведу несколько месяцев, поскольку я уже отвык от постоянного места жительства. Правда, при этом в моем сознании закрепился образ дома – Вовкиной квартиры. Ее я воспринимал как точку отсчета, как место, куда хочется вернуться после скитаний. И заменить ее новым домом мне было непросто.

Я лег на кровать, закрыл глаза и долго прислушивался к запахам и звукам нового жилища. Вот ветер шуршит листвой. Вот где-то кукует кукушка. Вот совсем издалека доносится гудок поезда. Этот мир не был мне враждебен, он мягко обнял меня и незаметно погрузил в сон.

Мне снились все те же ученые, которых я не видел больше месяца. Они были озабочены, даже встревожены: что-то не так пошло в их эксперименте. Они до сей поры никогда не разговаривали между собой, но сегодня один обратился к своим коллегам:

– Мы теряем его! Поторопитесь!

Другой ученый взял шприц, наполнил его не жидкостью, а кроваво-красным газом и направился в соседнюю комнату. Я незримой тенью следовал за ним, и когда пересек порог, то обомлел. На операционном столе лежал Максик, плотно привязанный ремнями к специальным петлям по его периметру. Он слабо моргал, словно находился под воздействием какого-то наркотика. Ученый приблизился, намереваясь воткнуть в него шприц.

– Нет! Стой! – я ринулся к ученому, пытаясь оттолкнуть от стола, но в этот момент проснулся. Мое сердце бешено колотилось, я весь вспотел от пережитого страха. Мне хотелось вернуться в сон, чтобы спасти Максика, но уснуть в таком состоянии я не мог.

Я решил заняться делами, чтобы отвлечься, но сон не шел у меня из головы. Что означали эти ученые? Почему именно сейчас я осознал опасность их деятельности? На самом ли деле Максик был в плену чего-то ужасного и могущественного?

Вовка прав: чем быстрее брату нанести элебет, тем лучше для него.

========== Будни в лесу ==========

Наша жизнь постепенно налаживалась, входя в свое русло. Мы привыкли к месту нашего обитания. Более того, мы – каждый для себя – обустроили в нем свой уголок, чтобы заниматься тем, что предназначено судьбой.

Вовка оборудовал себе кузницу под навесом между домом и баней. Он целыми днями пропадал там, создавая различные предметы быта и оружие. Например, он выковал красивые дверные петли и засов для дома, украсив все это магическими знаками. Они не только отпугивали хищников (хотя в гнездо дракона ни одна здравомыслящая тварь не сунулась бы), но и делали наш дом недосягаемым для пришельцев. Некоторые из них, скажем, бон или чупакабра, совершенно не боялись драконов, особенно в новом, человеческом обличии, а потому могли внезапно нагрянуть.

Но не от хищников и пришельцев мы скрывались главным образом, а от богов. От них Вовка даже соорудил своеобразные обереги – души девяти хищников, которые расположил по периметру двора. Он поместил их в стеклянные бутылки, разрисованные магическими символами, бутылки закопал в землю под забором и на том месте водрузил на шестах головы поверженных.

– Чтобы не забыть, кто где спрятан, – пояснил он нам с Максиком.

Суть оберега была в том, что каждая тварь, охотящаяся за человеческой душой, создавала некое подобие защитного экрана от богов-охотников или научалась чувствовать их близость за несколько километров. Все это Вовка и использовал, чтобы укрыться от наших преследователей или знать об их приближении.

А чтобы защититься от богов вне дома, он выковал нам с Максиком два потрясающих меча. Помимо того, что их эфесы были украшены искусной вязью, клинки были сделаны из секретного сплава, в который Вовка добавлял несколько капель драконьей крови. Не нашей, дракоидной, а настоящего дракона. Уверен: та двухсотграммовая баночка с кровью, которую Вовка хранил в подполе, была подарена Шу. Ей ничего не стоило сцедить для любимого стакан крови.

Как объяснял нам Вовка, этот сплав, конечно, не убивал бога, но надолго парализовал его. Даже если тело оставалось невредимым, если нанесенные раны были не смертельны, бог все равно не мог пошевелиться – не говоря уж о том, чтобы преследовать жертву. Паралич этот длился от нескольких минут до нескольких дней – в зависимости от силы бога. Причем чем могущественнее тот был, тем больше времени требовалось ему, чтобы побороть ядовитое воздействие клинка.