Годана. Тайна пророчества

Дикий испуг сменился тяжелым бременем тоски и печали. Сцена вчерашней трагедии снова встала перед глазами пеленой слез. Последние слова мамы о том, что мы еще увидимся придали сил и смелости.

Я огляделась и поняла, что время уже к обеду потому, что комнату заливал яркий солнечный свет. Зелень чащобы и синева неба были как в сказках. Запах луговых цветов наполнял все вокруг безумно приятным ароматом, смешанным с запахом листвы и сырости леса.

Присев на кровати, я посмотрела в окно. Того и гляди, из кустов выйдет добрый волшебник и скажет, что все произошедшее вчера было сном и пора просыпаться. Мое зареванное лицо невольно расползлось в улыбке.

Свет был таким теплым и дружелюбным, что захотелось улыбнуться еще шире. От окна на всю комнату расходились радостные солнечные лучи.

Решив, что лежать больше не имеет смысла, я свесила ноги с кровати и прислушалась. Нахождения старухи в доме не ощущалось.

“Неужели, еще спит? На вряд ли,” – размышляла я, пытаясь сильнее напрячь слух.

Но никаких звуков вокруг меня и, вообще, в доме, кроме бойкого щебетания птиц за окном, не было.

Набравшись смелости, я встала на ноги и тут же снова плюхнулась на кровать: вчерашний путь в темноте по камням и кореньям оставил глубокие следы и, не смотря на примочки, все еще давал о себе знать. Кое–как, где на цыпочках, где на пятках, я вышла из комнаты.

Снова навострила уши в надежде уловить присутствие хозяйки, но в доме, по–прежнему, было тихо. Ковыляя и прихрамывая, я настороженно обошла весь дом. Заглянула даже в кладовку – никого, только на полочках по всем стенам стояло множество разномастных склянок и бутылок с разным по цвету содержимым – от маринованных грибов до заспиртованных пиявок и змей, да еще множество различных полотняных мешочков. Побоявшись рассмотреть что-нибудь поближе, я выскочила оттуда стрелой и аккуратно закрыла за собой дверь.

“Где же она?” – расстроенно подумала я, медленно направляясь на кухню.

На кухонном столе обнаружила ту же миску с салфеткой и стакан с молоком.

“Это для меня? Почему эта старуха не подняла меня с рассветом? Кто она, вообще, такая?” – вихрем кружились вопросы в голове.

Желудок прервал этот безудержный поток мыслей недовольным урчанием, будто дрессированная собачка на команду «голос». От миски шел просто волшебный аромат.

Немного поразмыслив, и, все–таки решив, что угощение предназначалось мне, я села за стол и первым делом сделала несколько глотков из стакана. Затем сняла салфетку. В миске лежало три вареных яйца и ломоть хлеба. Поискав глазами соль, обнаружила солонку на буфете, но она оказалась пуста.

“От кого же защищалась солью бабка Бежана, если она сама знахарка и травница? В сказках Мира все ворожеи знали тайны растений, земли и воды, ведали тайную силу слов. Их заговоры разрушали даже самые злые чары проклятых колдунов и безумных чародеев. Или это она ее прятала?” – растерянно размышляла я.

Как бы то ни было, собирать соль с пола я не решилась, да и поход с кухни до горницы и обратно, был сущей пыткой. Так что, я решила есть, что любезно предложили.

Позавтракав, встала в поисках места, где можно помыть посуду за собой. Вчера я так устала, что не обратила внимания, где и как старуха мыла ее ночью. Ни рукомойника, ни клюкала в избушке не было. Только помойное ведро одиноко стояло в углу. Покрутив головой вокруг, я не обнаружила ничего подходящего поблизости. Делать было нечего, и я отставила миску со скорлупой от яиц на краю стола. Аккуратно подвинула к утвари глиняный стакан и вышла из кухни.

В доме все также никого, кроме меня не было. Ржаной хлеб и яйца наполнили желудок приятной тяжестью. Семья наша не жила впроголодь, но и не пировала, так что мне никогда не доставалось больше одного яйца, а тут целых три!

