Год Змея

Казалось, больше в Совьон не осталось жизни. Только сковавший мышцы безграничный холод.

— Потому что всё тело девочки было в чёрных родимых пятнах. Люди в деревне решили, что она проклята и принесёт им только несчастье. Поэтому они сказали матери оставить дочь в лесу, и та согласилась. А Кейриик Хайре нашла девочку, и спасла, и воспитала, словно собственное дитя. Год за годом передавала ей свои знания и силу — так чего тебе не хватало, Совайо Йоре?

Моркка вскинула подбородок, обнажив клыки.

— Она оставила на твоей коже знак, чтобы согнать пятна с лица и чтобы все духи её хозяйств принимали тебя за свою. Она рассказала тебе, как разгадывать прошлое и как видеть будущее, как взращивать любовь и сеять ненависть, как читать по звёздам и повелевать колдовскими тварями. И чем ты отплатила ей? Сбежала, даже не позволив доучить тебя до конца. Стоило оно того, Совайо Йоре? Чтобы ходить, неприкаянной, между смертными и вёльхами, знать слишком много для них и слишком мало для нас. Каково это — быть обхитрённой даже жалкими мереками, слабейшими существами южных топей?

Из-за мереков погибли трое воинов из каравана. Совьон проснулась раньше других, но всё равно не сумела никого спасти: Моркке Виелмо доносили обо всём, что случалось в её владениях.

— А знаешь, что хуже прочего, Совайо Йоре? Та часть колдовства, которую моя сестра успела вложить в тебя, сильна. Сильна до такой степени, что чужие смерти сыплются с твоих рук.

— Я знаю, — проговорила Совьон, пытаясь вернуть дрожащему голосу былую твёрдость. — Поэтому и пришла. Если вёльха коснётся чужого оружия, следующий бой его хозяина станет последним.

— Верно, — произнесла Моркка Виелмо, щурясь, будто кошка на свету, а Совьон стиснула зубы. — Так что?

— Мереки обхитрили меня, — проглотила ком в горле, — и я обрекла воина на смерть, дотронувшись до его кинжала.

— Ах, Совайо Йоре. Глупая, недоученная, неосторожная Совайо Йоре…

Совьон сжала пальцы в кулак.

— Называй меня, как пожелаешь, Моркка Виелмо. Ругай, проклинай, уродуй. Я предала свою наставницу, но нет смысла объяснять тебе, почему. Я не ищу прощения, потому что такое не прощают. Я лишь прошу милосердия к человеку, который не заслужил быть обречённым. Его зовут Тойву, и он предводитель черногородского каравана — спаси его, Моркка Виелмо, и я сделаю всё, что ты захочешь.

Вёльха медленно шагнула к ней. Долго смотрела снизу вверх дымчато-зелёными глазами, а потом почти нежно заправила за ухо Совьон выскочившую короткую прядь.

— Ах, Совайо Йоре. Та сила, что сейчас течёт в тебе, — сила моей старшей сестры. Она ограничена, но глубока. И ты предрекаешь смерть так, как предрекала бы она. Мои благословения не сильнее твоих проклятий.

Совьон отшатнулась, почернев лицом.

— И даже если бы я захотела помочь тебе, — продолжала Моркка, — я бы всё равно не смогла.

— Но ты бы не захотела.

Моркка Виелмо мягко засмеялась, дотронувшись до одной из подвешенных вязанок. На ладони ей посыпались сухие цветочные лепестки.

— Я живу в топях на юге, но знаю всё, что происходит с моими сёстрами. Скорее всего, ты теперь редко бываешь в родных краях. И, возможно, чьи-то языки донесли тебе, что Кейриик Хайре умерла, но вряд ли кто-то решился рассказать, как именно. А она умирала чудовищно, Совайо Йоре. Да, она передала тебе часть знаний, но и оставшегося могущества было достаточно, чтобы причинить такую муку, какой моя сестра не заслужила. Конечно, она не смогла отыскать другую преемницу — редко где встретишь девочку, способную принять столько колдовских умений, сколько смогла бы принять ты. Боги свели вас вместе в зимнем лесу, но ты разорвала эту нить. Знаешь, Совайо Йоре, черногородский воин будет не первым человеком, которого ты обрекла на жуткую смерть.

Кейриик Хайре умирала долго, очень долго. Непереданная сила тянула душу к износившемуся телу. Страшно, страшно, страшно умирала Кейриик Хайре — ты ведь помнишь, как далеко от её хижины была ближайшая деревня? Крики Кейриик Хайре услышали даже там. На вторую неделю к её дому рискнули подобраться самые отчаянные из мужчин. Кто-то даже решился разобрать крышу — говорят, если ведьма при смерти, нужно разобрать крышу, так душе будет легче упорхнуть ввысь… Ах, что это, Совайо Йоре?

Моркка взмахнула ладонями, и сморщенные лепестки, кружась, начали опускаться на пол. Шагнув сквозь них, ведьма приблизилась к Совьон и коснулась её щеки пальцем.

— Мокро, — заметила вёльха. — Но слёзы уже ни чем не помогут моей сестре. И тебе не помогут, потому что ты не станешь передавать свои колдовские знания и умрёшь так же, как она. Как ведьма.

— Нет, — тихо возразила Совьон. — Я умру как воин.

Моркка Виелмо улыбнулась:

— Вряд ли.

Её нога в башмачке наступила на засушенные лепестки. Раздался хруст.

— А хочешь, я расскажу тебе, как умрёт предводитель черногородского каравана? Да, убьёшь его ты, но чьими руками?

Совьон молчала, хмуро вытирая глаза тыльной стороной ладони, но Моркка продолжала.

— Пару лет назад в этих лесах свирепствовал один разбойничий атаман, гроза всех торговых караванов. Сколько голов срубил, чтобы наколоть на копья перед своим логовом, — не сосчитать. Помнишь, как его имя?

Воительница застыла.

— Его звали Шык-бет, и его утопили в здешних болотах два года назад.

— Какая же ты глупая, Совайо Йоре! Кому суждено быть зарезанным, не утонет. Много ли богатств в черногородском караване? Смогут ли Шык-бет и его разбойники не позариться на них?

Видя, как напряглась Совьон, как глаза её помутнели от ужаса, Моркка Виелмо подцепила пальцами свои седые косы, перебросив на грудь.

— Этой ночью разбойничий атаман убьёт предводителя каравана и многих его людей. Заберёт всё, что охранял черногородский отряд — золото, серебро, камни. И девушку, которую везут в одной из повозок.

Больше Совьон не слушала. Только развернулась на каблуках, пересекла сени и, толкнув дверь плечом, вылетела из хижины Моркки Виелмо. И услышала, что в спину ей несся хохот ведьмы. Совьон провела в доме вёльхи не больше получаса — ей бы хватило времени вернуться к каравану ещё до заката, как и обещала. И тогда она бы сумела предупредить отряд о грозном разбойничьем атамане Шык-бете и его ловушках.

Но у горизонта клубилось нежное розовое марево рассвета.

========== Хмелевый князь VII ==========

Колёса с хрустом переезжали веточки, щедро рассыпанные по тропе. Еловые лапы касались крыши повозки и царапались в оконце, оставляя на занавеске смоляные следы. Над лесом горел жёлтый растущий месяц, заволоченный сероватым ночным туманом.

— Почему ты не спишь, драконья невеста? — Лутый ехал вровень с телегой Рацлавы и, зевая, раздвигал мешающиеся ветви свободной от поводьев рукой. — Я бы на твоём месте давно спал.