“Странно только, почему петухи не разбудили на заре? Они у нее вообще есть? Наш Андрон под деревни поднимал, когда горланил с забора. А тут и изгороди–то нет. Где ж бабка животину держит? Наверное, помощь нужна,” – подумалось мне.

Стало жутко неудобно перед, приютившей меня, женщиной. Я решила выйти на улицу, чтобы отыскать хозяйку жилища: “Мало ли работы по дому? Выгонит еще, не дай бог, приняв за лентяйку.”

Позабыв про боль в ступнях, направилась к сеням. У входа стояли старые, почти стоптанные лапти, явно не моего размера, но вновь ступать босыми ногами на землю я не решилась, уж очень больно. Раны уже не кровоточили, но страдания все же приносили. Найдя на полу бечевку, я подвязала непомерно большую обувку.

Твердо решив, что не могу просто так сидеть здесь и ждать, когда придет женщина, я осторожно открыла входную дверь, вышла на крыльцо и снова попыталась вслушаться в тишину.

Ветерок, играя, поприветствовал меня, разметав, выбившиеся волосы, как только я ступила за порог избушки. Невольно прищурившись, поправила непослушные пряди. Солнце, и правда, стояло в зените, а его лучи были такими ласковыми и приветливыми, что на душе становилось теплее.

Я снова насторожилась, прислушиваясь. Но птицы пели, заглушая все звуки вокруг. Было ощущение, будто они прямо у меня над головой.

Подняв голову кверху, не увидела ни одной пролетающей птахи, да и трели их звучали уже будто все дальше. Бабки нигде не было видно. Подумав, что она может находиться с другой стороны, я решила обойти хижину кругом.

Однако, поляна кончалась прямо за фасадом избушки, дальше дремучая чаща леса подступила вплотную к жилищу Бежаны. Рядом с окном в комнату, где я спала, раскинулся огромный малинник, кое–где уже краснела спелая ягода.

Я не удержалась и сорвала несколько. Потом еще и еще. А когда малина осталась лишь на недосягаемой высоте, до меня донесся чей–то сдавленный говор. Голосов было два. Один, определенно, принадлежал хозяйке, а второй… Слов было не разобрать, но говорил мужчина. И, по– моему, он очень недоволен моим появлением. Я всегда была любопытной, потому, крадучись, пошла на доносившиеся звуки, чтобы уловить суть разговора.

Я решила разузнать получше, что к чему и устремилась навстречу голосам. Передвигалась украдкой, как учил папенька, легонечко ступая, стараясь не издать ни звука, пока не разглядела впереди среди сосен несколько плодовых деревьев. Как поняла по совсем еще зеленым плодам – яблони, груши и сливы.

“Чудо–чудное! Откуда в лесу яблони и сливы с грушами? Да ещё и не дичка, судя по размеру зреющих плодов. Может, старуха из своего сада саженцы там примостила?” – я даже остановилась от изумления, любуясь этой картиной.

Сквозь густую листву сада я заметила небольшое строение, приютившееся среди фруктовых деревьев. Оно было старым, совсем покосившимся, с двускатной крышей, касающейся земли. Возле постройки темнели две фигуры – старуха и высокий широкоплечий мужчина.

“Чудно! Нигде подле хаты грядок не видать. Даже картохи! Где ж тогда бабка овощи добывает? В деревню ходить несподручно – далеко, а возле дома не выращивает. Да тут раскинуться–то можно аж на войско целое!” – размышляла, двигаясь осторожно.

Я подкралась еще ближе, пока не разглядела незнакомца, а его речь перестала сливаться в непонятное бормотание. Я стала вслушиваться, но различить слова никак не выходило.

Мужчина явно был далеко не молод, судя по седой голове, но выглядел очень крепким. К тому же, по его обеспокоенному лицу и активной жестикуляции мне стало понятно, что что–то случилось.

«А это что за дед? Неужели Бежанин? Супруг ее? Наверное, выгонят. Ишь, как руками машет!» – тотчас охватила меня томительная печаль. Страх снова сжал душу холодными щупальцами.